Стриптизерша (ЛП) - Джасинда Уайлдер

Она — не я.

Меня зовут Грей Амундсен. Но Грей нет здесь, в этой грязной, прокуренной, пронизанной похотью дыре. Здесь я — Грейси.

Занавес раскрывается, и прожекторы ослепляют меня белым, красным и фиолетовым светом, и под ними так жарко, что меня тут же бросает в пот. Сначала я не двигаюсь с места. Даю им разглядеть себя. Собственно, поэтому они и здесь. Чтобы посмотреть на меня. Чтобы разглядывать меня... хотеть меня.

Меня заверили, что никто не будет меня трогать, но это не ахти какое утешение.

Меня никто никогда не хотел, никто. Папа всегда хотел, чтобы у него родился сын, и я бы играла в футбол и училась в семинарии, как папа. Если бы я была мальчиком, я могла бы возглавить кафедру Современной Баптисткой Церкви Макона. Но я родилась девочкой, поэтому не могла заниматься ничем подобным — единственная из всех детей. Мне говорили, что я должна быть на виду, но меня не должно быть слышно, сидеть правильно и вести себя сдержанно. Быть леди, быть приличной. Сидеть прямо, следить за манерами и слушаться старших. Никакой рок-музыки, никакого макияжа, никаких мальчиков. На последнее он особенно обращал внимание.

Я ни разу не ходила на свидание, никогда не целовалась (кроме Крейга, да и тот не считается).

Но, по какой-то причине, Тимоти ван Даттон решил, что я обладаю некой «врожденной чувственностью», которая сведет всех мужчин с ума, и нанял меня. Может, он просто почувствовал мое отчаяние.

Публика тем временем справилась с шоком и начала свистеть и завывать.

— Раздевайся! — кричит мужчина за столиком у сцены.

Я обхожу шест, держась за него одной рукой, долгими шагами. Такими, какие делаю танцоры на Бродвее и модели на подиуме. Так я демонстрирую им свои ноги, даю им увидеть мой стиль. Я не собираюсь просто сорвать с себя одежду и крутиться вокруг шеста. Нет, если уж я собираюсь это делать, то придам своему выступлению стиль.

Кэнди помогла мне с хореографией. Кэнди — стройная брюнетка на несколько лет старше меня, но у нее жесткость девчонки с улиц, какой у меня никогда не было. Она не то чтобы красивая, даже не близко, но с подходящим макияжем и с таким телом ее можно назвать таковой. К тому же, она делает такие движения с шестом, что мужчины сходят с ума. Я видела. Я не осмеливаюсь пытаться делать то, что делает она, сложные кружения и перевороты назад. Кэнди сухо и по-деловому показала мне, как двигаться и покачиваться, крутиться вокруг шеста и скользить по нему вниз. Они с Тимом смотрели, как у меня выходит, до сегодняшнего выступления. Свидетельством моего успеха был бугор на его ширинке.

Я подпрыгиваю и кручусь вокруг шеста, цепляясь за него правым коленом, наклоняя голову назад так, что мои белокурые волосы свисают за моей спиной. Мое сердце бешено колотится, пока я несколько раз кручусь вокруг шеста, и затем приземляюсь на одну ногу, а другая до сих обхватывает шест. Я чувствую, как мое тело трясется и подпрыгивает в этом скудном наряде. Я борюсь со слезами вины, стыда и смущения, но мне нужно не только не дать им пролиться, но и нацепить фальшивую улыбку. С каждым движением рвотные позывы все ближе.

Я придумала этот танец так, чтобы оставаться в одежде как можно дольше, но момент в итоге приходит слишком быстро. Я вертелась, свисала вниз головой, я скользила вниз спиной к шесту, широко расставив колени до боли в промежности.

А сейчас...

Сейчас я должна начать настоящий стриптиз. Я с трудом сглатываю, делаю незапланированный круг вокруг шеста, чтобы скрыть, что я нервничаю, и встаю так, как стояла перед открытием занавеса: спиной к шесту, ноги на ширине плеч, руки за головой. Дрожащими руками я проталкиваю верхнюю пуговицу в разрез и шагаю на середину сцены, развязывая узел внизу. Теперь рубашка свободно висит, как и мое декольте. Затем, просто чтобы подразнить, я застегиваю верхние пуговицы. Мужчины охают и подаются вперед, и я вижу голод и вожделение в их глазах.

Наконец, как только клубная музыка достигает кульминации, я хватаю отвороты рубашки и разрываю ее, эффектно отрывая пуговицы. Моя грудь оголена, и я раздетая стою перед полутора сотней мужчин.

Единственная слезинка катится по лицу, смешавшись с потом на моей верхней губе.

Теперь я официально стриптизерша.

∙ Глава 7 ∙

Я одета в узкую темно-синюю юбку-карандаш, простую, застегнутую на все пуговицы блузку цвета слоновой кости и пару туфель на высоких каблуках, подходящих к блузке. Мои волосы связаны в пучок, и на мне минимум макияжа. Я никогда сильно не красилась, но с тех пор, как я начала танцевать в клубе, я крашусь еще меньше.

Танцевать.

Да, я начала воспринимать это именно так. Я проработала здесь три месяца, и за это время стала самой популярной танцовщицей. Меня постоянно требуют для сеансов в VIP-комнатах. За вечер я танцую три сета, и за каждый я получаю, по меньшей мере, по сто долларов. Я беру двадцать за танец на столе, пять за приватный, а за танец в VIP-комнате цена начинается от 150.

Меня до сих пор тошнит перед каждым выступлением, и я все еще засыпаю в слезах каждую ночь. Я ненавижу быть стриптизершей. «Экзотической танцовщицей». Это не танцы, это — непристойный эпатаж. Это шоу с целью заставить мужчин хотеть меня. Меня лапали так часто, что я сбилась со счета, а гнусных предложений было еще больше. Мне предлагали тысячу долларов, чтобы «развлечь» какую-то знаменитость на час в приватной обстановке. Я отказалась.

Теперь меня берут в интернатуру в «Fourth Dimension». Я хорошо там ориентируюсь, разбираюсь в документах, стенографирую, работаю на настоящих продюсеров. Я надрывала задницу, чтобы стать интерном, и работала еще усерднее в качестве ассистента в «Fourth Dimension» в надежде, что меня заметят и разрешат работать над настоящим проектом. По-видимому, у меня все получилось.

Джон Казанцидис — важный продюсер, известный тем, что у него глаз наметан на сильные, интересные сценарии. За последние десять лет он работал над несколькими популярными фильмами, включая последний блокбастер по книге «И восходит солнце3». Он всегда был вежлив со мной, и, кажется, всерьез воспринимает меня в качестве студента киношколы. Он партнер студии, поэтому работать с ним напрямую очень выгодно. Мои однокурсники сходят с ума от зависти.

Я жду за дверьми его офиса, пока Лесли, его секретарь, не получает ответ по внутренней связи и приглашает меня войти. Мистер Казанцидис, или Каз, как он сам просит себя называть, высокий и коренастый с густыми черными волосами и темно-карими глазами. Он так и источает властность, могущество и богатство, при этом не выставляя это напоказ. Для мужчины в возрасте он очень привлекательный и обаятельный.