Женщина-ягуар и мудрость дерева бабочек - Линн Эндрюс

– Но разве я не умею сражаться?

Я подумала о Манитобе, о стычке с Рыжим Псом. Я похитила у него украденную свадебную корзинку и смогла вернуть ее Сновидящим - священному собранию женщин-старейшин.

– Кое-что ты действительно умеешь.

– Но чему мне нужно еще научиться?

– Речь идет о твоих снах. Сойла права. Тебе нужно научиться следовать за ними. Не мне тебе об этом рассказывать.

– Может, попробовать сегодня же ночью? – спросила я, показав на мешочек.

– Нет, – ответила Агнес, возвращая его мне. – Поразмысли обо всем том, о чем мы говорили, вникни во все это. Возможно, ты почувствуешь, что эта женщина выслеживает тебя. Ноонаможетиубраться. Ты сама узнаешь, когдапридег время увидеть ее во сне. Вот тогда тебе и пригодятся эти травы.

– Спасибо тебе, Агнес.

– Я положила мешочек в свой узелок и погасила свет. Забравшись в постель, я какое-то время всматривалась в темноту. Скажи, Агнес, а все эти женщины – они что, входят в сообщество Сестер Щитов7. Иногда мне кажется, что этого сообщества на самом деле и не существует.

– Но почему?

– Потому что, когда бы мы ни встретились, это похоже на сон. Все становится таким преисполненным силы и необычным. Это настолько выбивает меня из колеи, что я сплю целый день. А когда просыпаюсь, оказывается, что я видела удивительный сон, и я не знаю, что было во сне, а что наяву.

– Правда? – хмыкнула Агнес.

– Да. Вот, например, кому принадлежит эта асьенда?

– Сообщество Сестер, Линн, это не клуб. Оно существует только в плане самоосознания. Мы не планируем встреч, но встречаемся. Это тебе не университетский женский кружок и непартия в бридж. Мы не выбираем уполномоченных. Мы берем себе силу. Ты здесь, и этого должно быть для тебя достаточно, чтобы убедиться в нашей действенности. Иногда какая-нибудь сестра сбивается с пути, и тогда у нее остаются лишь смутные воспоминания о пережитом. Она начинает сомневаться в реальности сообществаи доходит даже до того, что объявляет все, что с ней было, самовнушением. Если ты услышишь, что кто-нибудь из сестер говорит о своем престижном положении среди нас, знай, что она балансирует на грани забытья. Еще немного, и она впадет в долгую спячку, из которой, возможно, так и не выйдет.

Каждая женщина, Линн, может войти в сообщество Сестер. Многие тратят всю свою жизнь на поиски нас, а находят лишь собственный извилистый след. Другие же становятся одними из нас без малейших усилий. Если бы какая-нибудь женщина спросила меня, являюсь ли я членом сообщества, я могла бы счистой совестью ответить «нет», поскольку то, что я понимаю под ним, – это вовсе не то, что под нимпонимает она. А теперь иди спать.

– Спокойной ночи, Агнес.

Этой ночью мне снилось, будто я стою на базальтовом утесе и гляжу на океан. Лунный свет играл на его поверхности слюдяными блестками. Волны неспешно накатывали огромными холмами, разбиваясь о скалы фонтанами белой пены. Рядом со мной стояла Руби Много Вождей и держала меня за руку. Мы бросились со скалы в прибой. Не выпуская моей руки, Руби стала вместе со мной погружаться в пучину. Мы могли дышать и чувствовали себя вполне уютно. Подобно ночным теням, мы пронеслись по таинственному миру первобытных тварей. До меня донеслись звуки хора, повторявшего: «Это входит бог, он входитне как человек». Я следовала за Руби, совершая плавные волнообразные движения, как вдруг мы обе превратились в одного огромного морского змея. Воды отступили от нас. Я ощутила единство земли, небес, нас – женщин-духов, соединившихся с земной субстанцией, и перворожденных людей.

На следующее утро я проснулась рано. Мне казалось, будто я все еще плаваю в морском лоне, будто Руби всю ночь обнимала меня ласкающими материнскими руками. В это утро я много думала о слепой Руби. Для меня она была ведуньей, она научила меня древнему знанию о щитах. Ее соплеменники называли ее хранительницей Пика. Она видела меня во сне этой ночью и подарила мне магический сон, рассказав мне о равновесии мужского и женского. Я рассказывала об этом Агнес, смеясь, поскольку Руби в этом сне совершенно развеяла мои страхи. Обычно она пугала меня так, что я теряла дар речи. Я вспомнила нашу с ней первую встречу. Руби стояла на деревянном крыльце своей хижины, угрожающе размахивая мясницким ножом. Ее невидящие глаза излучали злобу и сверкали, как у загнанной эскимосской лайки, она велела мне помочь ей разделать две оленьи туши, лежавшие у ее ног. Не присоединится ли и она к нам на Юкатане?

Глава 8. Кальдера и священная спираль

Мы ищем не отдыха – преображенья.

Мы проходим друг в друга, как в двери.

Мы сливаемся, скрещиваемся, уходим и возвращаемся,

как волны,

из сердцевины яблока, глаза мандалы,

пустоты в цветке розы,

безграничного круга с центром в молчании.

После обеда Агнес вернулась на асьенду, а я снова улеглась в гамак под соломенным навесом, прислушиваясь к шуму ветра и голосам ночных джунглей. Вскоре я крепко уснула. На рассвете меня разбудило хриплое пение Сойлы, обращенное к небу на востоке. Я чувствовала себя вялой и не находила в себе сил собраться. Первый луч восходящего солнца упал мне на лицо, отчего я зажмурилась. На миг я почувствовала себя так, будто все происходящее происходит со мной уже в следующей жизни.

Я набрала полные легкие теплого свежего воздуха. Аромат пекущейся тортильи контрастировал с запахом плодородной земли сада. Гамак мягко покачивался, и я снова задремала. Вскоре я уже наслаждалась теплыми и ласковыми волнами забытья, как вдруг гамак стал резко уходить из-под меня. Я тут же очнулась, с трудом ухитрившись приземлиться на ноги.

– Сойла, как вы меня напугали!

– Ты такая пугливая!

Сойла широко улыбалась, обнажая два ряда великолепных белых зубов. Я ощутила силу ее взгляда. Глаза ее, однако, не смеялись.

– Пришло время следить за солнцем, лентяйка! Сегодня нампредстоит долгий путь. Будь начеку и хорошенько думай. Приветствуй Солнце, Великого Вождя, как называет эту звезду твоя учительница Агнес. Протяни руки к Венере. Она предшествует Солнцу, и потому называется Подметальщиком Тропы.

Я выполнила то, что мне было сказано. Сперва я вознесла молитву, обращенную к горизонту на востоке, где в подернутом пурпурной дымкой небе поднимался, как жидкое серебро, солнечный диск. Затем я помолилась Венере, утренней звезде, до сих пор сверкавшей на небосклоне. Красота, развернувшаяся передо мной, очаровала меня.

– Иди завтракать, – прервала Сойла поток моих воз вышенных чувств.

– А вы уже позавтракали? – спросила я. Сойла вела себя совсем не так, как накануне ночью.

– Да, еще перед рассветом. Сорви с деревьев каких-ни будь фруктов, а в доме есть тортилья.

Я сорвала авокадо и манго и вошла в дом. Здесь было тихо, никаких привычных звуков семейной жизни. Старый коричневый пес спал на крыльце. Я споткнулась об угол индейского ковра, покрывавшего твердый земляной пол. Набирая себе лепешек, я обожгла палец о сковородку. Вскрикнув, я стала его облизывать и дуть на него.

Сойла рассмеялась.

– Получила? – Она постучала по полу своей бамбуко вой тростью.

Я спросила, можно ли мне посмотреть на жезл, который она держит в левой руке.

– Посмотри, – ответила она, протянув мне его. – Это чиман, знак женщины-шамана.

– Что означают эти линии? – спросила я, проводя указательным пальцем по желобкам, которыми был испещрена трость.

– Все это не так просто, как кажется на первый взгляд. Верхние линии символизируют семь небесных слоев, или граней. Нижние – пять слоев нашего мира. По древним представлениям, бог-творец живет на седьмом слое и держит солнце. Солнце – не божество. Бог смерти обитает на пятом слое нижнего мира.

Я протянула трость Сойле, отметив мастерство, с которым были вырезаны символы.

– Это я вырезала их, – сказала она. – Ешь быстрей. У нас еще будет время поговорить об этой трости. А сейчас мы должны идти с солнцем на запад, к кальдере.

– «Кальдера» – это такая котлообразная воронка?

– Да, это котел Матери-Земли.

Я съела лепешки и, держа в руке плод, последовала за Сойлой наружу. Она направилась точно на запад. Ее быстрые широкие шаги напомнили мне походку Агнес. Я всегда предпочитала ходить не торопясь, так что мне стоило больших усилий от нее не отставать. Тропа вела сквозь низкорослые джунгли и густой подлесок. Пробирались мы с трудом.

Трость Сойлы двигалась в такт ее правой ноге, словно третья нога. Одета Сойла была в тонкую белую уипиль и синюю вязаную юбку. Шла она молча, даже не оглядываясь.