У каждого свой путь - Любовь Рябикина

— Что с вами, Виктория Ахметовна?

— Андрей, ты посмотри, как голубь в луже плещется! И облака на небе, словно из ваты. Сегодня тепло. Ты замечаешь разницу между обстановкой в прихлопнутом гадючнике и на улице? Представляешь, для скольких людей это небо могло бы окраситься в черный цвет, если бы ты не помог найти склад?

Он растерянно смотрел на нее и молчал. Женщина усадила его на переднее сиденье, понимая, что у парня на душе тяжело. Села за руль и мастерски вела машину до дачи, сделав по дороге лишь одну остановку: зашла в простенький магазинчик и купила бутылку вина. Андрей остался в машине. Парень молчал всю дорогу. Она сама открыла ворота и въехала на территорию дачи. Заперла воротницы. Загнала машину в гараж вместе с сидевшим Вьюгиным. Посмотрела на опускавшуюся сверху створку. Вытащила ключ зажигания и повернулась к парню:

— Андрей, я понимаю твои чувства. Тяжело сознавать, что родной брат стал чужим. Кое-что расскажу сегодня из собственной жизни. Пошли в дом.

Он посмотрел на нее:

— Виктория Ахметовна, зачем вы меня сюда привезли?

— Чтобы отдохнуть. Все это время ты, как и я, находился в напряжении. Надо расслабиться. Давай-ка перейдем на «ты». И еще, меня зовут Марина…

Он удивленно поглядел на нее:

— Вы не жена погибшего Гочияева?

— Нет. Вика в тюрьме. Это она заплатила за убийство мужа. Он, кстати, заслужил смерть. Внешне мы немного похожи. В Москве ее не знали в лицо.

Марина потянулась и вытащила «жучка» из-за декоративной планки над дверцей. Затем, извинившись, потянулась к дверце пассажира и вытащила второй, выковырнув его из ручки:

— Ломать не стану. Пригодятся. Пошли, соберем остальные…

Он, вылезая из машины, с интересом спросил:

— Сколько их в доме?

Она улыбнулась, прихватив с заднего сиденья пакет:

— Двенадцать. Один ты знаешь, где искать.

Поднялись по ступенькам и оказались в коридоре. Парень бродил за ней по пятам, пока она извлекала микрофоны. Сложила в маленькую металлическую коробочку, вынесла на улицу и спрятала в тайник:

— Так спокойнее. Пошли пообедаем и выпьем за знакомство. Надо немного расслабиться…

Степанова за пять минут разогрела суп и второе на плите. С помощью штопора Андрей вытащил из бутылки пробку и налил в бокалы светло-желтое душистое вино. Поднял бокал:

— За наше знакомство!

Она покачала головой и грустно улыбнулась:

— Которое тебе надо выбросить из головы, как только я исчезну. Не было никакой женщины по имени Марина. Так надо, мальчик!

Он отпил вино и принялся за салат. Посмотрел на нее:

— Ты хотела мне что-то рассказать.

— Давай вначале поедим…

Они сели рядышком на диване у камина. Марина легко разожгла дрова и в трубе загудело. По ногам разлилось приятное тепло. В доме, из-за закрытых штор, стоял полумрак и отсветы от огня плясали по лицам. Включать свет не хотелось. Степанова принесла остаток вина, пирожные и конфеты. Придвинула столик на колесиках поближе и поставила принесенное на него. Глядя в языки пламени, принялась рассказывать о Николае Гореве, при этом умудрившись ни разу не назвать его по имени. Голос звучал ровно и почти спокойно, но парень видел, как временами вспыхивали злые огоньки в глазах женщины, как подрагивали руки с бокалом и какая злость временами звучала в голосе. Она одним глотком осушила остаток вина и повернулась к нему:

— Я обязательно прикончу эту гниду! Таким места на земле нет. Твой брат, по сведениям генерала, стал ничуть не лучше. Ты извини, что я так говорю. Понимаю, что мозги парню затуманили, но свою голову надо на плечах иметь.

Налила еще вина себе и ему. Медленно потягивая искрящуюся жидкость, чувствовала, что алкоголь впервые не окутывает туманом мозги. Вино не действовало совершенно. Андрей долго молчал, затем тихо сказал:

— Марина, ты снова в Чечню, как я понимаю. Если Серегу в прицел увидишь, мы похожи, не убивай. Подстрели. Может, он опомнится после того, как сам пострадает? Я не готов, как брат твоего бывшего друга, просить убить брата.

Она тронула его руку:

— Обещаю. Только там не одна я стреляю… Объясни мне одну вещь. Что бы ты стал делать дальше, если б я не появилась?

Вьюгин пожал плечами и покрутил бокал с вином в пальцах:

— Через две недели меня должны были отправить в Чечню. Накануне я постарался бы шлепнуть Ахмеда, потом попытался разыскать Серегу в учебном лагере и сделал бы все, чтоб переубедить его.

— А ты не думаешь, что твой братец с легкостью сдал бы тебя и ты мог оказаться на месте тех парней? Избитых и окровавленных. Судя по тому, как говорил генерал, Сергей стал фанатиком джихада. Он не обратит внимания на то, что ты его родной брат. Он тебя сдал бы обязательно.

Вьюгин долго думал. Облокотившись на колени и глядя на огонь, сказал:

— Умом я понимаю, что вы правы. Но он мой брат! Сергей всегда находился рядом, когда меня обижали. Он защищал меня…

Она хлопнула его по колену ладонью:

— Ладно, Андрей, не майся. Всему свой срок. Что думаешь делать дальше?

— Не знаю. Домой возвращаться не хочется. Работы все равно нет. Куда здесь устроиться, не представляю. Придумаю что-нибудь…

Марина посмотрела ему в глаза, в которых отражались языки пламени:

— К нам не хочешь пойти?

— К кому, «к вам»?

Она четко произнесла:

— В разведку. Ты нам помог и вполне можешь расчитывать на помощь. Конечно, работа опасная и зарплата не такая высокая, как у шофера бизнесвумен, но зато есть свои преимущества. О них ты можешь позже узнать.

— Можно мне подумать до завтра?

Степанова кивнула и встала:

— Я спать. Что-то вымоталась за последние сутки…

Степанова спала и не знала, что Николай Горев в это самое время находится в центре столицы. В двухкомнатной квартире, снятой исламистами на подставное лицо. Бандит уже знал о разгроме крупной группы эсктремистов, накрытом складе со взрывчаткой и аресте Бархуддина. Горев раз сто пожалел, что не сказал Анвару, кем на самом деле является Вика Гочияева. Он наткнулся на Марину недели полторы назад, когда выходил из подъезда. Женщина выбиралась из машины. Бывший односельчанин успел наклонить голову и скрыть лицо, а затем быстро повернул за угол дома и исчез. Она, похоже, его не заметила. Теперь Николай знал, что Степанова не погибла. Он видел шофера, узнав офицера из управления.

Хотел сообщить Бархуддину о разведчице в тот же день, но что-то в душе возмутилось. Перед глазами мелькнули окровавленные тела и он промолчал. Где-то в глубине души, не смотря на озлобленность, Ахмад продолжал любить золотоволосую женщину. Злился на собственную слабость и не мог сдать ее арабам. Его ничуть не удивил факт, что она работает в столице, а не воюет в Чечне. От Степановой можно было ожидать всего, что угодно.

Он уже дважды ввел наркотик в вену. Ложка валялась на тумбочке вместе с двумя одноразовыми шприцами. Продолжала гореть свеча, поставленная в обычный стакан. Ахмад лежал на кровати, уставившись в потолок, будучи не в силах отключиться от мрачных мыслей. Николай думал: «Итак, самая крупная группа в Москве перестала существовать. Снова на пути стоит Маринка. Видно распутать узел может только смерть одного из нас». По спине пробежал мороз. Горев решительно встал, задул свечу и направился в соседнюю комнату. Там стоял полумрак. За компьютером, слегка сгорбившись, сидел худой парень в очках и козлиной бородкой. Он что-то читал. Ахмад встал за его спиной и потребовал:

— Соедини меня с Яндиевым…

Через минуту увидел на экране строку:

— Человек, фотографию которого ты переслал, схвачен полчаса назад.

Николай мрачно усмехнулся и потребовал у козлобородого:

— Закажи мне билет на завтра до Махачкалы на поезд. Обязательно купейный. Желательно СВ, в этом случае выкупай оба места.

Часов около девяти утра на дачу прибыл генерал-полковник Бредин. Марина спала, когда он приехал. Солдат-шофер открыл ворота и входную дверь, загнав машину во двор. У разведуправления были свои ключи от дачи. По тишине Евгений Владиславович понял, что постояльцы спят. Прошел на кухню. Заглянул в холодильник. Включил электрический чайник. Сбросил китель и расстегнул галстук, оставив его висеть на зажиме. Повязал женский фартук, висевший на стуле. Засучил рукава и принялся за приготовление завтрака. Запах подгоравшего мяса разбудил Степанову. Она накинула на сорочку халат и босиком помчалась вниз. Растрепанные волосы разметались по плечам. Обнаружив в кухне спокойно покуривавшего у раскрытого окна генерала, крикнула:

— Мясо горит!

Он обернулся и устало улыбнулся:

— Уже выключил! Чего вскочила? Неужели и на второй этаж запах дошел? А я окно раскрыл, чтоб дым исчез. Плохой из меня повар!

Марина передернула плечами, по-прежнему оставаясь у двери: