Федор Достоевский. Единство личной жизни и творчества автора гениальных романов-трагедий [litres] - Константин Васильевич Мочульский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Письмо датировано 16 марта; замысел уже настолько созрел, что писатель может «скоро начать» роман. Действительно, первые записи в черновых тетрадях относятся к апрелю 1878 г. Идеология романа строится, однако, не на одних фактах и наблюдениях. Два больших мыслителя входят в эту эпоху в жизнь Достоевского, определяя своим влиянием его религиозно-философскую концепцию. Это – Владимир Сергеевич Соловьев и Николай Федорович Федоров.
Молодой магистр и доцент Московского университета, автор блестящей диссертации «Кризис западной философии» и замечательного исследования «Философские начала цельного знания», В.С. Соловьев очаровал Достоевского смелостью своих построений и вдохновенным учением о мистическом преображении мира. Он проповедовал учение о Софии Премудрости Божией и изъяснял смысл истории как богочеловеческого процесса. Двадцатипятилетний философ, мистик и поэт в логических понятиях и отвлеченных схемах пытался выразить свой личный религиозный опыт. В поэме «Три свидания» он писал:
Еще невольник суетному миру,
Под грубою корою вещества
Так я прозрел нетленную порфиру
И ощутил сиянье божества.
У Достоевского тоже был мистический опыт божественной основы мира (Матери-Земли-Богородицы), он тоже был визионером и в своих экстазах переживал секунду «мировой гармонии». Соловьев стал его любимым другом и собеседником. Анна Григорьевна сообщает, что Федор Михайлович был горячо привязан к молодому философу; отношение его к нему походило на отношение старца Зосимы к Алеше Карамазову; он говорил, что Соловьев своим духовным обликом напоминает ему друга юности И.Н. Шидловского, и сравнивал прекрасное лицо юного магистра с лицом Христа на картине Караччи. В 1877 г. Соловьев читал в Обществе любителей российской словесности вдохновенную речь «Три силы». Идеи его очень близки идеям Достоевского; лектор жестоко обличает западную цивилизацию, закончившую свое развитие утверждением «безбожного человека», и верит, что Россия «оживит мертвые в своей вражде элементы высшим примирительным началом»… «Великое историческое призвание России, – заключает он, – есть призвание религиозное». Эти идеи знакомы нам по «Дневнику писателя». Мысль о вселенскости русского духа, лежащая в основе Пушкинской речи Достоевского, была формулирована до него Соловьевым. В начале 1878 г. молодой философ прочел серию лекций «О Богочеловечестве» в Соляном городке в Петербурге; эти чтения превратились в большое событие духовной жизни столицы. Их посещали видные бюрократы, дамы из аристократии, общественные деятели, писатели, студенческая молодежь. Достоевский был внимательным слушателем Соловьева, и система его отразилась на идейном построении «Братьев Карамазовых». Писатель нашел у философа ясную и острую формулировку своих заветных мыслей. Вот как определяет Соловьев задачу «христианской философии»: «Старая традиционная форма религии исходит из веры в Бога, но не проводит этой веры до конца. Современная внерелигиозная цивилизация исходит из веры в человека, но и она не проводит своей веры до конца; последовательно проведенные и до конца осуществленные обе эти веры – вера в Бога и вера в человека – сходятся в единой, полной и всецелой истине Богочеловечества».
«Братья Карамазовы» вдохновлены этой истиной. Анна Григорьевна полагает, что некоторые черты автора «Чтений о Богочеловечестве» перешли к Ивану Карамазову. Действительно, блестящий диалектик Иван, с его силой формальной логики и рациональной этики, с его размахом социальной утопии и религиозной философии, напоминает Соловьева. Недаром в романе именно Иван излагает «идею» о теократии, над которой в это самое время работал молодой магистр.
Другой замечательный человек, имевший влияние на Достоевского, был Н.Ф. Федоров, гениальный автор «Философии общего дела», такой же одинокий и непонятый мыслитель, каким был и Соловьев. Последователь Федорова, народный учитель Н.П. Петерсон, прислал писателю изложение его книги. Она глубоко взволновала Достоевского, и 24 марта 1878 г. он отвечал своему корреспонденту: «Скажу, что, в сущности, совершенно согласен с этими мыслями. Их я прочел как бы за свои: сегодня я прочел их анонимно В.С.С. (т. е. В. Соловьеву). Я нарочно ждал его, чтобы прочесть ваше изложение идей мыслителя, т. к. нашел в его воззрении много сходного. Это нам дало прекрасных два часа. Он глубоко сочувствует мыслителю». И в заключение писатель торжественно заявляет: «Мы здесь, т. е. я и Соловьев, по крайней мере, верим в воскресение реальное, буквальное, личное и в то, что оно будет на земле».
Изучив систему Федорова, Соловьев писал автору: «Прочел я вашу рукопись с жадностью и наслаждением духа… „Проект“ ваш я принимаю безусловно и без всяких разговоров… Пока скажу только одно, что со времени появления христианства Ваш „проект“ есть первое движение вперед человеческого духа по пути Христову. Я, со своей стороны, могу только признать вас своим учителем и отцом духовным». В чем же заключалось учение, очаровавшее двух таких людей, как Достоевский и Соловьев?
«Философия общего дела» Федорова сводится к парадоксальному положению: объединение сынов для воскресения отцов. Люди живут в разъединении, и их духовные силы парализованы враждой и борьбой. Нужно уничтожить распрю между государствами, народами, классами, нужно создать бесклассовое общество, единую семью, братство. И тогда объединенное человечество сможет выполнить свое великое призвание. Все живущие сыны направят свои силы на единственную задачу – воскрешение умерших отцов. «Для нынешнего века, – пишет Федоров, – отец – самое ненавистное слово, а сын – самое унизительное». Когда человечество превратится в одну семью, оно завершит дело Христа на земле. «Религия и есть дело воскресения», – утверждает философ. Христос своим воскресением указал нам путь; человеческому братству все будет возможно; оно, действительно, станет владычествовать над землей и управлять стихиями. Наука и техника преобразят мир. Тогда смертоносная сила природы сделается живоносной, рождение будет заменено воскрешением, любовь половая любовью сыновней. «В регуляции, в управлении силами природы, – пишет автор, – и заключается то великое дело, которое может и должно стать общим». Если человечество объединится в любви, не будет катастрофического конца света и Страшного суда. Наш земной мир без потрясений эволюционно превратится в Царствие Божие. «Проект» Федорова поражает своим огненным героическим духом. Во всей мировой философии нет построения более загадочного и дерзновенного. Федоров говорит
