Отрезок пути - Iris Black

Я понимающе киваю. В детстве меня тоже всегда оставляли с Минси. Что интересно, все те многочисленные неприятности, которые со мной случались, имели место когда угодно, но только не в те периоды, когда она за мной присматривала.

– Добби отвечал за порядок во всем доме, за исключением помещений, куда ему категорически запрещалось заходить – это несколько комнат в подвале, библиотека и кабинет Люциуса, – рассказывает Северус. – Кроме того, он должен был следить, чтобы туда не сунул нос Драко. В первом случае Люциус опасался за сохранность своего имущества, во втором – за здоровье сына.

Он на секунду прерывается, чтобы наполнить бокал, проводит пальцем по нижней губе, прежде чем отпить глоток. Как всегда от этого жеста меня пробирает дрожь, и я не в первый раз проникновенно прошу его не делать так больше во время серьезных разговоров. Он смеется, демонстративно сцепляет руки в замок и возвращается к повествованию:

– Драко тогда было чуть меньше пяти лет. Люциус и Нарцисса ужинали у своих знакомых. Как все дети, Драко был любопытным, и все запрещенное интересовало его особенно сильно. Он сумел улизнуть от Добби и пробраться в библиотеку. Добби заметил это и, полагаю, покрылся холодным потом. Он оказался перед дилеммой – пойти за Драко и нарушить еще один приказ или оставить все, как есть.

– Ты издеваешься? – с надеждой спрашиваю я.

– К сожалению, нет, – Северус невесело усмехается. – Я ведь говорил, что у него проблемы с логикой. В общем, он топтался на месте, рвал на себе уши, бился головой о стены, и никак не мог решить, что делать. Драко же какое-то время с радостными воплями носился по библиотеке, а потом его внимание привлекла книга на одной из верхних полок – пульсирующая и мерцающая, с серебряными буквами на корешке…

– «Темнейшие искусства»… – моментально вспоминаю я, чувствуя, как холодеют кончики пальцев.

– Именно, – подтверждает он. – Думаю, не нужно объяснять, что это – не самая подходящая игрушка для детей. Более того, несовершеннолетним такие книги трогать вообще нельзя, а ребенка она вполне может убить на месте.

Я вспоминаю, как Минси категорически отказалась открывать шкаф с темномагической литературой несколько лет назад, и даже грозилась доложить бабушке о проявленном мной интересе.

– Северус, мне уже плохо… – сообщаю я с содроганием.

Не знаю, покрывался ли Добби холодным потом, но со мной происходит именно это. Нет, умом я, конечно, понимаю, что с Малфоем все в порядке, раз он спокойно разгуливает по школе, и все-таки – маленький ребенок и Темные искусства… представить страшно!..

– Сейчас тебе станет еще хуже, – мрачно обещает Северус и безжалостно продолжает: – До книги Драко дотянуться не мог, она стояла слишком высоко, поэтому полез наверх по стеллажу. К счастью, так и не долез – не удержал равновесие и упал с высоты примерно семи футов. Правда, при падении сломал ногу.

– Муховертку мне в задницу… – бормочу я. Сломать ногу при падении – это так знакомо. Я, правда, с лестницы летал, но это неважно. Вот уж не думал, что у меня может быть что-то общее с Драко Малфоем.

– Возможно, если бы он закричал, Добби пришел бы в чувства и бросился на помощь. Но от страха и боли у него пропал голос, и он не мог даже пискнуть – только беззвучно плакал.

– Бедняга! – невольно вырывается у меня. В конце концов, пятилетний малыш – это пятилетний малыш, кто бы из него впоследствии не вырос.

– В таком виде их и нашли по возвращении Люциус и Нарцисса, – заканчивает Северус, бросив на меня многозначительный взгляд, и добавляет: – Люциус тогда сломал об Добби свою трость. Может, и убил бы, но Нарцисса вмешалась.

– Жуткая история, – признаю я, поежившись. – Но почему они от него не избавились?

– По ряду причин, – Северус пожимает плечами. – Во-первых, Добби знал многие семейные тайны. Во-вторых, Люциус полагал, что он не заслуживает свободы. Добби же так до конца и не осознал, что натворил. Кажется, он до сих пор искренне считает, что сделал все правильно. С другой стороны, его стремление помочь Поттеру вопреки приказам говорит о том, что в глубине души что-то он все же понимает, – он прищуривается и пристально смотрит на меня: – Могу я надеяться, что ты не станешь использовать эту информацию против Драко? Он едва ли помнит об этом происшествии, но это не означает, что оно не оставило на нем отпечаток. Боли он до сих пор боится.

– Если бы ты считал, что я могу так поступить, то ничего не стал бы мне рассказывать, – замечаю я. – Я не такой подлец, и ты это знаешь. В любом случае, к Добби я теперь точно не буду обращаться. Не зря мне Хелли советовала держаться от него подальше.

– Хелли плохого не посоветует, – соглашается он, коротко рассмеявшись. – Полагаю, намерения у него самые что ни на есть благие, но ты и сам наверняка знаешь, что ими вымощено.

– Догадываюсь. А других способов вытащить Луну точно нет?

– Послушай, Невилл, – вкрадчиво говорит Северус, – даже если мы придумаем, как освободить твою подружку, что дальше? Вместе с ней в подвале находится измученный старик. Сможет мисс Лавгуд бросить его? Едва ли. И как долго ей удастся скрываться в такой компании?

– Но…

– А после побега, – он не дает мне вставить ни слова, – в случае повторной поимки их убьют на месте. И даже если она уйдет одна, то куда ей податься? Ее дом наполовину разрушен, родственников, кроме отца, который сейчас в Азкабане, у нее нет. Палочки тоже нет, и она не сумеет даже аппарировать. Возможно, это прозвучит странно, но в данный момент ей безопасней находиться там, где она находится.

Возразить на это мне нечего. Он снова прав. Да и вообще, не должен я давить. В конце концов, если бы была какая-то возможность помочь ей, Северус сделал бы это и без моих настойчивых просьб. А то я веду себя так, словно он все может, только по каким-то причинам отказывается.

– Ладно, – говорю я. – В любом случае, хорошо, что она жива, и Дин с Грипхуком тоже. Могли ведь погибнуть, как остальные.

Больше мы не обсуждаем ни пленников, ни эльфов. До ночи я сегодня не задерживаюсь – это может вызвать подозрения, все-таки полшколы знает, где я. На прощанье Северус, наконец, назначает мне обещанную отработку в Запретном лесу. Давно этого дожидался.

Вечером я, одевшись как можно теплее, отправляюсь вместе с Хагридом к пещере, где не был уже очень много времени. Ребята периодически проводили здесь ночи, но я предпочитаю проводить их в другом месте. Кентавры, кажется, успели соскучиться, потому что встречают меня так, словно у меня внезапно выросли копыта и хвост, иными словами – как родного. Хагрид вскоре уходит к своему милому маленькому братику. В одиночестве, разумеется, – даже если бы я вдруг решил составить ему компанию, кентавры бы не отпустили.

Фиренце и Ронан расспрашивают меня о делах в школе и о каникулах. Если с первым еще более или менее просто, то насчет каникул приходится врать напропалую. Это не слишком приятно, тем более, они так переглядываются, что я каждый раз думаю, что сейчас меня уличат во лжи и припрут копытами к стенке.

– У нас есть для тебя не очень приятная информация, – вдруг сообщает Фиренце предельно серьезно.

Я резко выпрямляюсь и чуть не сваливаюсь с бревна. Да что же за день-то сегодня такой? Похоже, звезды сложились в огромную задницу.

– Не пугайся, – поспешно говорит Ронан, увидев мое лицо. – Пока ничего страшного не случилось. Но дело в том, что Хагрид что-то затевает – нечто, по его словам, грандиозное.

– Грандиозное? – с ужасом переспрашиваю я. – Мерлин, что это должно быть, чтобы Хагрид использовал подобный эпитет?

– В том-то и дело, – со вздохом соглашается Фиренце. – Мы пытались выяснить, что он задумал, но он молчит. Кажется, это какой-то сюрприз для студентов.

– Великолепно! И какой же?

– Я же говорю – мы не знаем.

– Звезды не сочли нужным вас уведомить? – не сдержавшись, ехидно интересуюсь я. – Или они тоже приняли сторону Сами-Знаете-Кого и потому помалкивают?

– Ты считаешь, что это смешно? – укоризненно спрашивает Фиренце, переглянувшись с Ронаном.

– Ох… простите… сам не знаю, что на меня нашло… – виновато говорю я. – Просто день сегодня был очень тяжелый…

– Ничего страшного, – Фиренце благосклонно улыбается. – Как бы то ни было, по звездам нельзя узнать о каждой мелочи. Они показывают только глобальные события.

– Да я понимаю… Просто пошутил неудачно. Простите еще раз…

Вернусь в Хогвартс и вымою язык с мылом. Вот они – издержки общения с Северусом. В последнее время только и думаю, как бы где съехидничать. Скоро превращусь в его близнеца. Волосы уже здорово отросли – осталось окончательно испортить испарениями от зелий, или чем там он довел их до такого состояния. После этого только нужно будет научиться делать такое лицо, будто у меня уже лет десять не проходит изжога, – и нас начнут путать.

– В любом случае, тебе следует поговорить с Хагридом, – говорит Ронан. – Возможно, тебя он послушает.