Высшая раса - Дмитрий Казаков

Виллигут подошел, стянул с головы капюшон. Улыбка на его лице была усталая, на лбу блестели капельки пота.

– Ну как? – спросил он, внимательно глядя на Петра.

– Что – «как»? – довольно невежливо ответил тот. – Очередное бессмысленное представление.

– Почему же? – бригаденфюрер с укоризной посмотрел на собеседника. – Если вы пока не можете осознать его смысл, это совсем не значит, что его нет! Ведь так?

– Наверное, – равнодушно пожал плечами разведчик. – Но я и не собираюсь разбираться, зачем нужны все эти глупости. Вы только зря тратите время.

– Я так не думаю, – Виллигут на миг отвлекся, словно прислушался к какому-то тихому звуку. – Подождите, я сейчас подойду.

Широко и торопливо шагая, он ушел в том же направлении, куда скрылись прочие участники ритуала, и Петр остался один в тишине и темноте. Возникла мысль о побеге, но тут же пропала, уничтоженная вполне рациональными соображениями, что выйти через главный вход ему не дадут, а прочих он и не знает…

Пока пленник предавался размышлениям, Виллигут успел вернуться, но без дурацкого балахона, в обычной эсэсовской форме.

– Что же, пойдемте, – сказал он. – Я покажу вам кое-что, что способно опровергнуть ваше упорное неверие в могущество арийских ритуалов.

Во дворе замка было жарко. Лучи беспощадно палящего солнца отражались от каменных стен, создавая своеобразную парилку. Где-то высоко в небесах трещал жаворонок, но в ослепительном сиянии, льющемся сверху, его было не разглядеть.

У распахнутых замковых ворот обнаружились двое эсэсовских офицеров, а рядом с ними – Хильшер. Виллигут неожиданно направился к этой троице, и Петру, конвоируемому двумя солдатами, ничего не оставалось, как следовать за ним.

– О всех успехах и неудачах извещайте нас незамедлительно, Хельмут, – говорил Хильшер старшему из офицеров, носящему погоны бригаденфюрера.

– Не сомневайтесь, – холодно кивнул тот, и во взгляде его вспыхнула жесткая решимость, – новости будут только хорошие. К сегодняшнему вечеру мы возьмем Санкт-Пельтен, вне всяких сомнений. К завтрашнему – Вену.

Петра обдало морозом посреди жаркого дня. Безумный замысел, лелеемый фашистами, состоял в нападении на столицу Австрии! Пораженный, он на некоторое время потерял способность слышать и пропустил несколько фраз, а когда пришел в себя, говорил уже Виллигут:

– Надеюсь, что офицер, которого вы оставляете для обеспечения безопасности Шаунберга, справится с этой задачей, герр Беккер.

– Не сомневайтесь, – ответил тот без улыбки. – Штандартенфюрер Курт Янкер, – при этих словах младший из офицеров вытянулся и щелкнул каблуками, – очень хороший офицер. Он прошел Посвящение одним из первых, а в операции по освобождению наших пленных показал себя с лучшей стороны.

Штандартенфюрер невольно привлек взгляд Петра. Высокий, атлетически сложенный, с совершенно правильными чертами лица, из всех, встреченных в замке, он в наибольшей степени походил на «белокурую бестию». Ганс, что умудрился поймать нож на лету, выглядел рядом с Янкером убого.

– Что же, успеха, – сказал Хильшер.

Беккер козырнул и быстрым шагом направился к воротам, через которые был виден «виллис», нетерпеливо фырчащий мотором.

Виллигут тяжко вздохнул и повернулся к Петру.

– Что же, пойдемте, – сказал он.

– Куда, позвольте спросить?

– В самое сердце Шаунберга! – со значением ответил бригаденфюрер. – К месту рождения сверхчеловека!

Глава 5

…всеми моими помыслами, действиями и жизнью руководили только любовь и преданность моему народу. Они дали мне силу принимать самые трудные решения, которые когда-либо выпадали на долю смертного.

Верхняя Австрия, замок Шаунберг

27 июля 1945 года, 12:42 – 13:35

К удивлению Петра, Виллигут двинулся к тому же левому крылу, через которое в свое время вели пленников. Вновь пришлось идти извилистым путем по коридорам, и наконец бригаденфюрер остановился, как казалось, в глухом тупике. В нише, которой заканчивался коридор, стояли старинные рыцарские доспехи. Металл маслянисто блестел в свете ламп, и казалось, что на невысоком постаменте – не пустая железная оболочка, а странное существо, готовое двинуться. Меч рыцаря выглядел подозрительно острым.

Но Виллигут не проявил к средневековому воину никакого почтения. Он запросто подошел к нему и дернул за металлическую перчатку.

Раздался далекий скрежет, и одна из стен ниши ушла в сторону, обнажив узкий проход. За ним обнаружились дверцы обычного лифта.

– А я всё думал, как же вы все сумели укрыться от американцев, – пробормотал Петр, вслед за провожатым протискиваясь в довольно тесную кабинку, пахнущую резиной.

– Тут подземелий, как червяков в гнилом яблоке, – кивнул бригаденфюрер. – Еще со времен Австрийской марки остались. А фон Либенфельс приобрел замок в девятьсот седьмом, так что время обустроить секретные этажи было.

– И что, оккупационные власти ничего не заподозрили? – спросил Петр,

– Нет, – Виллигут нажал какую-то кнопку, и лифт с легким скрежетом поехал вниз. – Хозяин замка никогда официально не состоял в СС и НСДАП, и съезжались все нынешние обитатели Шаунберга к нему тайком. Я – после опалы в тридцать девятом, Хильшер, Ганс Бюнге и Феликс Дан – еще раньше. Риск раскрытия существовал лишь весной, когда янки подошли совсем близко, а надо было принять почти сотню человек. Но мы справились.

– Да уж, – мрачно кивнул разведчик.

Лифт остановился, и один из охранников принялся открывать дверцы.

В широком коридоре, где они очутились, царила прохлада, что после жары наверху было даже приятно. Освещение давали подвешенные к потолку через каждые пять метров лампочки, а откуда-то доносились резкие запахи.

Виллигут жестом приказал солдатам оставаться у лифта, и далее они шли вдвоем. В стенах время от времени встречались двери, одинаковые, как иголки на сосне. Было тихо, слышался только шорох шагов. Вскоре за поворотом путь преградила решетка из толстых железных прутьев.

Бригаденфюрер, не сбавляя шага, ткнул рукой куда-то в стену, и преграда бесшумно отошла в сторону. Сразу после этого спереди донесся легкий шум, словно от проходящего где-то далеко митинга.

Лампы на потолке исчезли, но слабый свет, струящийся спереди, помогал продвигаться уверенно. Спустя несколько шагов коридор вновь повернул, и стены, словно в испуге, отскочили в стороны. Вслед за Виллигутом Петр вынужден был остановиться.

Зал был не столь велик, но точные его размеры определить было трудно, так как стены терялись в полумраке. Мощные светильники, сверкание которых показалось болезненно ярким, висели только над центральным проходом. По сторонам от него всё было заполнено койками. Меж ними ходили люди в белых халатах, и со всех концов зала несся невнятный шум – стоны, хрипы, ругательства. Бремя от времени слышались крики, полные боли, ярости или страха. В нос лез застоялый запах пота, точно в спортзале.

Привыкнув к освещению, Петр увидел, что почти все койки заняты – и именно лежащие на них служат источником шума.

– Здесь рождается сверхчеловек, – с благоговением в голосе прошептал Виллигут.

– Не самое симпатичное место, – с кислой миной заметил Петр.

– Не в этом дело, – отмахнулся бригаденфюрер и медленно пошел вперед. – В дальнейшем этот процесс будет проходить в прекрасных дворцах, а пока мы вынуждены прятаться под землю. И разве это не чудо, когда из обычного человеческого существа формируется новое, много лучшее?

– И каким образом это происходит? – Петр шагал вслед за провожатым, нервно оглядываясь. Подземный зал и обилие людей внушали ему непонятный страх. Словно в один миг оказался в каменном веке, а навстречу сейчас выскочит питекантроп с топором…

– Всё дело в сыворотке, – охотно ответил бригаденфюрер, останавливаясь. – Состав ее знаю я, Хильшер, Хирт, ну и еще фон Либенфельс. Сыворотку вводят посредством шприца, и в течение примерно часа происходит трансформация. Человек мечется в бреду, испытывает чудовищную боль и при этом перестает быть человеком. Кости, мускулы и нервы его перестраиваются, обретая новые, необычные свойства. Если волосы его темны – то светлеют, если глаза карие, то приобретают благородный германский цвет. По истечении часа появляется новое существо, вершина арийской расы – сверхчеловек!

– А при чем тут арийская раса? – на одной из коек рядом кого-то вырвало прямо на пол. Волна кислой вони раскатилась по помещению, и Петр невольно скривился. – Ведь если ввести сыворотку азиату или негру, ничего не изменится!

– Совсем не так, – Виллигут закончил осматривать помещение и повернулся к собеседнику. Глаза его почти светились, лицо было торжественным. – Если в человеке меньше двух третей арийской крови, то сыворотка попросту убьет его. Агония будет долгой и мучительной, а в результате – не блистающий сверхчеловек, а смердящий труп. Это было доказано почти сразу после создания сыворотки. Хирт тогда экспериментировал, вводя ее евреям и прочим недочеловекам.