С нуля - Андрей Валерьевич Степанов

— В город — направо. Всего хорошего.

А сейчас? Ну, надеру я крапивы. Приду к отшельнику, он меня чему-то там научит. А оно мне надо?

Все, что мне нужно, это...

На спину упала большая и тяжелая капля. Тяжелая настолько, что даже через зуд от крапивы я ощутил ее удар. А потом еще и мелкие капельки от нее тоже разлетелись по спине, обдав меня веером холода.

Оказалось, что, увлекшись сбором, я не заметил налетевших издалека туч. Появились они стремительно, но с севера — солнце еще светило, поэтому темнота, которая обычно сопровождает летние дожди и грозы, не опустилась на лес.

Я поспешил вернуться за ножом и отступил с поля в укрытие.

Дождь не расходился: небо изредка роняло крупные холодные капли, от которых сосновая хвоя могла отлично защитить.

Возвращаться с пустыми руками я не собирался, поэтому решил выждать. Авось кончится, так и не начавшись толком. Тем более все еще не темнело.

Но резкий порыв ветра лишил меня надежды вернуться домой сухим. Вместе с ветром дождь накрыл сплошной стеной и начал гонять волны по полю, сгибая мягкую июньскую траву.

Муки и страдания ради веревки, чтобы сделать укрытие. Да провались он, этот дурацкий шалаш! И гребаный лес! И эта чертова крапива! И Отшельник вместе с ними!

Я плюнул на землю и поспешил обратно. Пока старика нет, я заберусь в его хижину и пережду дождь там, пока не промок окончательно!

Глава 21. Ярость

Внутри лачуги было довольно темно. Весь свет поступал только через оконце, заделанное то ли слюдой, то ли чем-то похожим. И его было очень мало. Так мало, что я едва мог различить предметы, которые стояли на небольшом стеллаже возле стены.

Стеллаж был настолько мал, что глубина его составляла всего лишь одну доску. Я обратил внимание на то, что доски были обработаны, обточены со всех сторон, но уже потемнели от возраста и смотрелись примерно так же развалено, как и сама хижина.

Впрочем, странное сочетание материалов оказалось не единственным проблемным местом в хижине Отшельника. Проблемным в плане несоответствия. Потому что у самой темной стены расположился большой деревянный сундук.

Он даже цветом не совпадал со всем остальными предметами мебели, весьма немногочисленными, но все же больше соответствовал обстановке, чем стеллаж, потому что на коричневых и явно чем-то пропитанных досках виднелись следы ручной обработки.

Я бы с удовольствием залез в сундук, чтобы проверить его содержимое, но доступ к нему закрывал большой черный замок. Ни следочка ржавчины — такое ощущение, что он регулярно смазывался, причем большим количеством... чего-то вонючего.

Чтобы в этом убедиться, я подошел ближе, но лишь убедился в том, что аромат смазки действительно бьет в нос очень и очень сильно. Попытки найти ключи не увенчались успехом.

Я приблизился к стеллажу, чтобы поискать на нем ключи, но безрезультатно. Скорее всего, Отшельник носит с собой все самое ценное.

Подергав за крышку сундука, я обнаружил, что петли довольно прочные и не расшатанные, а скоба замка надежно удерживает крышку прижатой к корпусу.

Деревяшки были дополнительно окованы металлической полосой. Пожалуй, такой сундук мог стать настоящей имитацией сейфа. И тем удивительнее было его нахождение в такой лачуге.

Перестав пытаться взломать сундук, я вернулся к стеллажу. Ничего особенного на нем я не нашел, кроме нескольких грязных фигурок, пары странных монет, глиняного кувшина и пары таких же кружек.

— Негусто, — заметил я сам для себя, а потом повернулся к обратной стороне лачуги. — И тут ничего.

Правда, был люк в полу, но туда я решил не лазить. И так веду себя до крайности неприлично, хотя было безумно любопытно выяснить, что старик хранит в своей хижине.

Я тоскливо вздохнул. Ничего полезного. Нож у меня был, но хотелось бы еще что-то посолиднее. Жаль, ничего полезного не было.

Можно было скоротать время до появления Отшельника, а можно вернуться и заняться крапивой. Вариантов не слишком много.

Я выяснил, что хотел. И если получится скрыть от старика, что я вломился к нему переждать дождь, то будет еще лучше. В принципе, и так нормально.

Нечего больше ждать. К тому же дождь уже немного ослаб, а пока я шел через лес, он и вовсе кончился.

Только с деревьев падали редкие капли, да земля с хвоей чуток промокли. А когда я вернулся к крапиве, вся она была в воде. Не просто холодной, а ледяной.

Теперь у меня только не было никаких вариантов, кроме как разобраться с ней — руками или ножом. И, регулярно вскрикивая от резких и внезапных ожогов, я буквально за пять минут выдрал весь куст.

Затем посмотрел на свою сумку — она невелика и туда не войдет даже пятая часть крапивы, что я успел собрать.

Но вьючить ее на спину я даже не планировал. Как не собирался я делать ничего глупого — то есть того, что могло бы нанести мне дополнительные травмы в результате моих же собственных действий.

Глядя на кучу стеблей, я вспомнил и слова Отшельника, который попросил меня ободрать листья.

— Да чтоб тебя... — простонал я.

Пришлось еще раз перебрать все, что я нарезал. Но если в порыве злости я махал ножом разрезал по десятку стеблей за раз — все же Сила дает в борьбе с сорняками большой плюс, — то с листьями пришлось повозиться.

Через пять минут пальцы уже горели, а через пятнадцать жжение распространилось по всем ладоням. Спустя полчаса я умудрился обжечь руки по самый локоть и через час негнущиеся пальцы оторвали последний лист крапивы.

Боль была просто адской где-то в промежуток с десятой по двадцатую минуту процесса. Потом началось онемение.

Все это время я проклинал старика, который отправил меня делать эту дурную работу. Да, веревки. Нужны. Но неужели не было способа менее травматичного??!

Теперь я оценил результат своих трудов, как более удовлетворительный. Бесформенная куча выровнялась и стала выглядеть гораздо лучше. Меньше раза в три, как минимум. Но все равно не умещалась в сумку.

И даже если бы умещалась, то бесчувственные пальцы не смогли бы ее туда запихнуть. Не было сил даже материться.

Хорошо, что после дождя стих еще и ветер, иначе замерзнуть мне и заболеть по итоге. Бесполезную из-за влаги футболку я бросил на землю.

Грязная ткань широким пластом легла рядом с крапивой. И, кажется, ее размеров как раз хватало...

— Отшельник! — яростно