Нарушители равновесия. Если смерть проснется. Печать на сердце твоём - Андрей Валентинов

Полог шатра распахнулся. Прозвучало негромкое: «Внимание и повиновение!» Кметы застыли, шум стих. Згур затаил дыхание. Сейчас… Сейчас он наконец увидит…

Из шатра шагнули двое «коловратов», оглянулись и молча замерли у прохода. Вслед за ними появился высокий челрвек в алом плаще. На плече сверкала золотая фибула, золотом горел богатый пояс, с которого свешивался короткий румский меч. Ни шлема, ни шапки — длинные светлые волосы, слегка тронутые сединой, охватывал тонкий серебряный обруч. На Згура в упор взглянули большие светлые глаза.

— Оставьте нас! Сотника развязать! Голос Ивора звучал громко, решительно, но взгляд показался странным, словно всемогущий Палатин в чем-то неуверен, даже боится. И почему он смотрит не на дочь, не на Черемоша…

Один из кметов, очевидно старший, подскочил, что-то зашептал, но Ивор лишь досадливо скривился. «Колов-рат», не скрывая удивления, подошел к Згуру, достал кинжал, полоснул по веревкам. Сразу же стало легче. Хотелось растереть затекшие запястья, но он решил не показывать слабости. Руки на бедра, ноги — на ширину плеч. Он готов. Двейчи не вмирати!

Кметы отошли, образуя широкий круг. Палатин оглянулся, по лицу скользнула невеселая усмешка.

— Ну, здравствуй, дочка! Улада даже не оглянулась.

— Чолом, Палатин!

Ивор; похоже, хотел что-то сказать, но сдержался. Лицо Еютемнело, светлые глаза блеснули.

— Черемош!

— Дядя Ивор! — парень вскочил, растерянно взглянул на Уладу, затем на Згура. — Дядя Ивор, это я! Я во всем виноват! Только я!

Згур улыбнулся. Молодец, чернявый! Щека Палатина дернулась, дрогнули губы.

— Как… Как ты мог? Почему не поговорил со мной?

— А что, помогло бы? — бросила Улада, по-прежнему глядя в сторону.

Глаза Ивора сверкнули, рука сжалась в кулак, но голос звучал по-прежнему тихо:

— Помогло. Может, я бы смог объяснить, что нельзя бросать жену и похищать чужую невесту…

— Дядя Ивор! — Черемош рванулся вперед, протянул руки. — Не говори! Не говори ей!

— Так ты ей даже не сказал? Он ведь женат, Улада! Женился как раз за месяц до того, как вы бежали…

Девушка не ответила, даже не двинулась с места; Лишь плечи еле заметно дрогнули.

— Я… Улада, я все объясню! — в голосе чернявого звучало отчаяние. — Меня заставили! Отец и дядя Ивор! Иначе я бы не смог уехать из Дубеня! Они хотели, чтобы я не смог на тебе жениться!

Улада медленно обернулась, и ее взгляд отбросил Чере-1моша назад. Парень застонал, взмахнул рукой:

— Я бы все равно! Все равно на тебе женился! Они заставили меня! Заставили!

— Ты бы взял меня в наложницы? — Улада вздохнула. — Спасибо, Черемош… Странно, почему не смогли заставить меня? Палатин, если ты хотел меня унизить, ты этого добился. Или это еще не все?

Ивор ответил не сразу. Взгляд светлых глаз метнулся к Згуру.

— Этот… Что он делал с вами? Лицо Улады сморщилось.

— Наемник! Я пообещала ему сто гривен, если мы доберемся до Рум-города…

В сердце ударила боль. Згур понимал — длинноносая пытается его спасти, но лучше бы молчала! Впрочем, что говорить? Так все и было…

— Вас будут судить. Тебя, Черемош, будет судить твой отец. Ты знаешь, что бывает за похищение свободной девушки…

Чернявый не ответил. Лицо побелело, тонкие губы сжались, но Черемош молчал.

— А тебя, дочка, ждет суд Палатинства. Впрочем, ты можешь обратиться к Светлому. Это твое право…

Палатин вздохнул, повернулся к Згуру. Светлые глаза взглянули в упор.

— А с тобой… С тобой я разберусь сам! Сейчас!

— Нет! Не надо! — Улада бросилась к отцу, схватила за руку, зашипела, словно кошка. — Нет! Нет! Не его! Ты не посмеешь! Не посмеешь! Не посмеешь!

Згур закрыл глаза. Мать Болот, что же это? Что же происходит?

Лицо Ивора не дрогнуло. Широкая ладонь отстранила девушку.

— Он ведь просто наемник, правда, дочка?

— Оставь его, ты! Ты не можешь! Не посмеешь! Палатин махнул рукой. Двое «коловратов» подбежали к Згуру, схватили за плечи. Еще трое стали между ним и Уладой.Этих — сторожить. Головой отвечаете! Пойдем, волотич!

Он попытался дернуться, но кметы держали крепко.

Згур вздохнул. Вот и все… Впрочем, нет! Самое главное — впереди…

Его отвели недалеко — за ближайшие деревья. Там оказалась еще одна поляна — совсем маленькая. В центре темнело старое кострище, рядом лежал покрытый мхом ствол давно рухнувшего ясеня. Згур мельком отметил, что рядом с мертвым деревом краснеют шляпки молоденьких сыроежек, и невольно усмехнулся. Сейчас бы костерок…

Охрана стала по краям. Згура подвели к кострищу и отпустили. Хотелось оглянуться, но он понимал — бежать не дадут. Наверно, кто-то уже целит ему в спину из гочтака. Ладно, пусть…

— Ну, что скажешь, Згур?

Палатин стоял совсем рядом — протяни руку. Светлые глаза смотрели куда-то вбок, словно Ивор боялся взглянуть своему пленнику в лицо.

— Ничего, сиятельный! Разве что спрошу…

Губы Ивора дернулись, светлые глаза взглянули в упор.

— Спрашивай…

Внезапно стало легко. Он долго ждал этого мгновения. Очень долго! Ждал — и дождался!

— Что случилось с Навко Месником, Палатин? С моим отцом! Ты ведь знал его?

Згур ждал чего угодно — гнева, презрительной усмешки, удивления. Но случилось невозможное — Ивор отшатнулся, словно его ударили.

— Почему… почему ты так говоришь?

Почему?! Згур еле удержался, чтобы не броситься на этого человека, не вцепиться в горло. Предатель еще спрашивает!

— Во время Великой Войны мой отец был лазутчиком Велги. Ты помогал ему — в Савмате и Валине. Только ты знал, кто он и где скрывается. Потом он погиб. Или ты скажешь, что этого не было?

…О Мстителе за Край он слыхал с самого детства, но только в семь лет узнал, что легендарный Навко, Навко Во-лотич — его отец. Отец, не вернувшийся с Великой Войны, тот, по которому до сих пор плачет мама. И лишь совсем недавно тысячник Барсак, глава Варты, рассказал ему правду…

— И ты думаешь… Ты думаешь, что я… Я виноват в его смерти? Разве Алана… Разве мать не рассказала тебе?

Гнев исчез, сменившись растерянностью. Мама? Что она должна была ему сказать?

— Нет… Но я знаю, что мой отец был еще жив после войны. Он вернулся домой, потом снова уехал…

— Сядь…

Згур послушно присел на черный, покрытый мхом ствол. Палатин немного помедлил, затем пристроился рядом.

— Алана… Она ничего не говорила обо мне? Вновь вспыхнул гнев. Как он смеет даже упоминать о маме!

— Говорила! Она сказала, что ты — очень опасный… Нет, она сказала иначе: ты страшный человек, Палатин! Она хотела, чтобы я никогда не встречался с тобой.

Да, мать запретила ему. Они разговаривали перед отъездом, и Згур, словно ненароком, упомянул об Иворе. Мать побледнела, с трудом смогла выговорить несколько слов…

— И ты решил мне отомстить? Сам — или тебе приказал Барсак? Можешь не отвечать, знаю…

Отвечать Згур и не собирался. Конечно, Ивор догадался — умен. Но от него Палатин не услышит ни слова…

— Хорошо… Ты хочешь, чтобы я рассказал о Навко? Згур, а ты действительно хочешь этого? Ведь ты уверен, что твой отец — герой!..

Згур еле сдержался, чтобы не вскочить, не закричать. Как он смеет, этот предатель!

— Навко Волотич герой не только для меня, — Згур усмехнулся прямо в бледное лицо Ивора. — Он герой для всего Края! Его знает каждый — и каждый помнит! И о тебе тоже помнят, Палатин, но другое. Рассказать, что?

— Что я предал Край, служил Волчонку Уладу, а затем выпросил у Войчемира Валин. Ну а теперь, наверное, говорят, что я хочу договориться с Велегостом и вместе править Орией…

— И это неправда?

Пожатие широких плеч. Палатин усмехнулся:

— Правда. Но ты хотел узнать об отце. Кое-что, наверно, тебе рассказали. Навко был сотником, под Коростенем его ранили — очень тяжело. Потом, когда Навко все-таки выжил, он узнал, что его невеста попала в плен…

Голос Ивора звучал спокойно, даже равнодушно. Згура передернуло. Если б он мог, то запретил бы изменнику говорить об отце. Но только Ивор знал правду…

— Алана, твоя мать, попала в Валин. Навко решил пробраться туда. Но сотника Велги не пустили бы в Палаты наместника, и он назвался чужим именем. Ты, может, знаешь, он был холопом старого Ивора. Ивора, сына Жгута…

— Твоего отца? Так вот почему… Тяжелая ладонь Палатина легла на его плечо, и Згур, не договорив, умолк.

— Я не знаю своего отца. Я — подкидыш. У старого Ивора был сын, но он умер в детстве. И твой отец решил стать Ивором-младшим…

Згур кивнул — отец поступил верно. Не надо ничего придумывать, лгать. Значит, Навко Месник стал…

— Нет… — Згур почувствовал, как земля уходит из-под ног, словно под ним разверзлась черная топь. — Мой отец… Нет! Нет!!!