Порочная красота, или Сорви с меня мою маску - Юлия Шилова

— Понятно.

Я направилась в ту комнату, где находилась спальня, упала на кровать и заревела. Только этого мне еще не хватало — сидеть в заточении с полоумным гориллой и ждать у моря погоды. Хорошо сейчас Златке, она отдыхает с Грачом и не думает о тех проблемах, которые надо мной нависли. А когда наконец о них узнает, то для меня это может быть слишком поздно. Чертовщина какая-то.

— Что ревешь? По Грачу соскучилась? — На пороге стоял Валентин. — Я думал, ты умная, образованная, а ты оказалась дрянью.

— Я и есть умная, только выкарабкаться из данной ситуации у меня ума не хватает.

— Как ты той ночью в лесу оказалась?

— Мы в туалет остановились, вернулись, а машины нет. Пришлось заставить ваших пацанов своей тачкой поделиться.

— Придет время, может, я тебе верить начну. Ладно, устал я, спать хочется… И помни, что у двери злая собака.

Валентин ушел, а я села на кровать и задумалась. Через пару минут из соседней комнаты донесся громкий храп. Горилла чертова, храпит, как тысяча обезьян! Вытерев слезы, я подошла к окну и глянула на улицу. Темнота, хоть глаз выколи. Самое время сбежать, вот только эта собака, будь она трижды проклята. Я легла, закрыла глаза и неожиданно моментально уснула. Проснулась я оттого, что какая-то здоровая туша прыгнула ко мне в кровать. Я открыла глаза и увидела рядом Валентина. Он тяжело дышал и пытался стянуть с меня трусики. Я еще не настолько сумасшедшая, чтобы спать с человекообразными. Волна омерзения и брезгливости захлестнула меня.

— А ну убери свои лапы, обезьяна чертова! — заорала я.

— Чего?

— Урод, ты на себя в зеркало смотрел?

Его действия стали еще агрессивнее, от чего мои трусики разорвались. Мне ничего не оставалось делать, как со всей силы укусить его за ухо. Он громко завопил, ударил меня по голове и соскочил с кровати. Затем метнулся к зеркалу и стал вытирать кровь. Я натянула юбку, застегнула топик и вышла из спальни.

— Ты что, сучка, выкобениваешься, тебя убить мало!

— Это тебе не веслом махать, — проговорила я дрожащим голосом. — Мы так с тобой не договаривались. Надо предупреждать, что подобные действия тоже входят в правила твоей игры. Больше мне совсем не хочется тебе доверять.

Валентин по-прежнему стоял у зеркала и вытирал кровь, не обращая на мои слова никакого внимания.

— Больно? Давай зеленку и вату, я тебе обработаю.

— Пошла ты! Уйди, пока я тебя не грохнул. Неужели не понятно, я бабу хочу! Отойди, а то я тебя прямо здесь отдеру.

От этих слов у меня задрожали ноги и руки и учащенно забилось сердце. Я убежала в свою комнату и подошла к окну. Мои нервы были на пределе. Нужно что-то делать. Эта горилла полезет еще раз, и тогда мне уж точно несдобровать. Я открыла окно и высунулась. На пороге спала огромная псина. Если она не проснется, то можно считать, что мне повезло. Нужно спрыгнуть с подоконника и добежать до забора, а затем как можно быстрее перемахнуть через него. Но если псина проснется, то уже через пару минут я буду трупом. Это чудовище растерзает меня на мелкие кусочки. Неожиданно дверь в комнату открылась, и на пороге появился Валентин. Он смотрел на меня с жуткой неподдельной ненавистью. К уху была приложена вата.

— Бабу хочу, — сказал он и стал медленно приближаться ко мне.

Наверное, у меня просто не было выбора. Уж лучше быть растерзанной сенбернаром, чем ублажать этого гориллу. Я вскочила на подоконник и оглянулась.

— Не дури, там пес.

— А ты не подходи.

— Ладно, слазь с окна, я пошутил.

— Ничего себе шуточки!

Я встала на самый край подоконника. Тут пес открыл глаза и сонно уставился на меня. Я поняла, что больше нельзя терять ни минуты. Валентин по-прежнему потихоньку пододвигался, готовый броситься в любой момент. Псина начинала отходить ото сна. Еще пара секунд, и она заинтересуется мной. Тогда мне мало не покажется!

Не долго думая, я спрыгнула с подоконника и понеслась к забору. Заспанная псина моментально очухалась и бросилась следом. Добежав до забора, я попыталась перемахнуть на другую сторону, но почувствовала дикую боль в правой пятке. Это чудовище мертвой хваткой вцепилось в меня, и я поняла, что сейчас оно просто откусит мою бедную ногу. Из окна выскочил Валентин и набросился на собаку. Я, конечно, не знаю, по какой программе обучена эта псина, но то, что она имеет склонность к людоедству, понятно сразу! Собака вцепилась в мою ногу еще крепче и, почуяв запах мяса и крови, отказывалась подчиняться Валентину. Меня пронзил болевой шок, и я перестала кричать.

Неожиданно раздался выстрел. Псина отпустила мою ногу, громко взвизгнула и упала. Я посмотрела на Валентина. В его руках был пистолет, а рядом валялось обмякшее тело сенбернара. Я попыталась подняться, но мои ноги не слушались. Валентин взял меня на руки и понес в дом. Положил на диван и тихо сказал:

— Плохи твои дела, девочка. Рваная рана, причем страшно глубокая. Здесь без нитки с иголкой не обойтись. Самим не справиться, надо в травмпункт. Только смотри, когда тебя привезу, без глупостей. — Он погрозил мне пальцем, накрыл ногу полотенцем и понес в машину. — Знаешь, я, наверное, не очень хорошо о тебе подумал, — рассуждал он по дороге.

— Наверное.

— Обычно баб чуть припугнешь — они ноги и раздвинут, а ты смелая.

— Спасибо, я приму это как похвалу.

— Знаешь, а в такую, как ты, можно влюбиться.

«Нет, он в самом деле конченый придурок. Наградил бог мускулами, но обидел умом, это точно».

— Приедем, я собаку похороню. Жалко, неплохой был пес, злобный.

— А чего тогда убил?

— Если бы не убил, то ты сейчас со мной в машине не ехала бы.

— Я тебя не просила его убивать. Ты это сделал по собственной инициативе. По мне, лучше быть растерзанной сенбернаром, чем с тобой в одной машине ехать.

Валентин помрачнел:

— А почему ты меня уродом назвала? Я что, и в самом деле такой страшный?

— Я не могу отвечать, у меня нога болит.

До травмпункта доехали молча. Мне вообще было намного спокойнее, когда он молчал. Все равно ничего умного сказать не мог. В кабинете мне вкололи в ногу новокаин и зашили рану. Выпив обезболивающее, я почувствовала себя немного лучше. Валентин ждал в коридоре. Я открыла дверь и сказала:

— Еще минут пятнадцать. Рентген хотят сделать.

— А это зачем?

— Говорят, что очень сильно повреждены какие-то ткани. В общем, надо выяснить все сразу, чтобы не было никаких последствий.

Валентин свел брови:

— Ты давай не шути, делай все как положено.

— Спасибо за отеческую заботу.

— Может, я там нужен?

— Нет, здесь уж как-нибудь без тебя.