Индивидуальное и универсальное как зеркало вечного противостояния в философии - Владимир Дорохин

Н. И. Козюбра считает, что до сих пор (1990 г.) в научной литературе отсутствует однозначная, целостная и непротиворечивая трактовка понятий «метод», «методология» и производных от них. В юриспруденции наиболее распространенным является понимание методологии юридической науки как системы теоретических принципов, логических процессов и специальных методов и средств познания государственно-правовых явлений.

От теории познания, исследующей процесс познавательной деятельности, методологию отличает акцент на методах, путях достижения истинного и практически эффективного знания.

По мнению автора, методология подразделяется на несколько уровней. Философская методология – методология высшего уровня обобщения. Диалектико-материалистическая философия выполняет особую мировоззренческую и методологическую функцию, которую не могут взять на себя ни отдельные науки, ни совокупность конкретно-научного знания вообще.

«Методология юридической науки не является чем-то принципиально отличным и обособленным по отношению к научной методологии вообще, – утверждает Н. И. Козюбра, – как разновидность последней, она подчиняется общим законам развития методологического знания» [55, с. 8]. Автор выделяет в юридической методологии две отличающие ее от других видов особенности:

а) совокупность теоретических принципов, специально научных методов и способов познания государственно-правовых явлений, методики и технику познавательной деятельности;

б) конкретно-познавательное учение о государственно-правовой действительности.

В заключение статьи автор делает вполне ожидаемый вывод: «Следовательно, в разработке понятийного аппарата юридической науки, как и в решении многих других ее методологических проблем, необходим поворот в мышлении» [там же, с. 17].

Придавая особое значение прогностической функции юридической науки, в другой статье сборника «Методологические проблемы юридической науки» Н. И. Козюбра пишет: «Высказывания правоведов о перспективах развития конкретных государственно-правовых явлений нередко опираются на общие соображения, а не на комплексные исследования закономерностей и тенденций развития этих явлений, широкое использование данных практики и соответствующую методику» [56, с. 56].

Здесь же он высказывает ряд соображений, характеризующих его оценку права как науки «приземленной», в отличие, например, от философии и других общественных наук. Отличительной особенностью права, полагает он, является привязанность к так называемому «малому времени». Точность и конкретность методик прогноза – основные требования автора, логично дополняемые пониманием необходимости увеличения степени их математического обеспечения.

Другой автор этого же сборника – Е. В. Бурлай – посвящает статью анализу некоторых аспектов вопроса о методологических функциях, выполняемых философским знанием по отношению к юридической науке, в частности к теории государства и права. Из этого анализа нельзя оспорить только одно: философия должна играть руководящую роль при совершенствовании методологической составляющей юриспруденции.

В. В. Оксамытный в этом же сборнике рассматривает социологические методы исследования правовых явлений. По его мнению, социологические методы применяются для исследования ряда важных проблем юридической науки: правосознания различных групп общества, эффективности правовых норм и институтов, деятельности средств массовой информации в сфере правовой пропаганды и правового воспитания, причин судебных ошибок и т. д.

А. П. Заец в этом же сборнике затрагивает вопросы методики исследования эффективности республиканского законодательства. Эффективность права (правовых норм), считает он, определяется в юридической литературе как соотношение между фактическим результатом и действием и теми социальными целями, для достижения которых эти нормы были приняты.

Отсюда недостатки законодательства автор понимает как объективно установленные факты: неточное отражение условий общественного развития, несоответствие правового регулирования существующим условиям хозяйствования и формальная противоречивость предписаний друг другу.

Один из авторов сборника «Введение в теорию государственно-правовой организации социальных систем» – В. И. Крюков – утверждает, что анализ социальных систем основан на единстве логического и исторического исследований. Системная стратегия исследований предполагает переход от анализа к синтезу, от изучения отдельных элементов, частей и их свойств к изучению системы в целом. «Только логический способ исследования, – считает он, – положенный в основу системно-логического метода, может дать конкретное системное знание. Он предполагает выявление общего, повторяющегося, присущего любой социальной системе логического средства существенных сторон, и в этом, как представляется, его методологический потенциал» [60, с. 25]. Тут же автор проводит анализ исследований в области формирования методологии изучения социальных систем таких специалистов, как С. Янг, В. Р. Афанасьев, Б. Н. Лазарев и др.

Рассматривая современные проблемы нормативно-правового регулирования социальных систем в сфере экономики, другой автор сборника – В. И. Тимошенко – справедливо констатирует, что до сих пор нет единого понимания некоторых понятий, например, «субъекта хозяйственной деятельности», без чего невозможно проведение эффективных исследований этого феномена. «Отсутствие четких признаков и характеристик субъектов хозяйственной деятельности лишило законодателя возможности кодификации законодательства, регулирующего их деятельность» [91, с. 131].

Заканчивая анализ нормативно-правовых проблем, возникающих при переходе стран СНГ с социалистического пути развития на «альтернативный», автор делает вывод о необходимости усиления роли государства в переходный период, с одновременным увеличением уровня юридической регламентации общественных отношений.

Прежде чем приступить к описанию своих методов исследования социологии морали как основы этико-правовых исследований, А. Е. Выгорбина напоминает об уже известных классификациях методов в этой области философии права.

1. Р. Лукач подразделяет их на две группы:

– методы сбора и описаний социально-нравственных явлений;

– методы научного обобщения первичной информации.

2. Ю. Подгурецки, в свою очередь, рассматривает:

– систему эмпирических методов, дающих возможность получить первичную информацию о следующих объектах;

– методы, используемые для обобщения результатов исследований и дающие возможность сконструировать теоретическое знание об изучаемом предмете;

– научные принципы, с помощью которых осуществляется приближение к философскому знанию.

Сам автор использует в своих исследованиях социологические методы, дающие возможность получить первичную информацию, которая, на ее взгляд, делится на две группы: «Первая, чрезвычайно широкая разновидность средств исследования, – это система типично социологических методов, применяемых во всех отраслях социологии, в том числе социологии права. Вторую группу составляют методы специфического характера, выработанные в социологии морали на основе социологических приемов исследований. К первой подгруппе эмпирических методов относятся наблюдения, опрос и его виды; анализ документов; статистический метод; психометрический тест; социометрический тест; контент-анализ; эксперимент. Вторую подгруппу составляют: метод информационного анализа; метод оценки субъектом моральных ценностей и норм» [20, с. 27].

Одно из наиболее точных и всесторонних представлений о методе дает Б. Н. Чичерин в своем фундаментальном исследовании «Основания логики и метафизики». Метод для него – последовательное действие разума в познании вещей.

Признавая, как и многие другие, в качестве основных методы разложения и сложения, он отдает безусловное первенство, с исторической точки зрения, синтетическому, ибо разложить можно только то, что сложено. Рассматривая индуктивный и дедуктивный способы мышления, он ясно указывает на существенное различие между ними: представление разлагается по содержанию, но слагается по форме. Именно это различие не улавливают многие, исследуя правовые проблемы «в одной каузе», т. е. смешивая форму и содержание, как при индуктивном, так и дедуктивном способах мышления. Именно неспособность их разделения чаще всего свидетельствует о низкой философской культуре мышления.

Считая основной задачей индукции исследование действительной связи явлений, русский философ выделяет четыре возможных ее вида, в зависимости от действующей причины, определяющей эту связь: субстанция, причина, цель и закон.

Дедукция, полагает он, есть путь общего к частному; обратный путь является следствием индукции. И здесь он видит четыре основные формы умственной деятельности: