Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей - Брендон Сандерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— После того, как он со мной обошелся? — огрызнулся Каладин.
— Не так уж и плохо...
— Не буду я им кланяться. Я не мальчик на побегушках, пусть даже им так кажется. Если это сообщение для него так важно, надо было задержаться и убедиться, что я все сделаю.
— Ты взял его сферу.
— Заработанную потом темноглазых, которых он использует.
Сил ненадолго замолчала.
— Когда ты о них говоришь, вокруг тебя собирается тьма, которая меня пугает. Ты становишься сам не свой.
Каладин промолчал. Он не был ничем обязан этому светлорду, и, кроме того, ему приказали вернуться на лесной склад.
Но осколочник вступился за женщину.
«Нет, — с нажимом возразил Каладин самому себе. — Он просто искал повод опозорить офицера Садеаса. Все знают, что два военных лагеря не любят друг друга».
И на этом он счел тему закрытой.
Год назад
Каладин повертел камешек в пальцах, глядя на игру света на выступающих кристаллах кварца. Он стоял, прислонившись к большому валуну, прижав одну ступню к его поверхности и держа копье под рукой.
Камень ловил свет и лучился разноцветными бликами, в зависимости от того, как его повернуть. Красивые миниатюрные кристаллы мерцали, точно мифические города из самосветов.
Неподалеку готовилась к битве армия великого маршала Амарама. Шесть тысяч человек точили копья или надевали кожаные доспехи. Поле боя располагалось поблизости, и, поскольку Великих бурь не ожидалось, войско на ночь расположилось в палатках.
Прошло уже почти четыре года с того дождливого вечера, как он вступил в армию Амарама. Четыре года. И целая вечность.
Солдаты спешили по своим делам. Некоторые махали руками, приветствуя Каладина. Он кивнул нескольким, спрятал камешек и, скрестив руки, стал ждать. Невдалеке уже взвилось знамя Амарама, пурпурное с темно-зеленой глифпарой в виде белоспинника, вздыбившего костяной гребень. «Мерем» и «хах», честь и решимость. Знамя трепетало на фоне восходящего солнца, и утренняя прохлада постепенно сдавала позиции под натиском дневной жары.
Юноша повернулся к востоку. К дому, куда он не вернется. Он так решил много месяцев назад. Срок его службы заканчивался через несколько недель, но он останется в армии. Ему не хватит сил предстать перед родителями после того, как он нарушил обещание защитить Тьена.
Крепкий темноглазый солдат, с топором на спине и белыми узлами на плечах, подбежал к нему. Командиру отряда дозволялось носить иное оружие, нежели всем остальным. У Гэра были мускулистые руки и густая черная борода, но он потерял большой кусок кожи на правой стороне головы. За ним следовали два сержанта — Налем и Корабет.
— Каладин! — воскликнул Гэр. — Ради Буреотца, парень, ты можешь от меня отстать? Сегодня же день битвы!
— Гэр, я отлично знаю, какой сегодня день, — сказал Каладин, по-прежнему стоя со скрещенными руками.
Несколько рот уже собирались и строились в шеренги. Даллет позаботится, чтобы отряд Каладина занял положенное место. В первых рядах, как они и решили. Их враг, светлоглазый лорд Холлоу, предпочитал навесную стрельбу. Амарам уже несколько раз сражался с его войском. Одна из этих битв врезалась Каладину в память и душу.
Он вступил в армию Амарама, рассчитывая, что будет защищать границы алетийских земель, — так оно и вышло. Но сражался он с другими алети, лордами пониже рангом, которым не терпелось откусить кусочек от владений великого князя Садеаса. Время от времени войска Амарама пытались отвоевать у других великих князей территории — маршал заявлял, что они на самом деле принадлежали Садеасу и были украдены много лет назад. Каладин не знал, что об этом думать. Из всех светлоглазых он доверял только Амараму. Но, судя по всему, они занимались тем же, что и армии их противников.
— Каладин? — нетерпеливо позвал Гэр.
— У тебя есть то, что мне нужно, — объяснил Каладин. — Новобранец, явился только вчера. Гэлан говорит, его зовут Кенн.
Гэр нахмурился:
— Я что, должен сыграть с тобой в эту игру прямо сейчас?! Поговорим после битвы. Если мальчишка выживет, может быть, я тебе его отдам. — Он повернулся, чтобы уйти, и сержанты сделали то же самое.
Юноша выпрямился, подобрал копье. Гэр заметил это и застыл.
— У тебя не будет никаких неприятностей, — негромко сказал Каладин. — Просто отошли мальчишку в мой отряд. Возьми деньги. И помалкивай. — Он вытащил кошель со сферами.
— Может, я не хочу его продавать, — сказал Гэр, поворачиваясь.
— Ты его не продаешь. Ты переводишь его ко мне.
Гэр поглядел на кошель:
— А может, мне не нравится, что все пляшут под твою дудку. Мне плевать, что ты хороший копейщик. Мой отряд принадлежит мне одному.
— Ни сферой больше. — Каладин уронил кошель на землю. Тот упал со звоном. — Мы оба знаем, что мальчишка для тебя бесполезен. Не обучен, снаряжение плохое, слишком хилый, чтобы из него получился хороший пехотинец. Пришли его ко мне.
Юноша повернулся и пошел прочь. Через несколько мгновений позади звякнуло — Гэр поднял кошель:
— Не сердись, я должен был попытаться.
Каладин не остановился.
— Сдались тебе эти новобранцы, а? — прокричал Гэр ему вслед. — В твоем отряде половина слишком низкорослые, чтобы сражаться как следует! Тут впору решить, что ты ищешь смерти!
Каладин не обратил на него внимания. Он шел через лагерь, махал в ответ на приветствия. Почти все уступали дорогу, зная и уважая его или будучи наслышаны о нем. Самый молодой командир отряда во всей армии, провоевал всего четыре года — и уже главный. Темноглазому воину оставалось лишь отправиться на Расколотые равнины, чтобы подняться еще выше в военной иерархии.
В последние минуты перед битвой солдаты носились туда-сюда, и лагерь превращался в сумасшедший дом. Роты одна за другой занимали позиции. Враг проделывал то же самое на маленькой возвышенности с западной стороны поля.
Враг. Так принято было говорить. Но если случался настоящий приграничный конфликт с веденцами или реши, эти люди вставали рядом с войсками Амарама и сражались вместе. Как будто сама Ночехранительница забавлялась с ними, играла в какую-то запретную азартную игру, то помещая людей на одну сторону как союзников, то уже на следующий день посылая их убивать друг друга.
Не копейщику об этом думать. Так ему говорили. Неоднократно. Он решил, что лучше прислушаться к советам, поскольку долг требовал бросить все усилия на то, чтобы его отряд выжил. О победе Каладин думал лишь во вторую очередь.
«Нельзя убивать, чтобы защищать...»
Он легко нашел палатку лекарей — по запаху антисептиков и по дымкам небольших костров. Эти запахи напоминали о юности, которая теперь казалась такой далекой. Неужели он действительно собирался стать лекарем? Что случилось с его родителями? А с Рошоном?
Это уже не имело никакого значения. Он послал им письмо, воспользовавшись услугами письмоводительниц Амарама, — короткая сухая записка стоила недельного жалованья. Родители знали, что сын потерпел крах, и знали, что он не собирается возвращаться. Ответа Каладин не получил.
Возглавлял лекарей Вен — высокий человек с некрасивым бугристым носом и длинным лицом. Он наблюдал за учениками, которые складывали бинты. Каладин однажды призадумался над тем, не стоит ли ранить себя, чтобы присоединиться к ним; все ученики лекарей были в той или иной степени калеками и не могли сражаться. Каладину не хватило духа на такое. Ранить самого себя было проявлением трусости. Кроме того, лекарское дело было частью его старой жизни. Теперь он в каком-то смысле был недостоин им заниматься.
Каладин потянулся к висевшему на поясе кошелю со сферами, намереваясь бросить его Вену. Кошель, однако, прилип к поясу и никак не желал отлепляться. Юноша выругался, от неожиданности споткнувшись, и дернул сильней. Кошель вдруг высвободился, и он снова потерял равновесие. Куда-то в сторону метнулась полупрозрачная белая лента, беззаботно кружась в воздухе.
— Шквальный ветроспрен... — проворчал Каладин. Этих духов на скалистых равнинах было предостаточно.
Он продолжил путь к палатке лекарей и бросил кошель со сферами Вену. Высокий лекарь ловко поймал взятку и незаметно сунул в карман просторного белого одеяния. Благодаря деньгам Каладина его солдаты первыми получат помощь на поле боя, если только рядом не будет раненых светлоглазых.
Пришло время и ему встать в строй. Он ускорил шаг, потом побежал с копьем наперевес. Никто не упрекал его за штаны под кожаной юбкой копейщика — это чтобы люди могли узнать командира со спины. В общем-то, в последнее время мало кто осмеливался сказать ему хоть слово поперек. После трудных первых лет в армии это все еще казалось странным.
Каладин по-прежнему чувствовал себя не на своем месте. Он приобрел известность, но разве она не результат его поступков? Репутация уберегала его отряд от насмешек, и после нескольких лет, на протяжении которых катастрофы следовали одна за другой, можно наконец-то поразмыслить в спокойной обстановке.
