Последний довод королей - Джо Аберкромби

— Вместе.

— Впусти нас…

— Ты поможешь нам.

— Ты освободишь нас.

— Ты можешь нам доверять.

— Доверься нам…

Довериться?

Это слово всегда используют лжецы. Ферро вспомнила останки Аулкуса. Пустые руины, ветер и пыль. Обитатели Другой стороны сотворены из лжи. Лучше жить с пустотой внутри, чем наполнить себя вот этим. Ферро прокусила свой язык и почувствовала, как рот наполняется солоноватой кровью. Она глубоко вздохнула и заставила себя открыть глаза.

— Доверься нам…

— Впусти нас!

Она видела ящик Делателя, его расплывающиеся очертания. Ферро наклонилась над ним, вцепилась в него онемевшими пальцами, пока ветер отчаянно дул ей в лицо. Она не позволит сделать себя рабыней. Ни Байязу, ни Рассказчикам Тайн. У нее свой путь. Возможно, темный путь, но ее собственный.

Крышка распахнулась.

— Нет… — Голоса хором шипели ей в ухо. — Нет!

Ферро сжала окровавленные зубы, яростно зарычала и заставила свои пальцы разжаться. Мир был расплавлен, он превратился в бесформенную темную массу. Тихо, медленно онемевшие пальцы Ферро разжались. Вот ее отмщение. Она отомстит лжецам, ворам — всем, кто использует других. Земля дрожала, рассыпалась, рвалась, тонкая и уязвимая, как стекло, прикрывающее пустоту. Ферро повернула дрожащую руку, и Семя упало с ее ладони. Голоса разом прокричали:

— Нет!

Ферро вслепую нашарила крышку.

— Да пошли вы! — прошипела она.

И последним усилием захлопнула ящик.

После дождей

Логен облокотился на парапет, поднявшись на одну из дворцовых башен, и мрачно смотрел, как дует ветер. Когда-то — сейчас казалось, с тех пор прошла целая вечность, — он так же смотрел с вершины Цепной башни. Потрясенный, он видел бескрайний город и спрашивал себя, есть ли на свете более горделивое, прекрасное и незыблемое творение человеческих рук, чем Агрионт.

Но мертвые знают, времена меняются.

Зеленое пространство парка было засыпано всевозможными обломками и мусором, деревья поломаны, трава вытоптана, озеро превратилось в грязную трясину. На западной окраине уцелел полукруг прекрасных белых зданий, но их окна зияли пустыми проемами. За ними дома стояли без крыш, свисали обнаженные балки. Дальше виднелись сплошные руины, как пустые раковины, набитые камнями.

А еще дальше не было ничего. Огромный дом с золотым куполом исчез. Площадь, где Логен наблюдал за поединками турнира, тоже. Цепная башня, могучая стена под ней, величественные здания, мимо которых Логен бежал вместе с Ферро, — все исчезло.

Огромное пространство разрушений начиналось от западной окраины Агрионта. Акры бесформенных руин. Город за пределами Агрионта был покрыт черными шрамами пепелищ. Дым все еще поднимался от нескольких последних пожаров и от тлеющих судов, гонимых ветром по заливу. Дом Делателя остроконечной черной глыбой нависал над этой панорамой, безучастно и равнодушно.

Логен стоял на башне, снова и снова потирая отмеченную шрамом сторону лица. Его раны болели. Множество ран. Все его тело было избито и покрыто синяками, порублено и переломано. После схватки с едоком, после боя у крепостного рва, после поединка с Наводящим Ужас, после семи дней битвы на Высокогорье. После целой сотни боев, стычек и походов. Их было слишком много, чтобы все помнить. Он так устал от этого, ему так больно и тошно.

Он мрачно взглянул на свои руки, лежащие на парапете. Голый камень проглядывал на месте отрубленного среднего пальца. Девятипалый. Девять Смертей. Человек, созданный из смерти, как сказал когда-то Бетод. Вчера он чуть не убил Ищейку. Своего старого друга. Своего единственного друга. Он уже занес меч, и только случай отвел его руку.

Он вспомнил, как так же стоял на башне Великой Северной библиотеки и глядел на долину и озеро внизу, неподвижное, словно огромное зеркало. Ветер овевал его свежевыбритый подбородок, и он спрашивал себя: может ли человек измениться?

Теперь он знал ответ.

— Мастер Девятипалый!

Логен быстро повернулся и застонал сквозь зубы, когда швы на боку пронзила боль. Первый из магов вышел и приблизился к нему. Байяз изменился. Он выглядел молодым. Моложе, чем в тот день, когда Логен познакомился с ним. Его движения стали быстрыми, в глазах появился блеск. Даже в его седой бороде, прикрывавшей дружелюбную усмешку, можно было заметить несколько темных волосков. Он улыбался впервые за долгое время.

— Ты ранен? — спросил он.

Логен невесело цокнул языком.

— Не в первый раз.

— Но от этого не легче.

Байяз встал рядом с Логеном, положил свои тяжелые кулаки на каменный парапет и радостно взирал на то, что их окружало. Так, словно внизу была цветущая поляна, а не грандиозные развалины.

— Не ожидал, что мы встретимся так скоро. И что ты так высоко поднимешься. Значит, вражда окончена. Ты победил Бетода. Сбросил с его же собственной стены, как мне рассказывали. Отличный прием. Всегда думай о том, какую песню о тебе сложат. И ты занял его место. Девять Смертей, король Севера! Подумать только.

Логен нахмурился.

— Все было не так.

— Это детали. Результат тот же. На Севере теперь мир? В любом случае, я тебя поздравляю.

— Бетод мне кое-что рассказал.

— Правда? — спросил Байяз беспечно. — Мне его речи всегда казались унылыми. Вечно говорил только о себе, о своих планах и достижениях. Когда люди не думают о других, это утомительно. Дурные манеры.

— Он сказал, что не убил меня благодаря тебе. Что тебе зачем-то потребовалась моя жизнь.

— Это правда, должен признать. Он задолжал мне, и в счет долга я потребовал сохранить тебе жизнь. Мне нравится заглядывать в будущее. Я уже знал, мне понадобится тот, кто умеет разговаривать с духами. Вдобавок ты оказался очень полезным спутником в путешествии.

Логен заметил сквозь зубы:

— Стоило сообщить об этом мне.

— Ты никогда не спрашивал, мастер Девятипалый. Ты не хотел знать моих планов, насколько я помню, а я не хотел, чтобы ты чувствовал себя обязанным. Сообщить, что я спас твою жизнь, — плохое начало для дружбы.

Это звучало убедительно, как и все, что говорил Байяз. Однако когда тобой торгуют, как боровом, это оставляет неприятный осадок.

— А где Ки? Я бы хотел…

— Он мертв. — Байяз произнес это энергично, резко, как ударил кинжалом. — Нам очень его не хватает.

— Значит, вернулся в грязь?

Логен вспомнил, с каким трудом он спас жизнь ученика. Вспомнил, сколько миль он проехал под бесконечным дождем, как старался делать все правильно. Все впустую. Возможно, надо было больше чувствовать? Но это трудно, когда видишь столько смертей. Логен задумался. Неужели ему на самом деле все было безразлично? Трудно сказать.