Пылкий любовник - Сандра Мэй

– Нет, я имею в виду... такая. Вон, как у нее, посмотри.

Билл старательно смотрел в стенку. Ему стоило большого труда не последовать бесхитростному совету дочери. Но Мюриель не унималась.

– И вообще она красивая, да, па? В племени Сидящего Быка есть красивые девушки, но я никогда не видела их совсем-то уж голыми. И потом, они не такие белые. А у мисс Морин совсем светлая кожа. И гладкая. Мне бы такую...

Будущая женщина мечтательно вздохнула – потом опомнилась и споро переодела свою бесчувственную учительницу.

Потом они с Биллом прибрали в комнате и осторожно прикрыли за собой дверь. Вышли во двор. Билл потянулся и задумчиво сказал:

– Даже не знаю, как и быть. Надо ехать, но как ее бросишь на тебя.

– Я справлюсь, па. Фрэнк заедет, я скажу, чтоб Милли приехала. Это ведь ее подруга.

– Милли тут же начнет причитать и увезет Морин в город. А ты останешься одна.

– Па?

– Что?

– Тебе не хочется, чтобы она уезжала?

– Не хочется. Она может нас выручить с попечителями и опекунами. Да я смотрю, она и тебе понравилась?

Мю немедленно независимо вздернула подбородок к небесам.

– Вот еще! Просто она была совсем дохлая, а ты меня учил, что помощи заслуживает любое живое существо. Будь она хоть лягушкой со сломанной лапой, я бы ей помогла, но нравиться! Нет, она мне вовсе и нисколечко не нравится. И слушать я ее...

– Мюриель Смит!

– Буду, но без всякого удовольствия. И чем скорее она уедет, тем лучше. Па, а ТЕБЕ она не нравится?

Билл посмотрел на небо. Почесал в затылке. Надвинул шляпу пониже на лоб. Потом одной рукой вскинул счастливо заверещавшую Мюриель на плечо и пустился вскачь по двору.

Главное, чтобы девочка не увидела сейчас его лицо. Иначе она из кожи вон вылезет – но выживет Морин Килкенни из дома.

Морин проснулась только утром следующего дня. Она чувствовала себя слабой, словно новорожденный котенок, но совершенно здоровой. Собственно, она вообще не помнила болезни, хотя, судя по всему, жар у нее был сильный.

Из одежды на ней была только громадная клетчатая рубаха. Ткань была чистой, но девушка не удержалась и уткнулась носом в рукав, сильно втянула ноздрями воздух, надеясь уловить хоть слабый запах прежнего хозяина... Все напрасно. Ткань пахла мылом, свежестью, немного – самой Морин.

Держась за стенки, осторожно ступая неверными ногами, Морин выбралась в коридор, а оттуда во двор. Солнце заливало все вокруг золотом, куры уже деловито копошились в пыли, а петух восседал на верхней жерди плетня, отгораживавшего дворик перед домом от птичника и других хозяйственных построек.

За плетнем раздалось спокойное и вальяжное хрюканье, промелькнула чья-то здоровенная спина. Морин с веселым испугом разглядывала дородную свинью, шествующую по скотному двору с истинно королевским величием.

Закрякали утки, им откликнулся некто, курлыкающий и булькающий на манер рассерженного чайника, кипящего на огне. Видимо, индюк, подумала Морин, весьма слабо разбиравшаяся в сельском хозяйстве.

Вокруг царили мир и красота. Пережитые ужасы казались дурным сном, Морин чувствовала себя почти совершенно счастливой, и даже отсутствие одежды ее смущало мало. Когда Билл проснется, она попросит его съездить и найти чемодан, а пока ей хватит и этой рубахи. Неплохо было бы вымыться, но где искать душ, она не знала, а будить хозяев не хотела.

Обследовав дом снаружи, Морин обнаружила чудесный задний дворик, сплошь заросший цветами, как садовыми, так и луговыми. Здесь же обнаружилась здоровенная бадья с дождевой водой. Вода была теплой, как парное молоко, и Морин решила искупаться, пока все спят. Сбегала на цыпочках в дом, прихватила там простыню с собственной постели и керамический кувшин, разрисованный крупными подсолнухами.

Билл легко спрыгнул на землю, снял с Сайты седло вместе с притороченным к нему чемоданом, из которого при каждом движении лилась грязная жижа, хлопнул верную подружку по крупу – и Санта с довольным ржанием умчалась к своим соплеменникам, мирно пасшимся на склоне холма.

Билл вскинул ношу на плечо и зашагал к дому. Проходя мимо скромного холмика, на котором лежал продолговатый белый камень, он замедлил шаг, потом остановился.

– Привет, Мэри Лу. С хорошим днем, с приятной погодкой. А у нас гостья. Будет учить Мюриель всему, чего я не знаю. Ты не сердишься, милая? Знаю, что не сердишься. Ладно. Пойду.

Билл зашагал к дому. Утро было чудесным, почти все последствия позавчерашней грозы исчезли, птицы голосили и в траве, и в густом кустарнике. Подходя к дому, Билл невольно улыбнулся. Все не слава богу. Бедная учительница, теперь у нее все дни недели перепутаются. Вчерашний день она наверняка не запомнила, потому что пролежала в забытьи из-за жара. Ничего. В основном это от нервного потрясения. Она же городская. Небось, спит еще без задних ног.

Сам он поднялся, как всегда, на рассвете, вернее, даже до рассвета, когда небо лишь слегка просветлело на востоке и все предметы во дворе стали серыми. Билл всю жизнь вставал в это время. Зимой только позволял себе лишний часок в постели. Дел на ранчо было много, одних коров подоить – целая история. Впрочем, последние три года ему помогала дочь. Мюриель, как и Билл, с малолетства привыкла к ранним подъемам и тяжелому труду.

Билл осторожно опустил раскисший чемодан на землю возле крыльца. Морин сама посмотрит, что там еще можно спасти, а что – выкинуть. Вряд ли можно ожидать, что городская девчонка привезла с собой одежду, подходящую для техасской прерии, но это не беда. Когда она окончательно придет в себя, Билл отвезет ее в городок, и она сможет прикупить себе всякую одежонку...

Комната бедной больной оказалась пуста. Одеяло откинуто, подушки примяты, но уже остыли. Окно приоткрыто. Билл в некотором недоумении постоял на пороге, затем повернулся и медленно пошел по дому, заглядывая в комнаты.

Дом был не очень большим, но уютным и удобным. Морин они разместили в самой старой его части, в Маленьком Доме. Именно там родилась Мю, там они жили все втроем, до самой смерти Мэри Лу. Потом, когда Билл взял себя в руки и принялся за настоящее строительство, Маленький Дом утеплили и уже к нему пристраивали все остальное. В результате он так и остался своего рода пристройкой к основному помещению, достаточно изолированной. Все остальные комнаты были смежными, разделяли их только красивые полуарки. Мю жила на втором этаже, там Билл устроил настоящую девичью светелку, хотя его дочь украсила ее по своему вкусу – на стенах висели индейские стрелы и маски, праздничные стремена Барона с серебряной насечкой, несколько лассо и тому подобная ерунда, больше подходящая мальчишке, нежели маленькой девочке. У Мю имелась, правда, настоящая кукла, огромная фарфоровая дурочка в настоящем платьице с кружевами и соломенной шляпке на пышных волосах, но Мю редко с ней играла.