Спасибо, что ты есть - Яна Белова

Лекс потер небритую щеку здоровой рукой.

– Идем, только я в человеческий облик себя верну сперва.

– Если надо помочь, ты говори, – засмеялась Марина.

Он лукаво улыбнулся:

– Сдается мне, тогда прогулка точно отложится.

Марина убрала свои ноги с его колен и встала.

– Ну, собственно, попозже пойдем, – легко пробежав пальцами по его волосам, она взяла его за здоровую руку и увлекла за собой в дом.

Конечно, со сломанной рукой ни о каких активных видах спорта не могло быть и речи. Лекс это понимал лучше всех. Рука болела даже от самых незначительных нагрузок, будь то плавание на короткие дистанции или встряхивания от песка мокрого полотенца.

Первые несколько дней ушли на изучение спектра развлечений отеля: бар, вечеринки на пляже, бильярд и настольный теннис, где Лекс был только зрителем, Марина же частенько составляла компанию соседям, с которыми они быстро нашли общий язык. Нельзя было назвать это общение дружеским, но оно определенно могло считаться приятельски-партнерским. Дистанция чувствовалась и поддерживалась в равной степени всеми, глобальных непримиримых противоречий не существовало, однако все были слишком разные. Канадцы предпочитали активный отдых, спортивные развлечения, целыми днями пропадали на дайверских экскурсиях, говорили в основном на такие же темы: дайвинг, снаряжение, рифы, спорт. Французы спасали собственный брак, пытаясь вернуть угасшие чувства друг к другу, и вмешиваться в их отношения совершенно не хотелось. Марина и Лекс же просто отдыхали, от зимы и депрессии, от опасений, страхов, горестных размышлений и, самое главное, от людей. Им было хорошо вдвоем. Перекинуться парой фраз с кем-то за завтраком, поиграть в бильярд или теннис, послушать о важности дайверских исследований – это одно, это всего час-полтора в день, остальное время могло принадлежать только им двоим.

Пестрые краски, неправдоподобно яркие восходы и закаты, теплый, ласковый бриз, разбавляющий полуденный зной, белый, удивительно мягкий песок, растворенные в воздухе блаженство и нега – земное олицетворение рая.

Марина чувствовала, как внутри будто что-то развернулось, здесь так легко, так просто было верить в хорошее и в то, что невидимая, но прочная нить судьбы, возможно навсегда, связала ее с Лексом. Он стал родным и близким за очень короткий промежуток времени. Это было странно и очень-очень ценно.

Перед тем как уехать, французы устроили вечеринку в пляжном баре. Их второй медовый месяц подошел к концу. Отпуск канадцев должен был завершиться двумя днями позже. Получилось нечто вроде вечера прощаний. Все были немножко откровеннее и прямолинейнее, чем обычно. Жером, всегда пенявший Лексу, что тот «раб пагубного пристрастия», вдруг попросил у него закурить и, невзирая на взгляды-молнии, которыми одаривала его жена, рассказал, что их брак трещит по швам.

– Я надеялся, что всё можно исправить, но, видимо, нет.

– Ты ничего не делал для этого, – фыркнула Клер, собираясь уйти, – ты пьян, так что следи за своим языком, – она нарочно говорила на английском, видимо, не считая эту тему достойной особой приватности.

Играла тихая музыка, на открытой веранде зажгли светильники, напоминающие традиционные китайские фонарики, слышались смех и тихие голоса.

– Что бы я ни делал, тебе не угодить, – бросил Жером, – ты бежишь, и мне не хочется тебя догонять.

Пауль примирительно положил ему руку на плечо.

– Ну, расскажи тогда, почему всё так, не стесняйся, – взвилась Клер, сев обратно на стул, – ты изменил мне с моей подругой, пока я мечтала о ребенке, ты… – ее голос сорвался.

Воцарилось неловкое гнетущее молчание.

– Мне кажется, вам лучше обсудить это наедине, – наконец решился высказаться Стив, – хотя, мне кажется, все имеют право на ошибку. Если бы он не хотел ее исправить, его бы здесь не было. Это только мое мнение.

– Ты прав, конечно, – вздохнула Клер, – извините нас. Любовь живет три года, – усмехнулась она, – три года прошли, всё логично. Мы расстаемся.

Компания расположилась за столиком в полутемном углу веранды. Лекс и Жером сидели на перилах, чтобы табачный дым уносило посвежевшим к вечеру ветром.

– А вы давно вместе? – вдруг спросил Пауль Марину, стараясь увести разговор со скользкой темы.

– Полтора месяца? Или два уже? – кивнула она Лексу.

Тот засмеялся.

– Скоро два месяца, да.

Канадцы удивленно переглянулись.

– Мы думали, дольше, – признался Стив, – вы так свободно и тепло общаетесь.

– Согласен, – кивнул Жером, – очень свободно для тех, кто в самом начале отношений. Как будто вы не пытаетесь уже выглядеть лучше, чем вы есть друг для друга.

– Мы, наверное, не слишком эмоциональны, – улыбнулась Марина.

– Дело не в эмоциях, – возразил Пауль, – вы как будто очень хорошо друг друга знаете. Сложно так узнать друг друга за два месяца.

– Вы чем-то похожи, – заметила Клер, – что-то в вас в обоих есть такое, что я не понимаю.

– Емкое объяснение, – буркнул Жером.

– Вы больше похожи на старых друзей, чем на пару, – опередив приготовившуюся отпарировать мужу Клер, сказал Стивен.

Лекс спрыгнул с перил веранды, потянулся за пепельницей:

– Похожи, это есть. И я этому очень рад.

Марина бесцеремонно залезла в карман его холщовых брюк и вытащила оттуда свою заколку, убрала в нее растрепанные ветром волосы, машинально подставив свою руку между столешницей и загипсованной рукой Лекса, оградив ее от столкновения с твердой поверхностью. Лекс не обратил внимания, заметил Жером.

– Я всегда считал, что это долг мужчины оберегать свою женщину, а у вас ты оберегаешь его…

– Считать-то считал, но не делал этого, – съязвила Клер.

Лекс непонимающе обернулся к ним, но не успел ничего спросить, Пауль и Стив шумно встали и предложили пойти потанцевать.

В шумной толпе веселящихся туристов выяснять отношения было трудно. Клер и Жером ненадолго забыли о своих разногласиях.

Лекс умел отлично танцевать, рука здесь ему нисколько не мешала. Канадцы, видимо, устав от разборок, воспользовались суетой и громкой музыкой и затерялись в толпе танцующих людей. Вскоре Марина позабыла обо всех соседях, настроение зашкалило у отметки «эйфория». После заказанной кем-то медленной композиции они решили передохнуть и пройтись вдоль пляжа.

Ласковые волны льнули к ногам, яркие южные звезды, рассыпанные по черному бархату неба, отражались в воде. Запах свежести, соли, цветов – ночь была потрясающе, сказочно хороша. Не хотелось даже допустить мысль о чем-то неприятном.

Неожиданно из-под ног метнулась какая-то живность – краб или ящерица. Марина оступилась и, вскрикнув, упала, подвернув ногу. Лекс присел рядом на колени.

– Встанешь?

– Не знаю, – оторопело пробормотала Марина, ощупывая лодыжку, ногу терзала дергающая боль.

– Здесь темно, ничего не разглядишь, идем до домика, – он придвинулся ближе, – я не смогу красиво взять тебя на руки, так что давай цепляйся сама и держись крепче, – он заставил ее обхватить себя за шею руками и ногами за пояс и легко, словно ребенка, поднял, поддерживая за спину одной рукой.

– Мы так далеко не уйдем, – Марина крепче обняла его.

– Не каркай, – хохотнул Лекс, – надо же так не верить в меня.

– Я верю, – усмехнулась Марина, уткнувшись лицом в его шею, – мне даже нравится такой способ доставки меня домой, но…

– Никаких «но», только вперед, – крякнул Лекс, сворачивая к тропинкам, ведущим к гостиничным номерам.

Нога давно перестала ныть, но признаться в том ей не хотелось, тем более Лекс, по-видимому, прекрасно это понимал, так как пошел не самой близкой дорогой и на вопрос, не тяжело ли ему, только отмахнулся:

– Твой бараний вес не такая уж тяжесть.

В гамаке у дома лежал Жером, явно ожидая не их. От вопросов уйти не удалось.

При свете спрятанного в кустах фонаря Марина разглядела на ноге только неглубокую царапину и небольшой синяк от подвернувшегося ей во время падения камешка.

– Я выживу, – резюмировала она.

Лекс присел на крыльцо и закурил, Марина привалилась к его плечу.

– Ты много куришь, – заметил Жером.

– Не всегда, – пожал плечами Лекс, – в основном вечером и ночью и не каждый день.

– А ты не хотел бы бросить?

– Нет, оно мне не мешает, я не понимаю этих сверхценных идей о том, что все обязаны хотеть бросить курить.

– Может, ты другим мешаешь этим?

– Каким образом? – усмехнулся Лекс, – Ты далеко, не ври, ветер в другую сторону, до тебя не долетает. Завидуй молча.

– С тобой рядом девушка сидит, – буркнул Жером, – я бросил, когда это стало проблемой для Клер.

– Для меня это не проблема, – отозвалась Марина, – я сама курю, редко, но курю.

– Как можно редко курить, я не понимаю, – Жером даже привстал для убедительности выказываемого сомнения, – сначала редко, потом часто.

– Ерунда, – твердо возразила Марина, – я курю больше десяти лет, редко, пачки мне хватает от четырех недель до четырех месяцев, всегда так было, за десять лет я не стала курить чаще.