Вызывной канал - Антон Санченко

Перевернутая страница.

Партия Альбанова уже на льду. Идти вызвалось 13 человек. Идут медленно, волочат за собой груженые байдарами и провизией нарты. Оглядываются на силуэт скованной льдами шхуны. Оглянувшись в последний раз, Третий видит на месте шхуны свой затертый льдами отстойный «тропик». По накатанной лыжне кто-то быстро нагоняет партию.

Юрасик. За спиной у него большой термос. Принес уходящим последний горячий обед.

Перевернутая страница.

Партия идет дальше. Юрасик, оставаясь на месте, снимает шапку и смотрит им вслед и ни с того, ни с сего кричит вдогонку:

— И огородами, огородами!

Все так же завывал ветер в снастях. Третий курил, прячась за надстройкой. Штормовое предупреждение. Ковш порта под завязку был забит сейнерами местного флота. Сейнера стояли борт к борту, обоймами по восемь-десять бортов. Воды под ними уже не было видно. Из камбузных печек летели гарь и копоть. Прели и слегка дымились сваленные на кормах зеленые невода. Трепетали на ветру грязные вымпела с желтой рыбацкой каймой по краю красных треугольных полотнищ. С высоты борта «тропика» было видно, что на ближайшем сейнеришке уже начали провожать старый год. Прямо на палубе, перед рубкой, наяривала (представьте себе) настоящая гармонь и хмельные рыбачки отплясывали матросский танец яблочко с криками «эх, мать!» под подначивания соседей. Из открытой двери в надстройке, светящейся голубым, слышались новогодние телеостроты Ширвиндта и Державина.

Об ногу Третьего потерлась рыжая сука по кличке Машка. Стала поскуливать и тянуть его за штанину. Просилась внутрь. Третий почесал суку за ухом. С причала раздавался лай какой-то Машкиной врагини. Машка освободилась от штанины и пару раз подала голос.

— Брось ее, Маня, — посоветовал Третий.

— Скоро и у нас конуру отнимут. Где жить и на кого лаять станем? Пошли в каюту.

Машка воспитанно села за порогом.

— Без китайских церемоний. Заходи, — разрешил Третий.

Он выдвинул из-под койки встроенный ящик и, раздумывая, смотрел на последнюю банку консервов.

— Ладно, в новом году соображать будем, — решил Третий и вспорол банку китайской стены шкерочным ножом.

Вместо ветчины в банке оказалась плотная, аккуратно уложенная пачка бумаг. Сверху — «Рапортъ». Третий моргнул, снимая наваждение. Ветчина снова стала ветчиной. Третий стал есть с куска хлеба, отдав Машке половину китайской стены вместе с банкой. Оба немилосердно чавкали. Третий бросил кипятильник в банку с водой и укутался в одеяло.

Перевернутая страница.

Палатка среди льдов. Третий просыпается от холода под тем же клетчатым казенным одеялом. Люди спят вповалку, сбившись поближе друг к другу. Третий ощупывает пустоту за спиной. Соседа нет. Выбирается из платки. Никого. Следом за ним просыпается Пожилой. Третий идет вокруг палатки и натыкается на свежую, но уже заносимую поземкой лыжню. Возвращается к палатке.

— Нарты, две пары лыж, коробка патронов, два карабина, жратва. Да, проверь еще консерву свою с почтой… — доложил Пожилой.

— Кто?

— Конрад и еще один.

Свет в каюте неожиданно погас. Машка обеспокоенно зарычала.

— Ша, Маша. Посмотрим, — успокоил ее Третий. — Опять береговое питание вырубили.

В гулком коридоре пустого парохода послышались человеческие голоса, блеснул огонек, кидая на переборки причудливые тени. Потом опять была темнота и чертыхания. Кто-то блудил по лабиринту темного судна, присвечивая себе спичками.

— Да если б не толпа, на биче и сдохнуть можно. Ты долги бичевские часто отдавал? Правильно. Сегодня ты при деньгах, завтра я. Какие тут долги. Вернешься из рейса — устроишь праздник желудка корешам отощавшим. Вот и весь твой долг… — расфилософствовался один из блуждающих голосов.

— Стой, стрелять буду, — честно предупредил Третий.

— Стою, — пообещал голос.

— Стреляю, — ответил Третий.

И тут кто-то прыгнул на него со спины, пытаясь повалить. Спичка снова вспыхнула, высветив две фигуры налетчиков.

— Машины на товсь! Вира якорь! Курс на Стамбул! — орали налетчики.

Машка, лая, бросилась на защиту Третьего.

И тут зажегся свет. Юрасик, сидя верхом на рухнувшем Корефуле, выкручивал ему руку, отбиваясь от наседавшей Машки. Философствующий же голос принадлежал ОМ1.

— А мы думали, ты дрыхнешь, как порядочный вахтенный, — сказал ОМ1.

— Понимаешь, Шура, насмотрелись новостей и решили твой «Южный Крест» на Стамбул угнать. Чем он хуже авиалайнера? — объяснил Корефуля, пока Юрасик продолжал отбиваться от Машки.

— Фу, дура. Пусть вместе с нами угоняют.

В каюте Юрасик высыпал на стол мандарины.

— Видел, да? «Задор», маленький такой карабэл знаешь, да? Поти, Батуми, Цихисдзири знаешь, да? Они не хамса ловят, они ловят, вот, — мандарин.

— Юрико, маленький такой знаешь, да? Он не макарон теперь кормит, он кормит, вот, — шашлык, — передразнил акцент общепитовского джигита ОМ1 и выставил на стол банку с мясом и электрошашлычницу.

— Да, «Задор», — мечтательно закатил глаза Корефуля.

— Где мои семнадцать лет? Белуга, камбала и канистра с домашним коньяком от генацвале Резо?

— Кстати, где? — поинтересовались Юрасик и ОМ1.

— О чем это вы, мужчины? — «не понял» Корефуля.

Жарились шашлыки. ОМ1 и Третий курили, поглядывая на часы.

— Десять минут осталось.

— Ромка, собачий выродок, совесть имей.

Бессовестный собачий выродок Ромка был скручен и принайтовлен к креслу. Юрасик насильно кормил его необесшкуренными мандаринами.

— Гавари, шени чериме, куда канистра прятал?

— Палачи! Фашисты! Все равно всех мандаринами не закормите! — стойко держался Корефуля, прожевывая очередной мандарин.

Машка робко смотрела на этот дурдом из коридора.

— Спокойно, уважаемые! — объявил о рождении идеи Третий.

Он порылся в рундуке и достал из него пустую коньячную бутылку.

— Маша, искать! След!

Машка обнюхала бутылку и резво убежала, но тут же вернулась, неся в зубах… лошадиную подкову.

— Отдай сюда, шантажистка! — не выдержал наконец Корефуля.

— Все, сдаюсь! Забери у нее, Шурик! Отдай, говорю тебе!

Четыре эмалированные кружки глухо цокнули, проиграли свою идиотскую мелодию Корефулины электронные часы.

— Будем! — пожелал ОМ1.

— С Новым годом, бичи! — поздравил Юрасик.

Через иллюминатор донеслись аналогичные возгласы с палубы загульного сейнера.

— Пошли брататься, — предложил Третий.

На палубе ОМ1 извлек из кармана ракету.

— Начальник, как насчет салюта?