Убийство в Восточном экспрессе - Агата Кристи

— Вот как! — сказал граф. — Это проливает свет на убийство. Очень своеобразная страна Америка.

— Вы, вероятно, бывали там, господин граф?

— Я прожил год в Вашингтоне.

— И вероятно, знали семью Армстронгов?

— Армстронг, Армстронг… Что-то не припомню… Столько людей встречаешь, — граф улыбнулся и пожал плечами. — Однако не будем отвлекаться, господа, — сказал он. — Чем еще могу быть полезен?

— Скажите, граф, когда вы легли спать?

Пуаро украдкой глянул на план. Граф и графиня Андрени занимали смежные купе, места номер двенадцать и тринадцать.

— Мы попросили постелить постель в одном купе, а когда вернулись из вагона-ресторана, расположились в другом…

— Это было купе номер…

— Номер тринадцать. Мы играли в пикет. Часов в одиннадцать моя жена отправилась спать. Проводник постелил мне, я тоже лег и проспал до утра.

— Вы заметили, что поезд остановился?

— Я узнал об этом только утром.

— А ваша жена?

Граф улыбнулся:

— Моя жена в поезде всегда принимает снотворное. И вчера она тоже приняла свою обычную дозу трионала. — И, помолчав, добавил: — Очень сожалею, но ничем больше не могу вам помочь.

Пуаро протянул графу листок бумаги и карандаш:

— Благодарю вас, граф. Простая формальность, но тем не менее я попросил бы вас написать здесь ваше имя, фамилию и адрес.

Граф писал, тщательно выводя слова.

— Пожалуй, лучше будет написать мне самому, — сказал он любезно. — Название моего родового поместья слишком сложно для людей, не знающих венгерский.

Граф отдал листок Пуаро и поднялся.

— Моей жене нет никакой необходимости приходить, — сказал он, — она не знает ничего такого, о чем бы я вам не рассказал.

Глаза Пуаро хитро блеснули.

— Конечно, конечно, — сказал он, — и все же мне бы очень хотелось задать один маленький вопросик графине.

— Уверяю вас, это совершенно бесполезно, — сказал граф, и в его голосе зазвучал металл.

Пуаро смущенно заморгал.

— Чистейшая формальность, — сказал он. — Но, понимаете ли, совершенно необходимая для моего отчета.

— Как вам будет угодно, — неохотно уступил граф. Коротко поклонился на иностранный манер и вышел из вагона.

Пуаро протянул руку за паспортом. Там были проставлены имя, фамилия графа и его титулы. Далее стояло: «…в сопровождении жены. Имя — Елена-Мария, девичья фамилия — Гольденберг, возраст — двадцать лет». Прямо на имени расползлось большое жирное пятно — очевидно, след пальцев неаккуратного чиновника. — Дипломатический паспорт, — сказал мсье Бук. — Мы должны быть крайне осторожны, мой друг, и никоим образом их не обидеть. Да и потом, что общего могут иметь с убийством такие люди?

— Не беспокойтесь, старина. Я буду сама тактичность. Ведь это чистейшая формальность.

Он понизил голос — в вагон вошла госпожа Андрени. Прелестная графиня явно робела.

— Вы хотели меня видеть, господа?

— Это чистейшая формальность, графиня, — Пуаро галантно встал навстречу даме и указал ей на место напротив. — Мы хотим спросить вас, может быть, вы видели или слышали прошлой ночью что-нибудь такое, что могло бы пролить свет на это убийство.

— Абсолютно ничего, мсье. Я спала.

— Но неужели вы не слышали, какая суматоха поднялась в соседнем купе? У американской дамы, вашей соседки, началась истерика, она чуть не оборвала звонок, вызывая проводника.

— Я ничего не слышала, мсье. Видите ли, я приняла снотворное.

— Понимаю. Не смею вас дольше задерживать. — Она поспешила подняться, но Пуаро остановил ее: — Одну минуточку, скажите мне ваше имя, девичья фамилия, возраст и т.д. записаны здесь правильно?

— Да, мсье.

— В таком случае соблаговолите подписать это заявление.

Быстрым изящным наклонным почерком она расписалась: Елена Андрени.

— Вы ездили с мужем в Америку, мадам?

— Нет, мсье, — она улыбнулась и слегка покраснела. — Мы тогда еще не были женаты: мы обвенчались год назад.

— Вот как, благодарю вас, мадам. Кстати, скажите, пожалуйста, ваш муж курит?

Графиня — она уже собралась уйти — удивленно посмотрела на Пуаро:

— Да.

— Трубку?

— Нет. Сигары и сигареты.

— Вот оно что! Благодарю вас.

Графиня явно медлила, ее глаза, красивые, темные, миндалевидные, с длинными черными ресницами, оттенявшими матовую бледность щек, следили за ним. Губы ее, очень ярко накрашенные на иностранный манер, были слегка приоткрыты. В красоте молодой графини было нечто необычайное, экзотическое.

— Почему вы меня об этом спросили?

— Мадам, — изящно взмахнул рукой Пуаро, — детективам приходится задавать всевозможные вопросы. Вот, к примеру, один из них: не могли бы вы мне сказать, какого цвета ваш халат?

Графиня удивленно посмотрела на него:

— У меня халат из золотистого шифона. А это так важно? — засмеялась она.

— Очень важно, мадам.

— Скажите, вы действительно сыщик? — спросила графиня.

— Да, мадам, Ваш покорный слуга сыщик.

— А я думала, что, пока мы едем по Югославии, полицейских в поезде не будет. Они появятся только в Италии.

— Я не имею никакого отношения к югославской полиции, мадам. Я сыщик международного класса.

— Вы служите Лиге Наций, мсье?

— Я служу миру, мадам, — величественно сказал Пуаро. — В основном я работаю в Лондоне, — продолжал он и спросил, переходя на английский: — Вы говорите по-английски?

— Отшень плехо! — сказала она с прелестным акцентом.

Пуаро снова поклонился:

— Не смею вас больше задерживать, мадам. Как видите, это было не так уж страшно.

Она улыбнулась, кивнула и вышла из вагона.

— Красивая женщина, — сказал мсье Бук одобрительно и вздохнул. — Однако этот разговор нам ничего не дал.

— Да, эта пара ничего не видела и не слышала.

— Но теперь мы пригласим наконец итальянца.

Пуаро ответил не сразу. Его внимание было поглощено жирным пятном на паспорте венгерского дипломата.

Глава восьмая

Показания полковника Арбэтнота

Пуаро тряхнул головой и вышел из глубокой задумчивости.

Глаза его, встретившись с горящим любопытством взглядом мсье Бука, лукаво сверкнули.

— Дорогой друг, — сказал он, — видите ли, я стал, что называется, снобом! — и поэтому считаю, что сначала необходимо заняться первым классом, а потом уже вторым. Так что теперь я думаю пригласить импозантного полковника.

После нескольких вопросов выяснилось, что познания полковника во французском весьма ограниченны, и Пуаро перешел на английский. Уточнив имя полковника, его фамилию, домашний адрес и армейскую должность, Пуаро продолжал:

— Скажите, вы едете из Индии домой, в отпуск, или, как мы говорим, «en permission»?

Полковник Арбэтнот не проявил никакого интереса к тому, что и как называют презренные французишки, и ответил с подлинно британской краткостью:

— Да.

— Но вы не воспользовались судами Восточной линии?

— Нет.

— Почему?

— Я предпочел отправиться поездом по причинам личного характера.

«Что, получил? — говорил весь его вид. — Это тебя научит не приставать к людям, нахал ты этакий!»

— Вы ехали из Индии, нигде не останавливаясь?

— Я остановился на одну ночь в Уре и на три дня в Багдаде у старого приятеля — он служит там, — сухо ответил полковник. — Вы пробыли три дня в Багдаде. Насколько мне известно, эта молодая англичанка, мисс Дебенхэм, тоже едет из Багдада. Вы там с ней не встречались?

— Нет. Я познакомился с мисс Дебенхэм по дороге из Киркука в Ниссибин.

Пуаро наклонился к собеседнику и с нарочитым иностранным акцентом вкрадчиво сказал:

— Мсье, я хочу обратиться к вам с прошением. Вы и мисс Дебенхэм — единственные англичане в поезде. Мне необходимо знать ваше мнение друг о друге.

— В высшей степени неподобающая просьба, — холодно сказал полковник.

— Вовсе нет. Видите ли, преступление скорее всего совершила женщина. На теле убитого обнаружено двенадцать ножевых ран. Даже начальник поезда сразу сказал: «Это дело рук женщины». Так вот, какова моя первоочередная задача? Тщательнейшим образом разузнать все о пассажирках вагона СТАМБУЛ — КАЛЕ. Но англичанок понять очень трудно. Они такие сдержанные. Поэтому в интересах правосудия я обращаюсь за помощью к вам, мсье. Скажите мне, что вы думаете о мисс Дебенхэм? Что вы о ней знаете?

— Мисс Дебенхэм, — сказал полковник с чувством, настоящая леди.

— Благодарю вас, — сказал Пуаро с таким видом, будто ему все стало ясно. — Значит, вы считаете маловероятным, что она замешана в преступлении?

— Абсолютно нелепое предположение, — сказал Арбатнот, мисс Дсбенхэянс была знакома с убитым. Впервые она увидела его здесь, в поезде.

— Она вам об этом говорила?

— Да. Она сразу обратила внимание на его неприятную внешность и поделилась этим впечатлением со мной. Если в убийстве замешана женщина, как вы считаете, без всяких, на мой взгляд, на то оснований, руководствуясь одними домыслами, могу вас заверить, что мисс Дебенхэм тут совершенно ни при чем.