Листы дневника. Том 1 - Николай Рерих

Но пусть тот, нс вдумавшийся в сказанное им, раскинет умом, сколько подлинного вреда было нанесено не чем другим, как пустословием. Произносится это пустословие — "просто так", "просто сказалось", "просто зря". А выходит оно совсем непросто. Ведь "просто" есть хорошее слово, ибо всякая простота во всех приложениях уже хороша. Но то-то и есть, что произносящий эту лжесакраментальную формулу "просто так" — не имеет ничего общего с подлинною простотою, а ближе всего и чаще всего имеет отношение к невежеству.

Нередко бывает, что человек вспоминает самые грубо примитивные действия и помыслы и уверяет, что в них он чувствовал себя проще. Но ведь это не была простота — просто была одичалость. Таким порядком похуляется прекрасное понятие просвещенной простоты.

Особенно же часто всякие похудения произносятся среди бессмысленного пустословия. Из него же вытекает и сквернословие, вредительское осудительство и вообще всякое небрежение. Когда весь мир содрогается в смущениях и в судорогах, тогда особенно невыносимо всякое пустословие. Времени так мало. Не хватает мгновений на выражение самого нужного, самого значительного и неотложного. И эти драгоценнейшие неповторимые часы безумно растрачиваются на загромождающее пространство пустословие. Нередко так любят позорное пустословие, что называют его отдыхом. При этом говорится: "Не все же толковать о серьезном, просто поболтаем". А вдумайтесь в это поверхностное выражение "поболтать" и вы увидите, что оно не может в существе своем успокаивать, а будет вести к раздражению. Хорошо возмущать воду, если это имеет какой-то значительный, благой смысл.

Болтание почти противоположно смыслу, а все бессмысленное, не будем доказывать, непристойно. Кто может сказать, когда из несерьезного произрастает серьезное? Кто возьмется судить, какое именно сорное семя быстрее всего заглушит бережливые посадки? Вряд ли имеется садовник, который наряду с бережливыми, полезными посадками будет также незабывно рассеивать семена сорняков. Такой пример, казалось бы, совершенно ясен, но в том-то и дело, что пустословие не считается сорняком. Сорные травы, сорняки, растут при грязных дорогах или около заброшенного жилья и всяких развалин, и навозных куч.

Если пустословие подобно сорняку, то и места произрастания его этим определяются совершенно точно. Пустословят на грязных дорогах, в обветшалом, пыльном обиходе. Пустословят от безделья, от невежества, от отупения. А ведь всякое отупение поведет к огрубению — к той самой ужасной грубости нравов, которая противоположна не только всякой Культуре, но и цивилизации.

В огрубении человек теряет и чувство справедливости, и соизмеримости, и терпимости. Начинается огрубение от очень малого, от почти неприметной распущенности, бравады, от допущения множества маленьких знаков, которые при зоркости и заботливости нс могли бы вообще произрасти. На произрастании злаков можно учиться многим знакам жизни. Посмотрите, как изумительно настойчиво вторгаются всякие сорняки, а там, где сорняки, значит, там место было уже чем-то опоганено. В этом обиходном примере можно запомнить всю психологию, а может быть, вернее сказать, физиологию пустословия. Коротко говоря, пустословие поганит бытие.

Во многих формах проистекает такое поганое пустословие. Оно засоряет семейный быт, оно ожесточает сердца, наконец, оно загрязняет само пространство, ибо всякий звук не только не умирает, но претворяется и далеко, и высоко. Бывает, что в семейном обиходе добровольно полагается штраф за произнесение бранного слова. Это хороший обычай. Нс мешало бы также добровольно установлять пеню и за всякое пустословие. Чем же можно обусловить пределы пустословий? Определить это совсем не так трудно. Если человек может формулировать, с какою именно значительною целью он нечто сказал, то это уже нс будет пустословием. Но если опять произойдет сакраментальное "просто так" или "я не подумал", то это будет в пределах пустословии, сорняка бытия.

Не молчальниками ли сделаться? Так, может быть. скажет человек, избегающий ответственности за говоримое им. Это было бы прежде всего трусливо, а всякая трусость уже будет невежеством. Казалось бы, насколько много дано всем, настолько богато и щедро все земное и Надземное, что не хватит времени взаимно утвердиться в этих прекрасных дарах. От привычки будет зависеть, чтобы время нс тратилось на пустую болтовню и на безмыслие.

Возможно ли вообще состояние безмыслия? Поистине, заставить себя нс мыслить еще труднее, нежели заставить себя думать. Мысль сеть такое неотъемлемое постоянное условие бытия, что нужно какое-то неестественное опьянение, чтобы организм пришел в состояние комы.

Когда люди сызмальства приучаются к значительному собеседованию и постоянному мышлению, то в этом естественном состоянии они получают истинную радость. Жизнь их наполняется значительностью. Каждый день и каждый час они могут дать себе отчет, что нечто созидательное исполнено.

Не раз говорилось, что и само сонное состояние не сеть безмыслие. Во сне соприкасаются с тонким миром, во сне многому научаются и пробуждаются не только обновленными физически, как полагают, но и обогащенными духовно. Вероятно, многие замечали, что, засыпая с какою-то благою мыслью, они просыпались утром, мысленно твердя разрешение этой же мысли, очень часто в форме четкой и новой для них самих. Работа мысли безгранична.

Если эта область мысленной энергии так возвышенна и благородна, то имеем ли право засорять ее безмыслием и сорняком пустословия? Это само собою, казалось бы, понятно, но все же должно быть начертано на скрижалях каждого просветительного учреждения и во всем быту государственном, общественном и семейном. Сейчас время трудное. Тем более нужно осознавать, где притаилось все сорное и вредительское.

Маски притворства и лицемерия многоличны. Подлинность и простота должны быть применяемы во всем их настоящем ответственном значении. Это вовсе не отвлеченность, но та простая ответственность перед бытием, которая составляет долг каждого человека. И совсем нетрудно при исполнении этого высокого долга прежде всего отказаться от пустословия, от этого сорняка, от этого пожирателя ценностей времени. Один такой отказ уже внесет в жизнь ту значительность, которая созвучит со всем прекрасным, Надземным и Вечным. "О Ты, пространством бесконечный!"

6 Июня 1935 г.

Наган Куре

"Нерушимое"

Архивы

Всем памятно, что случилось в "Мейстерзингерах" с Бекмейстером, похитившим отрывочные записи Ганса Закса. Низкий ум похитителя хотел воспользоваться отрывочными заметками, механически склеил их и получил общественное позорное осуждение. Часто так бывает с использованием отрывочных записей, которых много остается во всевозможных архивах.