Отрезок пути - Iris Black

– А тебя не смущает тот факт, – медленно говорю я, – что эти трое собирались проклясть Гарри? Заметь, не на дуэль вызвать, а именно проклясть, исподтишка.

– Я не утверждаю, что Драко всегда поступает правильно, – не моргнув и глазом, отвечает Астория. – Но, согласись, едва ли вы имеете право обвинять их в нечестной игре. Сами-то чем лучше?

Я лихорадочно ищу возражения, но ничего действительно логичного в голову не приходит. В конце концов, меня там даже не было!

– Кроме того, – продолжает она, – из-за Гарри Поттера отец Драко попал в Азкабан. Естественно, он хотел с ним рассчитаться!

– Между прочим, Люциус Малфой вместе со своими приятелями пытался нас убить! – замечаю я, радуясь, что возражение все-таки нашлось.

– И что? Из-за этого он перестал быть отцом Драко? – сбить ее с толку не удается. – Вы, конечно, считаете, что мы – бездушные, расчетливые и жадные до власти сволочи, которым на все наплевать, но, знаешь, некоторым из нас свойственно любить своих родителей и – о ужас! – доверять их суждениям!

– Я вовсе не считаю, что вы – бездушные, расчетливые и жадные до власти сволочи, – тихо возражаю я.

– Ну, ты может, и не считаешь, – она едва заметно смягчается. – Кажется, что-то ты все-таки понимаешь. Но все остальные именно так и думают.

– Ты ошибаешься!

– Ошибаюсь? Как бы ни так! – Астория снова разъяряется. – Ты спрашивал, почему я плачу. Ты все еще хочешь об этом узнать?

Я медленно киваю.

– Так я тебе скажу! Я плакала потому, что, разорви меня горгулья, не железная! Я устала, ясно? Устала от вашей ненависти! Она мне уже поперек горла! Я почти шесть лет чувствую себя убийцей, отпущенным на поруки, хотя за всю жизнь не прикончила даже паука! Думаешь, это так приятно?

– О чем ты говоришь? – с ужасом спрашиваю я. – Каким убийцей? Какая ненависть?

– Не делай вид… – внимательней взглянув на меня, она осекается: – Ты ничего не понял, Невилл Лонгботтом. Я ошиблась. Забудь.

– Но…

– Забирай свою палочку и иди, – она возвращает мне палочку и кивает на дверь. – Уходи же!

– Никуда я не уйду, – твердо говорю я, не двигаясь с места, – пока ты не объяснишь.

– Не забивай себе голову.

– Но я хочу понять! Астория, пожалуйста!

Я умоляюще смотрю на нее, и она неохотно кивает.

– Ладно. Но если ты не поймешь… а, впрочем, хуже не будет! – несколько секунд она пристально меня разглядывает, и глубоко вздохнув, начинает рассказывать: – В моей семье отродясь не было никаких Пожирателей смерти. Не было и предубежденности против магглорожденных – моих родителей не беспокоили такие вещи. Когда я впервые ехала в школу, я тоже ни о чем таком не думала – только о том, что, наконец, найду друзей. Из моей сестры подружка неважная – она вообще ничего вокруг не замечает. Не удивлюсь, если она даже не заметила, что профессор Снейп теперь – директор школы, – Астория невесело усмехается. – В поезде я разговорилась с одной девочкой, которая тоже ехала в Хогвартс в первый раз. Сначала она была очень дружелюбна, но когда я сказала, что моя старшая сестра учится в Слизерине, все сразу изменилось. Она заявила, что ее братья учатся в Гриффиндоре, что все слизеринцы одинаковые, и что она не желает иметь со мной ничего общего. И что мне лучше сейчас же уйти в другое купе, либо она сама это сделает.

– Джинни… – догадываюсь я.

– Да, твоя подружка. А знаешь, что самое обидное? Мне-то было глубоко наплевать, где учатся ее многочисленные братья! И где она сама будет учиться, меня тоже не волновало.

– Ну, все-таки Джинни можно понять, – осторожно говорю я. – У ее братьев было немало стычек со слизеринцами. Тем более, мистер Уизли и Люциус Малфой друг друга не выносят, так что…

– Да понимаю я это все, – отмахивается Астория. – У нас в Слизерине тоже своих предрассудков хватает. Да и мало ли у кого какая чушь в голове в одиннадцать лет. Тогда я просто ушла. А на распределении Шляпа предложила мне выбор – Слизерин или Гриффиндор.

– Серьезно?

– Вот ведь ирония, правда? – она тихо смеется. – И я поняла, что если выберу Гриффиндор, то смогу подружиться и с ней, и со многими другими – достаточно будет просто сказать, что я не такая, как слизеринцы, пусть на этом факультете и учится моя сестра. Я всегда мечтала иметь много друзей.

– Но ты выбрала Слизерин…

– Да. Потому что я не хочу такой дружбы. В Слизерине учились мои родители, в Слизерине учится Дафна. И я попросила Шляпу отправить меня туда.

Я вспоминаю собственное распределение – как до смерти боялся, что Шляпа заявит, что я вообще не волшебник и должен ехать домой, как ей потом пришлось убеждать меня в обратном, и в том, что я способен учиться в Гриффиндоре. Небо и земля.

– Мне кажется, ты поступила очень… очень… – я никак не могу подобрать подходящее слово. Храбро? Нет, это не то. Разумно? Едва ли.

– Правильно, – заканчивает Астория. – Я поступила правильно. Как надо.

– Правильно, – повторяю я, пробуя это слово на вкус. Да, лучше, пожалуй, и не скажешь.

Кажется, я начинаю ее понимать. Так бывает, когда решение возможно только одно. То есть, их может быть хоть миллион, но только одно – правильное – не будет мешать тебе спать по ночам. Только одно не заставит тебя отводить взгляд от зеркала. Только одно позволит чувствовать себя собой, а не кем-то другим, кем, возможно, даже очень хочется быть.

– Правильные решения всегда тяжело даются, – продолжает Астория, рассеянно рисуя пальцем восьмерки на поверхности стола. – Вскоре я почувствовала ненависть. Знаешь, я всегда чувствую, как ко мне относятся. Поэтому я и разговариваю сейчас с тобой – в тебе ее нет, уж не знаю, почему. Мне известно, что в Слизерине учился Сам-Знаешь-Кто. Но разве мы в этом виноваты? Да, у нас много детей Пожирателей смерти. Но ведь не все же! И, тем не менее, для вас значок Слизерина – это все равно, что темная метка на предплечье!

– Я вовсе не думаю… – начинаю было я.

– Не перебивай, пожалуйста! – она поднимает руку, и я замолкаю. – Я видела, как это бывает на распределении. Вы смотрите на будущих первокурсников снисходительно – как и положено старшим. Но стóит Шляпе выкрикнуть: «Слизерин!» – и все меняется. Появляется подозрительность, неприязнь. Словно ребенок только что признался в десятке преступлений, а не попал на факультет, который ему подходит. Вы словно уже примеряете на него плащ Пожирателя, для вас все мы – Пожиратели. Просто потому, что учимся в Слизерине. А хочешь знать, сколько у нас на самом деле детей и племянников Пожирателей смерти?

– Сколько?

– Восемнадцать. Со всех семи курсов, я специально подсчитала. Это было легко, потому что они и не скрывают это родство. Смешно, не так ли? У многих, правда, родители работают в Министерстве. Ну а где людям еще работать? Готова спорить, и у вас такие найдутся. И родственники Пожирателей, кстати, тоже. И даже те, кто им сочувствует. Они есть, просто вам не говорят.

– Не думаю, что кто-то из наших сочувствует Пожирателям смерти, – не соглашаюсь я.

– Я ведь не о твоих друзьях говорю, – уточняет Астория. – Сильно сомневаюсь, что ты беседовал по душам с каждым студентом своего факультета.

Не беседовал, конечно. Я и возражаю-то чисто по инерции. На самом деле мне и сказать ей нечего. Потому что я понимаю. Понимаю, наконец, что имел в виду Северус. Получается, что мы и в самом деле ничуть не лучше самих Пожирателей. И как только я сразу не сообразил, о чем он говорит?

– А ведь у нас и полукровки есть. И у многих отцы или матери сейчас в бегах, – добавляет Астория.

– Но почему же вы ничего не пытаетесь сделать? – спрашиваю я.

– А что мы можем сделать? Выскочить из-за стола во время ужина и завопить: «Да здравствует Гарри Поттер!»? – иронично осведомляется она, скорчив гримаску. – Во-первых, от этого не будет пользы, во-вторых, нам плевать на Гарри Поттера. Он нас ненавидит, так почему мы должны его восхвалять?

– Вовсе он вас не ненавидит!

– Кого ты пытаешься в этом убедить? Меня или себя? Да, я понимаю, что Сам-Знаешь-Кто убил его родителей. А если бы его родителей убил, скажем, целитель? Такое тоже бывает иногда. Он бы всех целителей поголовно считал негодяями? Это же смешно!

– Допустим, – я решаю не спорить, хотя мне не кажется, что это смешно. – Но сейчас Гарри здесь даже нет. А мы – есть. И вы знаете, что мы есть. Вы могли бы сказать нам, что согласны с нами, попросить защиту…

– Защиту? – насмешливо переспрашивает она. – Да ты на себя посмотри! Весь в шрамах, главный мальчик для битья у Кэрроу… Какая защита, если вы и себя защитить не можете?

«Члены Ордена даже себя не могут защитить, не говоря о ком-то другом» – звучат у меня в ушах слова Северуса. Мерлин, она ведь его чуть ли не цитирует! Он что, разговаривал с ней об этом? Да нет, это просто невозможно, он не стал бы так рисковать! Видимо, он не зря считает ее одной из лучших своих учениц.

– К тому же, мы ведь не одни, – глухо говорит Астория. – Если я начну открыто заступаться за вас, это может навредить моим родителям и сестре, а я не хочу, чтобы с ними что-то случилось. А если что-то случится со мной… понимаешь, я просто не имею права причинить им такую боль!