Заставь меня жить - Your Personal Boggart

И тут меня резко обдаёт холодом.

Открытка Ромильды так и осталась лежать на столе под тарелкой Гермионы! Конечно, тарелка уже наверняка исчезла, но вот открытка-то никуда не делась. Меньше всего я хочу, чтобы кто-нибудь нашёл её, а ведь это обязательно случится, если я её не заберу.

Дождавшись, когда лестница достигнет нужного входа, пропускаю ребят и говорю Рону, что догоню его, отмахнувшись от вопроса, куда я собрался.

Бегом достигнув Большого Зала, толкаю плечом массивную дверь и осторожно заглядываю внутрь. К счастью, зал пуст, поэтому я перевожу дыхание и достигаю стола своего факультета, ещё издалека заметив яркое пятно на глянцевой поверхности. Схватив открытку, выскальзываю из помещения, прикрываю за собой дверь и вздрагиваю от неожиданности, когда обнаруживаю за своей спиной Ромильду.

* * *

- Чем от тебя пахнет?

Друг с подозрением склоняется к вороту моей рубашки и втягивает носом воздух, а я перехватываю настороженный взгляд Гермионы. Она, моментально заметив моё внимание, хлопает Рона по колену, призывая его проявить хоть каплю учтивости. Тот, спохватившись, распрямляется, но продолжает многозначительно пялиться на меня.

И ведь есть из-за чего.

Злосчастную открытку я обратил в кучку пепла сразу после того, как отвоевавшая поцелуй Ромильда скрылась за ближайшим поворотом коридора. Честно говоря, мне на короткий миг захотелось самому вспыхнуть в магическом пламени, потому что всё это похоже на чей-то не совсем здоровый бред. Дело не только в Ромильде, но и в Джинни, Снейпе, даже в проклятом Барти. Я действительно не понимаю, в какой момент мир сошёл с привычной оси и начал вращаться в обратную сторону.

К счастью, мыслительный процесс Рона поворачивает в верном направлении, и друг уже не пытается выяснить, почему от меня пахнет девчачьими духами. Через сорок минут мы сидим в спальне на кровати Рона, который безуспешно подавляет всё новые и новые приступы хохота.

- Ты только представь, я сидел в Дырявом Котле и пил коньяк с Малфоем! Настоящий коньяк!

Прикрываю ладонями рот, будто сам не могу поверить в то, что говорю, Рон изумлённо качает головой и вновь начинает хохотать, чем зарабатывает несильный толчок в бок.

- Жаль только, что это были не просто дружеские посиделки, - подмечаю гораздо тише и снимаю очки для того, чтобы протереть стёкла.

Рон сразу затихает, отчего я моментально поднимаю голову и подслеповато щурюсь в полумраке. Друг кривит губы в сомнении, его взгляд останавливается на шторах рубинового цвета.

- Ты был прав, Гарри, насчёт Малфоя. Впрочем, как всегда.

Он разводит руками в извиняющемся жесте, а я изумлённо отклоняюсь назад, прислоняясь к деревянному столбику кровати.

- Ну и ну, - выдыхаю в неверии и пропускаю пряди волос сквозь растопыренные пальцы. Рон заметно напрягается, и понятно почему: друг никогда не отличался красноречием, в этом плане его дела обстоят ещё хуже, чем мои. Поэтому я делаю знак рукой, что всё в порядке, и, пожелав другу спокойной ночи, перемещаюсь на свою кровать.

Никто не знает о том, что я встречался с Барти. Даже сейчас, лёжа в постели и вспоминая об этой встрече, я чувствую, как у меня дух захватывает при мысли о том, насколько это было опасно. Как всегда, меня начинает грызть чувство собственной безответственности, от которой я практически избавился, но иногда старая привычка делать, а потом думать, берёт своё. Не знаю, откуда во мне была уверенность, что Крауч не тронет меня. Возможно, дело в том, что он не причинил мне вреда в день нападения на Нору, однако я прекрасно понимаю: когда имеешь дело с Пожирателем Смерти, нельзя полагаться на одни лишь предположения.

Только необходимость информации не позволила Барти поднять волшебную палочку. Тем не менее, он заставил меня изрядно понервничать.

Набрав полную грудь воздуха, я тяжело выдыхаю и скашиваю глаза на кусочек звёздного неба за окном. Мысли неумолимо поворачивают в сторону вчерашнего собрания Ордена Феникса.

Не знаю, за кого держит меня Дамблдор, раз полагает, что я не в состоянии сложить два и два. Внутри меня заключена часть души Волдеморта, которую необходимо уничтожить так же, как и остальные. Не нужно быть умудренным опытом магом, чтобы понять: душа уничтожается через убийство. Пускай это даже не целая душа, а её осколок. Если с другими крестражами, которые спрятаны в неодушевлённых предметах, более-менее всё понятно, то в случае со мной всё значительно хуже. Факт, что в одном теле может уместиться две сущности, уже сам по себе сюрреалистичен, но как уничтожить одну часть души, не затронув другую при этом? Что, если с моей душой что-то случится? Что, если придётся убить и меня самого?..

Желудок делает кульбит, а в ногах разливается такая обжигающая боль, что впору начинать выть. Резко сев в постели, я прижимаю руки к груди и пытаюсь сделать хоть что-нибудь для того, чтобы лёгкие раскрылись и впустили в себя воздух. Проходит полминуты прежде, чем я успеваю убедиться: все попытки успокоиться бесполезны.

Сжав зубы, решительно откидываю покрывало, натягиваю свитер прямо поверх пижамы, переодеваюсь в джинсы и наспех завязываю шнурки на кедах. Прикрыв за собой дверь спальни, бесшумно покидаю гостиную, а затем и башню Гриффиндора, ни на секунду не ослабляя хватку пальцев на волшебной палочке.

Мне необходимо отвлечься, перестать думать о том, что мне, скорее всего, суждено умереть значительно раньше назначенного срока. Почему именно сейчас эта мысль вызывает во мне животный страх? Я не боялся смерти, когда погибли родители, я смело смотрел ей в лицо, когда Реддл посылал в меня непростительное заклятие. Что изменилось?

Тяжёлые дубовые двери глухо шуршат, когда я толкаю одну створку плечом и оказываюсь на пороге парадного входа в замок. Место, правда, не лучшее для прогулок после отбоя (в любую секунду может появиться Филч или кто-нибудь из дежурных преподавателей), но это - последнее, что заботит меня в данную секунду. Зябко обняв себя за плечи, я осторожно, стараясь не поскользнуться на свежевыпавшем снеге, ухожу вбок от входа и присаживаюсь на высокий каменный парапет. Холодный воздух очень быстро сковывает мышцы, спустя три минуты я то и дело передёргиваю плечами, но физическим неудобствам удаётся отодвинуть переживания на второй план.

Потому что я вспомнил, в чём признался самому себе вчерашним вечером. Вспомнил причину, по которой всё ещё хочу вдыхать воздух и чувствовать, как под рёбрами бьётся сердце.

Потратить остаток жизни на поиски достойных причин, по которым Снейп позволит быть рядом с ним.

Не сразу различаю движение далеко внизу, у самых ворот. Прищурившись, я вглядываюсь в темноту и замечаю человека, закутанного в мантию. Он быстро поднимается вверх по дороге, ведущей к парадному входу. Боясь быть обнаруженным, я присаживаюсь на корточки и осторожно выглядываю из-за парапета. Каково же моё удивление, когда в запыхавшемся посетителе я узнаю Люпина. Как только он скрывается за массивными дверьми, срываюсь с места и следую за ним. К несчастью, в замке царит тишина, которую нарушает лишь нестройный треск огня факелов, поэтому Ремус сразу оборачивается на звук моих шагов.