Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей - Брендон Сандерсон

В конце концов он дошел до ее постели, улыбнулся и опустился на табурет с мягким сиденьем, который принес один из многочис­ленных прислужников.

— А вот и юная Шаллан Давар. Я ужасно опечалился, когда мне сообщили о случившемся. Прошу прощения, что не заглянул раньше. Меня задержали государственные дела.

— Все в порядке, ваше величество.

— Нет-нет, не все. Но так должно быть. Кое-кто жалуется, что я провожу здесь слишком много времени.

Шаллан улыбнулась. На самом деле никто особо не волновался из-за этого. Землевладельцев и глав Домов, что занимались полити­ческими играми при дворе, вполне устраивал король, который так много времени болтался за пределами дворца.

— Ваше величество, госпиталь удивительный, — сказала она. — Поверить не могу, до чего хорошо здесь заботятся о каждом.

Он широко улыбнулся:

— Мой великий триумф. Здесь светлоглазые и темноглазые равны, и здесь никому не отказывают — нищим, шлюхам, чужестранцам-морякам. За все платит Паланеум, видишь ли. В каком-то смыс­ле даже самая невразумительная и бесполезная из книг, что содержатся в нем, помогают лечить больных.

— Я рада быть здесь.

— Сомневаюсь в этом, дитя. Госпиталь вроде этого, вероятно, единственная вещь, в которую можно вложить столько денег и радоваться, если она окажется ненужной. То, что ты стала моей вынуж­денной гостьей, — трагедия.

— Я хотела сказать, что лучше уж болеть здесь, чем где-то еще. Хотя, наверное, это все равно что сказать: «Лучше захлебнуться в вине, чем в помоях».

Он рассмеялся и встал:

— Ну до чего же ты все-таки милая. Могу ли я как-то улучшить твое пребывание здесь?

— Закончив его?

— Боюсь, это не в моей власти. — Взгляд короля потеплел. — Я должен положиться на мудрость лекарей и сиделок. Они говорят, что риск все еще есть. Мы обязаны заботиться о твоем здоровье.

— Ваше величество, здесь я становлюсь здоровее, но не счаст­ливее.

Он покачал головой:

— Нельзя допустить еще одного несчастного случая.

— Я... понимаю. Но уверяю вас, мне намного лучше. Это событие случилось из-за переутомления. Теперь я отдохнула, и никакой опасности больше нет.

— Это хорошо. Но все равно мы продержим тебя здесь еще несколько дней.

— Да, ваше величество. Но можно хотя бы разрешить посетителей?

До сих пор сиделки и лекари настаивали, чтобы ее никто не беспокоил.

— Да... думаю, это поможет. Я поговорю с ревнителями и предло­жу, чтобы тебе разрешили время от времени принимать посетителей. — Он помедлил. — Когда ты полностью выздоровеешь, возможно, следует на некоторое время приостановить обучение.

Она изобразила гримасу. До чего тошнотворный театр...

— Ваше величество, мне ужасно не хочется этого делать. Но я очень соскучилась по своей семье. Возможно, мне следует к ним вернуться.

— Отличная идея. Уверен, ревнители с большей охотой отпустят тебя, если будут знать, что ты возвращаешься домой. — Он одарил ее добродушной улыбкой и похлопал по плечу. — Наш мир иной раз похож на ураган. Но помни, всегда будет новый рассвет.

— Спасибо, ваше величество.

Король двинулся дальше, к другим пациенткам, потом тихонько поговорил с ревнителями. Примерно через пять минут в палату вошла Ясна, в красивом темно-синем платье с золотой вышивкой, как обычно горделивая и решительная. Ее блестящие черные волосы были заплетены в косы и заколоты шестью тонкими золотыми шпильками, щеки нарумянены, а губы покрыты кроваво-красной помадой. В белой комнате она выделялась, словно цветок посреди бесплодного каменного поля.

Она скользнула к Шаллан — ног не было видно под свободными складками шелковой юбки, — зажимая под мышкой толстую книгу. Ревнитель принес табурет, и она села на том же месте, где недавно располагался король.

Ясна смотрела на Шаллан, и лицо у нее было непроницаемое, точно маска.

— Мне уже говорили, что я слишком требовательная и, возможно, жестокая наставница. Вот одна из причин, по которым я обычно отказываю соискательницам.

— Светлость, приношу извинения за свою слабость. — Шаллан опустила глаза.

Ясну эти слова как будто рассердили.

— Дитя, я не собиралась в чем-то винить тебя. Я пыталась сделать нечто прямо противоположное. К несчастью, я... в этом совершенно ничего не смыслю.

— В извинениях?

— Да.

— Ну, видите ли, — начала Шаллан, — чтобы мастерски извиняться, в первую очередь следует наделать ошибок. Ясна, в этом ваша проблема. Ваше неумение ошибаться внушает ужас.

Лицо принцессы смягчилось.

— Король упомянул, что ты собираешься вернуться к семье.

— Что? Когда?

— Когда мы с ним встретились в холле снаружи и он наконец-то разрешил мне повидать тебя.

— Вы так сказали, словно стояли там и ждали разрешения.

Ясна промолчала.

— Но как же ваши изыскания?!

— Я могу ими заниматься в госпитальном зале для посетителей. — Принцесса помедлила. — Хотя в последнее время мне трудновато сосредоточиться.

— Ясна! Это так похоже на проявление... человеческих чувств!

Принцесса взглянула на нее с упреком, и Шаллан поморщилась, тотчас же пожалев о сказанном:

— Простите. Я плохо училась, верно?

— Возможно, ты просто упражняешься в искусстве извинения. Когда оно будет необходимо, ты не растеряешься, как я.

— Это очень умно с моей стороны.

— Несомненно.

— Может, мне стоит прекратить? — спросила Шаллан. — Кажется, я достаточно попрактиковалась.

— Я склонна считать, что извинения — искусство, учиться коему следует у нескольких учителей. Только не используй меня в качестве образца для подражания. Гордыню часто путают с безупречностью. — Она подалась вперед. — Прости меня, Шаллан Давар. Загрузив тебя работой, я едва не оказала миру плохую услугу, украв у него одну из великих ученых нового поколения.

Шаллан покраснела. Ее одолевало чувство вины, мысли разбредались. Взгляд девушки метнулся к руке наставницы, затянутой в черную перчатку, под которой пряталась подделка. Защищенной рукой Шаллан сжала кошель с духозаклинателем. Если бы Ясна только знала...

Ясна взяла книгу, которую держала под мышкой, и положила на постель ученице:

— Это для тебя.

Шаллан взяла книгу, открыла — но первая страница оказалась пустой. Как и вторая, как и все остальные. Нахмурившись, она посмотрела на Ясну.

— Она называется «Книга бесконечных страниц», — пояснила принцесса.

— Э-э-э, я почти уверена, что она не бесконечная, светлость. — Шаллан открыла книгу на последней странице и продемонстрировала Ясне.

Та улыбнулась:

— Это метафора. Много лет назад один очень близкий человек попытался обратить меня в воринизм. Хорошая была попытка. Он использовал этот метод.

Шаллан склонила голову набок.

— Ты ищешь правды, — продолжила Ясна, — но не отказываешься от своей веры. Это заслуживает уважения. Обратись в орден искренности. Они из самых маленьких орденов, но руководствуются этой книгой.

— С чистыми страницами?

— Именно. Они поклоняются Всемогущему, но верят в то, что невозможно ответить на все вопросы. Книгу нельзя заполнить, потому что всегда можно научиться чему-то еще. Их обитель — место, где никого не наказывают за вопросы, даже если те ставят под со­мнение догматы воринизма как такового. — Принцесса покачала головой. — Лучше я объяснить не смогу. В Харбранте их нет, но в Веденаре, думаю, найдутся.

— Я... — Шаллан осеклась, заметив, с какой нежностью Ясна положила руку на книгу. Этот предмет был дорог принцессе. — Я и не думала, что существуют ревнители, готовые подвергать сомнению собственные верования.

Ясна вскинула бровь:

— Шаллан, ты узнаешь, что мудрые люди есть в любых конфессиях, равно как хорошие люди есть в любой стране. Те, кто на самом деле ищет мудрости, признают, что их противники обладают достоинствами и учатся у тех, кто освобождает их от иллюзий. Все прочие — будь они еретики, воринцы, исперисты или маакианцы — в равной степени ограниченны. — Она убрала руку с книги и как будто собралась встать.

— Он ошибается, — вдруг сказала ученица, кое-что осознав.

Ясна повернулась к ней.

— Кабзал, — уточнила Шаллан, краснея. — Он говорит, вы изу­чаете Приносящих пустоту, поскольку хотите доказать, что воринизм — фальшивка.

Принцесса насмешливо фыркнула:

— Стала бы я посвящать четыре года своей жизни такой чепухе. Пытаться опровергнуть несуществующее — несусветная глупость. Пусть воринцы верят как хотят: мудрецы из их числа найдут в рели­гии доброту и утешение, а глупцы останутся глупцами, невзирая на веру.

Шаллан нахмурилась. И зачем же Ясна изучала Приносящих пустоту?..

— А-а. Вспомнишь о буре — вот уже и ветер шумит, — протянула Ясна, поворачиваясь к входу в палату.

Вздрогнув, Шаллан поняла, что прибыл Кабзал, в своих обычных серых одеждах. Он о чем-то тихо спорил с сиделкой. Та тыкала пальцем в корзинку в его руках. Наконец сиделка всплеснула руками и ушла, а Кабзал с триумфом на лице приблизился.