Отстегните ремни - Катерина Кириченко

Нам пришлось опять пройти, как сквозь строй, под взглядами посетителей ресторана, но сегодня меня это уже не взволновало, — ко всему можно привыкнуть, в конце концов. Ну и подумаешь… Я тоже походя испепелила взглядом парочку столиков, и один из них мне даже удалось смутить — там быстро отвернулись. С волками жить… — улыбнулась я сама себе.

Я уже стала осваиваться с московскими ценами и, не подавившись, пила вино по сто шестьдесят евро бутылка. Интересно, Макс всегда так шикует, или все-таки это специально ради меня? К вину я выбрала довольно хорошо получившийся у повара салат с белыми грибами и запеченную осетрину на горячее (немного пресно, но соус с анчоусами придал рыбе остроты). У Макса оказался отличный вкус на рестораны, и сегодняшнее заведение понравилось мне не меньше вчерашнего. Слава богу, он не страдал российской манией японской кухни, а то даже после нескольких дней, проведенных мной в Москве, у меня сложилось впечатление, что столичные жители просто помешались на всех этих сашими и роллах. В каждом, даже не японском заведении, был японский раздел в меню.

— Солнышко! Давай выпьем за тебя, — поднял бокал Макс.

— Спасибо, дарлинг! Хотя такое вино я бы выпила даже за коммунистическую партию!

Макс пропустил шутку мимо ушей.

— Нравится вино? — спросил он.

— Макс, мне все нравится! И ресторан замечательный. И ты тоже, — добавила я чуть тише.

Макс опять поднял на меня свои немигающие глаза, и на этот раз мне удалось выдержать его взгляд.

Когда принесли счет, попыток платить за себя я больше делать не стала. Оказалось, что это довольно легко. Я курила и, откинувшись на спинку стула, молча наблюдала, как ему дали счет, он достал бумажник, вынул оттуда кредитку и положил в папочку, которую тотчас забрал официант. Ни он, ни официант не ожидали от меня никакого участия в происходящем, и оказалось, что я могла просто не делать ничего. Сидеть и смотреть. И почему-то это было даже приятно.

Выйдя из ресторана, мы повернули на бульвар. Наша машина осталась припаркованной чуть выше по улице.

— Пройдемся? — спросил Макс. — Мне надо подождать одного человека, моего партнера. Он весь вечер готовил кое-какие бумаги, и я должен их сегодня еще подписать. Ты же никуда не спешишь?

— Да нет, куда мне спешить? Дома меня достает разговорами мама. Не пробовал пожить сейчас с мамой в одной квартире?

Макс коротко хохотнул и, неожиданно оказавшись на газоне, прыгнул на бордюр, отделявший бульвар от проезжей части.

— Смотри, Ксюха, как я оказывается еще могу! Сто лет не пробовал.

Он балансировал руками и медленными шагами продвигался по парапету. В глазах его заиграли совершенно мальчишечьи чертики.

И этот парень, работая по четырнадцать часов в сутки, пробивает в Кремле какие-то схемы, по которым отчаявшиеся почечники получат бесплатное лечение в построенных им больницах?!

Наконец Макс легко спрыгнул обратно на землю, и мы пошли по бульвару. Минут через пять, когда мы проходили мимо какого-то памятника (я, разумеется, уже не помнила кому, хотя раньше знала бульвары как свои пять пальцев), его рука легла на мое плечо. А еще через пару минут он остановился и повернулся ко мне. Мне казалось, что еще чуть-чуть, — и он меня поцелует. Я замерла и, кажется, перестала дышать, но — и это было в лучших традициях русского жанра — у него мгновенно зазвонил телефон.

— Вот дьявол! — выругался Макс, убирая руку, чтобы вытащить мобильный из кармана. — Да, Сань! Ну тут я, тут! Где ж мне еще быть? Ты в машине? У ресторана? Иду, ща… Сиди жди.

— Он уже приехал? — спросила я, просто чтобы как-то разрядить ситуацию.

— Приехал, — пробурчал Макс недовольно. — Давай подойдем к его машине. Я быстро подпишу и опять полностью в твоем распоряжении.

Пройдя по бульвару обратно, мы опять оказались у ярко освещенного входа в ресторан. Прямо на тротуаре нас ждала черная «Ауди». Когда мы приблизились к машине, тонированное окно тихо прожужжало вниз, и на меня с интересом уставились два голубых глаза.

— Ага! Так вот значит, с кем пропадает наш дорогой директор последние дни! Та самая интуристка! Из братской Голландщины! Обожаю пить за здоровье гостей столицы! — произнес обладатель голубых глаз довольно пьяным голосом, и прежде, чем я успела что-то ответить, окно поползло вверх, а дверка с водительской стороны открылась, и перед нами вырос высоченный худой парень, на вид лет около сорока. Одет он был в добротный серебристый костюм в тонкую полоску и белую рубашку, а его блондинистые волосы были тщательно зализаны назад и уложены, видимо, гелем, совсем на бандитский манер начала девяностых. Я отметила про себя, что он неплохо осведомлен: даже знает, что я из Голландии. Наверное, Макс в офисе про меня говорил, иначе откуда? У меня на лбу ж не написано, откуда я приехала.

— Значит, пока я там в офисе, можно сказать, надрываю последнее здоровье, у вас тут международные отношения укрепляются? Похвально! Молодцы!

Я окончательно перестала сомневаться, что этот тип уже сегодня немало выпил, чтобы скрасить себе вечер, проведенный с бумагами. Макс же не вмешивался в происходящее и молча смотрел, как Саша огибает машину и подходит к нам. Прижимая к себе локтем черную кожаную папку с документами, он одновременно делал попытки прикурить.

— Друзья, вы ведь не откажете ветерану экономического труда в одном коктейле? — выдохнул он, затянувшись, наконец, сигаретой. — Здесь буквально за углом есть потрясающе гостеприимное заведение, где одиноким путникам в ночи наливают отличный «Мохито». А?

Макс устало посмотрел на меня и развел руками, как бы говоря, что ничего не может сделать, вот такой у него партнер.

— Ну пошли, Мохито, — согласился Макс без особого энтузиазма. — Только по-быстрому. Нам и без тебя было неплохо. Да? — Макс внимательно посмотрел на меня, и его рука опять оказалась на моем голом плече. — Ты не замерзла, солнышко мое? Ты в мурашках.

Мы отправились к какому-то заведению, похожему на смесь бара и ночного клуба, который действительно оказался прямо за углом. Пройдя мимо внушительного секьюрити, состоявшего из двух здоровенных угрюмых мужиков, мы попали в шумный, битком забитый маленький зал, где табачный дым висел сплошной завесой, так, что я с трудом видела происходящее.

Саша с видом завсегдатая провел нас сквозь толпу к барной стойке.

— Заенька, — обратился он к молодой девице в черном кожаном лифчике вместе одежды. — Сделай нам три «Мохито», а лучше сразу валяй четыре. Я пью по два зараз! Возможно, мне просто есть, чего сегодня отпраздновать?!

Макс посмотрел на меня и закатил глаза, извиняясь за товарища. Я дотронулась до его руки, покачала головой, — все в порядке, не волнуйся, не такой уж я и интурист, чтобы приходить в шок от вида пьяного мужика. Мало я их видела, что ли?

Саша тем временем сел на высокий барный табурет рядом со мной и довольно откровенно стал меня рассматривать.

— Ну и как вы там, бедные, прозябаете на чужбине? Мучаетесь, поди? Загниваете? — обратился он ко мне, пытаясь чокнуться своим «Мохито».

— Да ничего так прозябаем. Не жалуемся, загниваем молча, — ответила я уклончиво.

Меня ужасно раздражали такие вопросы — как мы там, а вы тут. Я была уверена, что люди, которые в XXI веке все еще мыслят категориями стран, — страшно ограниченные и закомплексованные типы. Какие на фиг страны и границы в наше космополитичное время? У всех нормальных людей уже есть приличные паспорта, самолеты соединяют любые точки мира, билеты по нашим временам стоят вполне умеренно, и мыслить в терминах «вы там» — просто какая-то культурная отсталость. Макс вот, например, молодец, ни разу не задал мне этого идиотского вопроса: как вы там?

— А вы здесь как? — спросила я в ответ у Саши.

— О-о-о! А мы здесь просто супер! Местами. Теми, что не в говне, — заржал в ответ голубоглазый блондин. — Хотя вот Максим Сергеич у нас всегда в порядке — спасибо зарядке, он не рассказывал? — И, не дожидаясь моего ответа, продолжил: — Максим Сергеич у нас ваще молодец! И всегда молодцом был, еще с Плешки, где моя счастливая звезда соизволила поместить нас в одну группу. Он ни хера, пардон, там не учился, пробухал все, что нашел, и с товарищами делился щедро, ну не всем, конечно, самых раскрасавиц никому не давал, берег для себя, но вот с алкашкой и баблом не жадничал. И угадай, кто после этого из института вылетел? Думаешь Максим Сергеич да-ра-гой? Не-а. Упс… — уронил пепел на брючину и сдул его прямо на меня. — Ваш скромный покорный слуга! Выперли меня, радость наша заморская, и не вздрогнули. И если б не Максим наш дорогой Сергеич, сидел бы я ща на… хер знает, короче, где сидел бы, — закончил он свою речь и погладил проходившую мимо незнакомую девицу прямо по заднице. Та проплыла дальше, даже не оглянувшись.

Все это начинало меня доставать. Вспышки чужой зависти, неудовлетворенность жизнью, да еще и в алкогольном варианте в каком-то противном клубе, — и это сразу после романтического ужина при свечах и почти уже было случившегося поцелуя на бульваре.