Изнаночные швы времени - Иван Слепцов

– Ты зачем стрелял? – этими словами встретил его внизу весьма и весьма раздраженный Олег. Но ордынцы, разглядевшие их на опушке, не дали начаться перепалке. С предельной дистанции они выпустили десяток стрел, одна из которых стукнула Олега по шлему, а это уже означало, что действует четвертый пункт международной конвенции обладателей вормхоул-технологий о безопасности трансвременных экспедиций. Он устанавливал, что она, эта безопасность, – превыше всего.

– Справимся или в лес уходим? – спросил Олег, доставая из-за спины свой лук.

– Какой лес, если лошади сами к нам прискакали! – откликнулся Феликс. – Сэкономим. Вы только выведите меня на оперативный простор, и я покажу им еще раз Евпатия Коловрата53.

– Хорошо, – кивнул Олег. – Норман, отгони их подальше, пожалуйста.

Тот кивнул, но повторять великолепный выстрел, сделанный с сосны, не стал – несколько его стрел просто воткнулись в землю рядом с копытами монгольских лошадей, хотя и с завидной силой. Впрочем, ордынцам и того хватило: непонятный враг среди деревьев, видимо, показался им весьма опасным, они загорланили что-то недовольно и убрались на безопасное расстояние. И только лошади убитых монголов остались возле опушки, обнюхивая упавших седоков.

Олег уже собрался добежать до них и увести, но Феликсу вдруг вспомнились курсы имитации голосов животных, на которые его занесло, в общем-то от безделья, с год назад, и он решил попробовать себя в роли манка для Equus ferus caballus, то есть лошади одомашненной, и громко зафыркал.

Пегая лошадка заинтересованно наклонила вперед уши, а после того как Феликс продемонстрировал, что может быть совсем уж убедительным, легкой рысцой затрусила на опушку. Ее, как и товарку по создающейся конюшне, хорошо встретили, дали слизнуть несколько капсул пивного концентрата, и обе решили, что грешить на перемену судьбы им совершенно не стоит.

Пока остальные занимались лошадями, Олег наблюдал за тем, что происходило на лугу, благо сумерки сгущались не очень быстро. Оставшиеся в живых крестьяне воспользовались заминкой у ордынцев и сумели спрятаться в лесу, а те бестолково сновали туда-сюда вдалеке от опасной опушки и вообще казались очень растерянными.

Олег надеялся, что с темнотой они скроются за реку и стычки удастся избежать, но не тут-то было. Когда верхний край солнечного диска скрылся за лесом, к ордынцам на лугу присоединился предводитель с другой частью отряда. До этого, по-видимому, он руководил грабежом в деревне, а теперь принялся энергично наводить порядок среди своих солдат, и скоро они растянулись в линию перед лесом. Из того, что ему рассказали, сотник, видимо, сделал вывод, что врагов не может быть много, потому нужно попытаться их изловить, а как сказано еще великим ханом Тэмуджином54, ни один поднимающий оружие на воина степи жить не должен.

– Внимание! – скомандовал Олег. – Они решили прочесать опушку.

– Ну-ну, – откликнулся Феликс и немедленно оказался в седле.

Нормана и Шурика Олег послал на сосну и велел стрелять, даже если прицельно бить не получится. А когда приближающимся монголам до первых деревьев осталось шагов двадцать, они с Феликсом с места подняли своих лошадей в галоп и вылетели ордынцам навстречу.

Монгольский командир выбрал строй для своих воинов в расчете только на то, что им придется провести банальную операцию по зачистке местности от противника. В результате между каждым был интервал метров пять, а то и больше, и к первой сшибке с Олегом и Феликсом никто, кроме тех, кого они себе выбрали в качестве чучел для рубки, не успевал.

А один на один у монголов, конечно, никаких шансов не было. Точнее говоря, даже при соотношении один к пяти вероятность выйти целым из боя для них была практически нулевой, а уж тут…

Первым до своего противника дотянулся Феликс. Всего лишь кистевой удар мечом, и ордынец недоуменно рассматривает обрубок, из которого хлещет кровь – оттуда, что было лодыжкой. Он вываливается из седла, потеряв опору в стремени, и вопит.

Олег был гуманнее. Он просто вышиб своего противника на землю палицей – сыграл им в лапту.

Прорвав строй, Олег и Феликс немедленно повернули под прямым углом направо и понеслись за спинами ничего не понимающих монголов. Не просто, конечно, понеслись. Олег изображал трактор, который расчищает обочины дорог от лопухов, а Феликс, пропустивший товарища вперед, добивал тех, кто показывал хотя бы слабое намерение подняться на ноги.

Монголы не умели и даже после двух столетий борьбы с европейскими противниками не научились вести бой в непривычной для них тактической ситуации. Если им удавалось ошеломить врага первым натиском, засыпать стрелами, испугать, лишить воли к сопротивлению, у них все получалось. Но если враг хотя бы не паниковал или умело контратаковал, как при Айн-Джалуте55, у Синих вод или на Куликовом поле, то монгольский натиск быстро терял силу, и командирам как минимум приходилось выводить стушевавшийся отряд из боя, чтобы привести его в порядок.

Они дрогнули и теперь. Как не растеряться, если в сгущающейся темноте десяток глоток орали про «Ипати-батура»56, который, как известно по сказкам, не опускал копье, пока на нем оставалось место хоть для одного мертвого врага. Да еще откуда-то полетели стрелы, и были многие из них под стать той, что пускал великий Гурхан57.

Когда взошла луна, на левый берег Бужи выбрались на четвереньках не больше полусотни ордынцев. И также по-собачьи скрылись в траве – им казалось, что иначе их и здесь может догнать смерть.

Олег и Феликс, проследив за ними, съехались с Норманом и Шуриком у деревенской церкви, бревенчатые стены которой днем безрадостно серые – цвета жизни, размытой дождями, – теперь при свете нескольких костров казались медными.

Идея разжечь костры принадлежала Шурику. «Давайте сделаем маяк!» – предложил он, когда стало понятно, что монголы в панике бегут и надо придумывать, как вытащить из леса разбежавшихся крестьян, ведь иначе они там и сгинут. Это был уже неоднократно проверенный факт: паническое бегство от степняков в леса оборачивалось тем, что люди сутками бродили в чаще, потеряв ориентацию, кляли лешего, умирали от голода или, ослабев, становились добычей волков.

Олег сначала от него досадливо отмахнулся – в суете после стычки ему показалось, что Шурик предлагает поджечь церковь, которую монголы не тронули по заведенным у них правилам общения с присягнувшим на верность священноначалием в завоеванных странах. Но тот не уступал. «Я не говорю, что ее надо сжечь, – уточнил он. – Давайте подсветим. Ее же с опушки видно. Хоть кто-то должен там остаться! Не у всех же крышу снесло. Я вот уверен, что тот кузнец, который лошадь за хвост поймал, он никуда далеко не уйдет!»

И кузнец этот оправдал ожидания. Теперь он, осторожно оглядываясь, шел к церкви. В одной руке у него был круглый монгольский щит, довольно нелепо выглядевший на громадной ручище, а в другой – дубина из половины свежесрубленной елки.

– Я вот смотрю на русского мужика, – тихо заговорил Феликс, – он не меняется столетиями. В тринадцатом веке лапти, портки и рубахи, в двадцатом – то же самое.

– У Зощенко есть повесть. Называется «Мишель Синягин». Там есть про это… – тоже еле слышно ответил ему Олег и вышел навстречу кузнецу.

Тот запнулся на мгновение на месте, переложил дубину в руку, на которой был щит, огладил бороду и уважительно поклонился.

– Богатыри в земле у нас. Поп говорил нету, а я ж не в веру брал те слова. Боярин, ты отколь?

И в этот момент Олег придумал, что скажет Андрею, когда у них зайдет разговор об этой стычке.

VIII

Когда киктоп просигналил Андрею, что пообщаться с ним хотят откуда-то издалека, он только что свернул с Си-Ти Новгород – Санкт-Петербург на дорогу к своему дому, построенному в самой вершине треугольника между двух рек – Оредежа и Луги. По обычаю, который все больше распространялся на северо-запад России из Прибалтики, трасса тут была тесно обсажена деревьями, здесь ухоженными липами. Им было лет по восемьдесят, их кроны наверху слились в плотную арку, и Андрею казалось, что он неспешно едет по нескончаемому туннелю, стены и свод которого отделаны искусно выточенными изумрудами.

– Ты, светлейший? – откликнулся он на вызов. – Что-нибудь срочное? Можем через полчаса поговорить?

Олег вроде бы не возражал, но в его интонациях было что-то необычное, и Андрей заставил мобиль резко разогнаться. Впереди появилось серебристое свечение – автоматика почуяла приближение мобиля и включила подсветку вокруг дома.