Трагедия ордена тамплиеров - Марсель Лобе

Наконец посвящаемый должен поцеловать статую в семь мест, соответствующих различным нервным сплетениям, в том числе и в поясничное и в крестцовое сплетение…

Это весьма элегантный способ одновременно вспомнить и бафомет, и все «oscula inhonestą» (постыдные поцелуи). Но нет ли в этой милой фантазии доли истины? Не были ли похотливые развлечения, о которых мы говорили, связаны с некоей туманной космогонией, с обращением к древним тайнам? Утверждая подобное, мы даем чересчур большое преимущество оккультистам.

А вот, собственно говоря, и сатанизм.

По словам обвинителей ордена, тамплиеры якобы сохраняли демонические традиции, восходящие к героическому периоду в истории ордена, к временам, когда на двух братьев у них была лишь одна лошадь. Однажды ехавшим верхом двум тамплиерам внезапно стала угрожать большая опасность. Один из сидящих в седле рыцарей препоручил свою жизнь дьяволу, тогда как другой призывал Иисуса Христа. Первый вышел невредимым из опасного приключения и посоветовал другому, быть может, менее удачливому, всегда поручать свою жизнь дьяволу.

Совету стали следовать: этим можно было бы одновременно объяснить и необыкновенное богатство ордена, и его распущенность.

Любители совпадений соотносят эту дьявольскую легенду о двух рыцарях с двуликостью бородатого бафомета.

Будет утверждаться, что тамплиеры на капитулах поклонялись демону в обличье кота. Предполагалось, что этот кот вступал в беседу с помощниками, и таким образом они вызывали появление других демонических фигур, последние являлись в виде сладострастных женщин, с которыми каждый «поступал по своему усмотрению», как во всех случаях с суккубами.

Эти россказни позволяют констатировать тот факт, что обвинения, обращенные к тамплиерам, напоминают упреки, выдвинутые против различных сект, которые подозревались в сношениях с демоном, например, против манихеев. Проявление манихейства усматривалось в том, что при возникновении ордена два рыцаря ездили на одной лошади, или же в том, что тамплиерам было предписано есть вдвоем из одной миски. Жюль Луазелер считает тамплиеров простыми последователями катаров и, следовательно, поклоняющимися злому началу. В связи с ними вспоминались Элевсинские мистерии.[40]

С другой стороны, в отречении от Бога обвинялись альбигойцы и вальденсы, равно как и колдуны, которым также приписывались убийства детей, рожденных от кровосмесительных связей. Что касается непристойных поцелуев, отметим, что в процессах, связанных с колдовством, ведьмы обвинялись в поклонении козлу, «osculantes ilium in ano suo» (поцелуях его в зад).

Если оценивать все то, в чем упрекали тамплиеров, кажется, что враждебно настроенным хулителям ордена нужно было лишь пополнять свои обвинения из запаса тех ужасов, что приписывались в течение веков еретикам, колдунам, магам и всем тем, кто, как предполагалось, что-то замышлял против властей и разрушал мировой порядок.

Впрочем, в средние века еретик считался своего рода анархистом, точно так же как в эпоху Ренессанса протестанта в политике принимали, главным образом, за революционера.

Если между тамплиерами и альбигойцами и существовали связи, то их изучение не входит в наши планы. Единственное, что установлено наверняка, – это то, что альбигойская ересь практически полностью исчезла в начале XIV в.

Во время судебного процесса против тамплиеров при здравом размышлении невозможно было представить себе духовную связь между рыцарями-тамплиерами и еретиками с юга Франции, какими бы ни были сравнения, приводимые теми, кто их искал. Всегда легко связать доктрину, которую хотят осудить, с какой-нибудь исчезнувшей ересью. Именно это и сделали с тамплиерами, обвинив их в альбигойстве.

Возможно, в орден Храма проникли какие-то идеи учения катаров, оттого что катарам, которых принудили к раскаянию, иногда приходилось вступать в орден тамплиеров, чтобы искупить свою вину. В числе этих идей мы отметили страх альбигойцев перед беременной женщиной, запрет входить в дом, где находится женщина, мучимая родами. Но были еще и другие, и отречение от Христа являлось всего лишь логическим следствием вероисповедания, не признававшего божественного воплощения. Следовало бы отнести эти религиозные заблуждения к тем, что исповедовались богомилами, сатанистами и иоаннитами.

В связи с этими ересями достаточно вспомнить, что в начале XIII в. тамплиеры участвовали в крестовом походе против альбигойцев. Таким образом, они, по словам клеветников, якобы снова заключили сделку с врагом…

Неизвестно, принесло ли вмешательство тамплиеров свои плоды во время этого похода в Западной Европе. Они были обязаны нести военную службу королю только во время крестового похода, но их помощь не ограничилась только лишь военными действиями. В 1212 г. тамплиеры вошли в комиссию, созданную Симоном де Монфором[41] с целью написать устав, известный под названием «Статутов Памье» и предназначенный для налаживания жизни в стране, отвоеванной у еретиков.

Если бы тамплиеры подозревались в поддержке альбигойской веры, Папа Иннокентий III, столь ловко изобличавший ересь, не преминул бы это заметить.

Часть третья

Глава I

Аресты 13 октября 1307 г

Таким образом, король Филипп Красивый благосклонно отнесся к наговорам горожанина Безье Эскье де Флуарана. А злые гении из его окружения, такие как печально известный Ногаре, спешили подтолкнуть монарха к конкретным действиям.

Король весьма был склонен прислушиваться к словам тех, кто советовал ему применить силу, но он знал, что ему необходимо заручиться поддержкой Папы. Орден Храма подчинялся непосредственно понтифику. Поэтому важно было проявить осторожность и осмотрительность.

Филипп Красивый приказал Ногаре начать расследование, предложив известить об этом Папу. Расследование будет долгим: оно будет вестись два года. Это указывает на то, что дело продвигалось на ощупь, что давало дорогу интригам и махинациям.

Основными информаторами короля стали бывшие тамплиеры, изгнанные из ордена за недостойное поведение. Также упоминаются двенадцать братьев, которые, выйдя из ордена, вновь возвратились туда, изобразив раскаяние, чтобы шпионить за делами и поступками тамплиеров. Эти мастера на все руки, не имеющие ни стыда ни совести, как кажется, сами специально совершили некоторые преступления, в которых обвиняли тамплиеров, чтобы создать напряженную обстановку и спровоцировать выявление новых фактов прегрешений ордена.

Наконец бывшие тамплиеры были задержаны, и их заключение в течение долгого времени держалось в секрете. В конце концов, Ногаре при поддержке великого инквизитора Франции Гильома Эмбера, получил от этих пленников обещания доказать, что в ордене тамплиеров совершались преступления.

Король основывал свои обвинения именно на этих подозрительных свидетельствах.

Ожидая, когда его тайное расследование даст первые результаты, король в письме известил об этом Папу.

Помимо этого вопрос о тамплиерах много раз будет затрагиваться в беседах, которые Филипп Красивый и Климент V будут вести до и во время празднеств, посвященных восшествию на трон Папы Римского, в Лионе 15 ноября 1305 г.

Поначалу Папа отказывался верить в обоснованность обвинений. Он добавил, что как только тамплиеры узнали о том, что замышляется против них, они сами объявили о своем подчинении решению Папы. Это означало, что они были уверены в себе и своей невиновности.

На протяжении всего 1306 г. между курией и двором шла бурная переписка. Папа медлил: он хотел выиграть время. Впрочем, он болел, и с августа по ноябрь не хотел никого принимать.

В июне того же 1306 г. вспыхнул мятеж, о котором мы говорили и во время которого король укрылся в резиденции Храма. Филиппу Красивому было нелегко бежать от народного преследования. Простолюдины захватили все выходы и заявляли, что хотят заморить голодом короля. Несмотря на верность и храброе поведение, которое тамплиеры проявили в данных обстоятельствах, их, как мы уже сказали, обвинили в подстрекательстве к мятежу.

В конце этого же года при дворе Франции состоялось тайное заседание совета, на котором присутствовали кардиналы Беренгар Фредоль и Этьен де Сюизи. На совете, по всей видимости, было решено возбудить судебное дело против тамплиеров.

На встрече между Папой и королем, которая произошла весной 1307 г. в Пуатье, встал вопрос о слиянии орденов тамплиеров и госпитальеров. Папа, встревоженный словами кардиналов Беренгара Фредоля и Этьена де Сюизи, конечно же, рассчитывал избежать предполагаемого процесса, присоединив тамплиеров к другому ордену, который не навлекал на себя столько упреков, как орден Храма.

Идея объединить тамплиеров и госпитальеров в один орден была не нова. Выдвинутая королем Людовиком Святым около 1265 г., она рассматривалась 7 мая 1274 г. на Вселенском Соборе в Лионе Папой Григорием X в присутствии двух представителей обоих орденов. План был отвергнут по причине возможных возражений со стороны королей Кастилии, которые боялись, что слияние орденов может нанести ущерб трем орденам их королевства: орденам Сантьяго, Калатраве и Алькантаре.