Железное пламя - Ребекка Яррос

Интересно, с каких это пор я начал задумываться о том, чтобы прикасаться к противнику не клинком, а ртом?

– Даже тому, кто должен мне услугу? – ответила она так же тихо.

В моей груди вспыхнуло тепло от благодарности за ее благоразумие, за то, что она быстро сообразила: этот урок не для всеобщего обозрения. Я бросил кинжал и отшвырнул его ногой к Аэтосу, как и два предыдущих, не обращая внимания на тень угрозы в суровом взгляде командира отряда.

– Это я решаю, когда оказать эту услугу. Не ты. – Я отпустил ее, чтобы не вывихнуть плечо, и сделал шаг назад.

Она отреагировала незамедлительно, развернувшись с занесенным для удара кулаком, и я отбил его в дюйме от своего горла.

– Хорошо. – Я не мог не улыбнуться, так же легко заблокировав ее следующую попытку атаковать. – Удар в горло – отличный вариант, правда, если оно открыто.

Щеки Сорренгейл вспыхнули, а глаза сузились от гнева, когда она нанесла тот же удар, что уже пробовала, и я снова ухватил ее за бедро, вытянул из ножен последний из оставшихся там кинжалов и уронил его на пол, прежде чем отпустить девушку. Затем поднял бровь – ту, которую пересекал шрам, – в полном разочаровании. Она ведь умнее, не так ли?

– Я ожидал, что ты будешь учиться на своих ошибках. – А потом пнул и этот ее клинок в сторону Аэтоса.

Следующий кинжал она вытащила из ножен на ребрах и заняла оборонительную позицию, обходя меня по кругу. Что же. Мне осталось только вздохнуть в полном раздражении. Мне не нужно было даже видеть ее, чтобы услышать, почувствовать каждый шаг на мате позади меня, пока она колебалась.

– Ты собираешься танцевать или все же ударишь? – Может, хоть это заставит ее пошевелиться?

Тень на коврике выдала Сорренгейл, я качнулся и увернулся, когда она нанесла быстрый удар вперед. Клинок рассек воздух в том самом месте, где я только что стоял. По крайней мере, она действительно попыталась. Однако этот прием оставил Вайолет без защиты, поэтому, ухватив девушку за руку, я развернул ее и отправил лицом вниз на мат и сам опустился сверху.

Она задохнулась, когда я сжал ее руку в захвате, заставляя выронить кинжал. Осторожно, чтобы бо́льшая часть моего веса приходилась на правую руку, я поставил левое колено на спину Вайолет – которая тут же ощутимо напряглась. Сорренгейл должна научиться действовать в сложных обстоятельствах, хорошо соображать даже на грани смерти. Я взял очередной кинжал и бросил его к ногам командира отряда, затем выдернул другой из ножен на ребрах и приставил к ее нежной коже под челюстью.

Затем я наклонился еще ниже.

– Устранить врага до битвы – это очень умно, вот что я тебе скажу, – прошептал я ей на ухо, и она вздрогнула и еще сильнее напряглась подо мной. Да, Вайоленс, я знаю, чем ты занималась. – Проблема в том, что если не проверять себя во время вызовов, – я провел лезвием по ее шее, стараясь не порезать до крови, – то ты не будешь становиться лучше.

– Ты бы предпочел, чтобы я умерла, без сомнения, – выплюнула она в ответ, прижимаясь лицом к мату.

– И лишиться удовольствия от твоего общества? – Мой ответ просто сочился сарказмом.

– Я, блядь, ненавижу тебя.

Я невольно улыбнулся уголком рта. Боги, она так же безжалостна, как и Сгаэль, когда дело доходит до обмена любезностями.

– Не ты одна, так что это не делает тебя особенной.

Я поднялся на ноги и отбросил кинжалы в сторону Аэтоса, оставив Сорренгейл последние два, чтобы сражаться дальше, и снова протянул руку.

Вайолет нахмурилась, но на этот раз не приняла помощь. Она поднялась сама, и я снова улыбнулся. Не могу вспомнить, когда в последний раз мне было так весело. Каждое ее выражение лица было прекрасно. В ней не было лукавства. Никакой наигранности. Но и самоконтроля тоже и близко не было.

– Гляди-ка, да ее можно учить.

– Она быстро учится, – огрызнулась Сорренгейл.

– Это еще предстоит проверить. – Я сделал два шага назад и снова поманил ее к себе пальцем.

– Ты и так уже показал всем, что охеренно крут.

Сорренгейл повысила голос так, что эту фразу услышали все вокруг. Имоджен у меня за спиной нервно сглотнула – очевидно, опасалась, что я потеряю самообладание и убью первокурсницу.

Но убивать ее я даже не думал.

– Поверь мне, я только начал. – Я скрестил руки и стал с любопытством ждать, что она сделает дальше, недоумевая про себя, почему меня это настолько волнует.

Конечно, Сорренгейл была красива, но я никогда не позволял гармоничным чертам чьего-либо лица так влиять на меня. И дело было вовсе не в ненависти, горящей в постоянно меняющихся глазах Вайолет. Я привык к тому, что меня ненавидят. Но сочетание ее ненависти и благородного молчания о нашей встрече было слишком интригующим, чтобы его игнорировать…

Я слишком, блядь, отвлекся и не успел среагировать, когда она нырнула вниз и ударила ногой мне под колени. Я упал и довольно сильно приложился.

Вот дерьмо.

«Что я говорила о безрассудстве? – Сгаэль пробилась сквозь мои щиты. – Среброволосая девчонка – это отвлекающий фактор, который нельзя…»

Я мысленно утвердил ноги на склоне в Тиррендоре и укрепил щиты, блокируя Сгаэль. Она бы никогда не позволила мне оставить такое без последствий.

Сорренгейл приземлилась мне на спину и попыталась взять в удушающий захват. Что ж, пусть пытается на здоровье. Эта девушка была не настолько сильна физически, чтобы перекрыть мне воздух. Она сражалась так, будто на шесть дюймов выше и на сорок фунтов тяжелее, чем на самом деле, вместо того, чтобы использовать свои реальные преимущества.

Так что ее руки меня не беспокоили. Быстро повернувшись, я одним движением разорвал хватку и, схватив ее за бедра, бросил нас в кувырок, который закончился тем, что я прижал Сорренгейл спиной к мату. Прежде чем она успела сделать еще один вдох, я приставил руку к ее хрупкому горлу, но давить не стал. Пока.

Существовало более дюжины способов покончить с ней в этой позиции, все карты у меня в руках. Но, хотя мои бедра и прижимали Сорренгейл к ковру, я держал бо́льшую часть своего веса на левой руке, чтобы не раздавить ее.

Она попалась, и вспышка страха, быстро сменившаяся яростью в ее глазах, сказала мне, что она тоже это знает.

Проклятье. Я действительно боялся ее раздавить. Что, блядь, со мной происходит?

Вайолет ухватилась за кинжал и совершила грандиозную ошибку, попытавшись ударить меня в плечо.

Я оставил ее горло и перехватил запястье, вздернув руку над головой Сорренгейл и прижав ее к мату. А затем я с восторгом наблюдал за тем, как выражение ее лица меняется: широко раскрытые глаза, шок, страх и гнев, дрожащие губы – и все это за несколько секунд. Скорость, с которой она обрабатывала информацию и переключала свои чувства, была изрядным преимуществом… Но я сомневался, что она вообще осознает это.

Розовый румянец залил шею и щеки Сорренгейл, и внезапно я обнаружил, что изучаю ее совсем по другой причине. Румянец, учащенный пульс, то, как взгляд на долю секунды метнулся к моему рту… Не я один тут отвлекаюсь на чувства.

Проклятье. Это опасно. Она сама воплощенная опасность.

Мир за пределами мата перестал существовать, мое внимание сузилось до одной лишь Вайоленс. Она действительно потрясающая, особенно когда в ярости. Напряжение между нами нарастало, и мое сердцебиение участилось, несмотря на все попытки держать себя в руках. Но будь я проклят, если сейчас не продолжу изучать ее тело под моим, тепло ее кожи под кончиками моих пальцев, то, как перехватывает ее дыхание, когда я медленно приближаю лицо.

Скользнув пальцами по тыльной стороне запястья Сорренгейл, я заставил ее разжать кулак, а затем бросил клинок на мат. Прежде чем отпустить ее.

– Возьми кинжал, – потребовал я.

– Что?

Ее глаза расширились.

– Возьми. Кинжал, – повторил я и накрыл ее руку своей, чтобы вместе достать последний клинок из ножен на ребрах. Я обхватил ее пальцы, заставляя взяться за рукоять.

Даже руки у Вайолет мягкие. Хрупкие. Будто стеклянные. И если я не научу ее использовать эти слабости в своих интересах, то следующий противник ее уничтожит. И по какой-то гребаной причине, которую я не могу определить… мне не все равно.

Проклятье.

– Ты такая крошечная. – Злость кипела в груди и жгла огнем.

– Я в курсе. – Она сверкнула глазами.

– Так перестань делать большие движения, которые тебе не по размеру. – Я поднес наши переплетенные руки к своему боку и провел острием кинжала по ребрам. –