100 волшебных сказок мира (сборник) - Афанасий Фрезер

– Был у меня сын, звали его Якоб, сейчас это был бы парень двадцати лет, который еще как смог бы мне помогать. Уже в двенадцать лет он был услужлив и ловок и в ремесле уже смыслил, да и собой был хорош. Он приманил бы мне таких заказчиков, что я скоро перестал бы чинить старье, а тачал бы только новую обувь!

– Где же он? – дрогнувшим голосом спросил Якоб.

– Бог знает, – отвечал тот. – Семь лет назад его украли у нас на рынке. Помню, как жена пришла домой плача и крича, что прождала мальчика весь день, везде искала его и не нашла. Пришла на рынок какая-то уродливая старуха и купила столько, что ей самой не снести. Моя жена послала с ней нашего мальчика и больше его не видела. Мы объявили о пропаже, ходили по домам, расспрашивали. Все напрасно. И ту женщину тоже никто не знал. Но одна древняя старуха сказала, что это была злая фея Травознайка, которая раз в пятьдесят лет приходит в наш город за покупками.

Мальчик понял, что не сон видел, а семь лет прослужил у злой феи. Семь лет юности украла у него старуха, а что он получил взамен? Научился чистить туфли из кокосового ореха и мыть стеклянный пол! Узнал все тайны кухни! Он молчал несколько мгновений. Наконец отец спросил его:

– Не угодно ли вам заказать у меня что-нибудь? Например, пару туфель или футляр для вашего носа?

– Дался же вам мой нос, – сказал Якоб. – Зачем мне футляр для него?

– Что ж, – отвечал сапожник. – Это дело вкуса. Но будь у меня такой страшный нос, я заказал бы футляр для него из розовой лакированной кожи. Правда, понадобилось бы не меньше локтя, но зато вы были бы прекрасно защищены! А так вы наверняка ударяетесь носом о каждый дверной косяк.

Мальчик онемел от ужаса и ощупал свой нос. Нос был толстый и в добрых две пяди длиной! Значит, и облик его изменила старуха. Вот почему его не узнала мать, вот почему его ругали гадким карликом!

– Мастер, – сказал он, чуть не плача, сапожнику, – нет ли у вас поблизости зеркала, чтобы мне поглядеть на себя?

– Молодой господин, – строго отвечал отец, – не такая у вас наружность, чтобы сделать вас тщеславным, и у вас нет причины неустанно глядеться в зеркало.

– О, дайте мне все-таки взглянуть в зеркало! – воскликнул Якоб. – Тщеславие тут ни при чем.

– Оставьте меня в покое, у меня нет зеркала. У жены, правда, есть маленькое, но я не знаю, где оно. На той стороне улицы живет цирюльник, у него зеркало вдвое больше, чем ваша голова.

С этими словами отец мягко вытолкнул его за порог, запер за ним дверь и снова сел за работу. А Якоб направился к цирюльнику, которого хорошо знал по прежним временам.

– Доброе утро! – сказал он. – Будьте любезны, позвольте мне взглянуть в ваше зеркало.

– С удовольствием, вон оно, – воскликнул цирюльник. – Какой вы красавчик!

Якоб подошел к зеркалу и рассмотрел себя. У него навернулись слезы. Глаза его стали маленькими, как у свиньи, нос был огромен и нависал надо ртом и над подбородком, шея, казалось, напрочь исчезла, ибо голова его совсем ушла в плечи и лишь с превеликой болью поворачивалась направо или налево. Роста он был все такого же, как семь лет назад, когда ему было двенадцать лет. Но он вырос в ширину, спина и грудь сильно выпятились и напоминали маленький, но туго набитый мешок. Это толстое туловище сидело на маленьких слабых ножках, которым, казалось, была не по силам такая тяжесть. Но тем длиннее казались руки, свисавшие у него с плеч. Кисти их были грубые, желтовато-коричневые, пальцы длинные, и, хорошенько вытянув их, он мог достать ими до пола не нагибаясь. Якоб превратился в уродливого карлика.

Теперь он вспомнил то утро, когда к корзинам его матери подошла эта старуха. Всем, что он тогда выругал в ней, наделила она его, и только шею совсем уничтожила.

Обезобразив его внешность, злая старуха не причинила, однако, никакого вреда его уму, но думал и чувствовал он уже не так, как семь лет назад. За это время он стал, казалось ему, мудрее, разумнее. Он горевал не о своей утраченной красоте, а только о том, что его, как собаку, прогнали от двери отца. Он решил еще раз попытать счастья у матери.

Он пошел к ней и попросил ее выслушать его спокойно. Он напомнил ей тот день, когда он ушел со старухой, всякие мелкие случаи из своего детства, затем рассказал, как семь лет служил в виде белки у феи и как та превратила его в уродца за то, что он тогда обругал ее. Жена сапожника не знала, что ей и думать. Все, что он рассказывал о своем детстве, было правдой. Глядя на него, она испытывала отвращение к безобразному карлику и не верила, что он может быть ее сыном. Наконец она решила, что самое лучшее – поговорить об этом с мужем. Она собрала корзины и велела Якобу идти с ней.

– Этот человек, – сказала она мужу, – говорит, что он наш пропавший сын Якоб. Он рассказал мне, как его украли у нас семь лет назад и как его околдовала какая-то фея.

– Вот как? – прервал ее со злостью сапожник. – Все это я рассказал ему час назад, и он пошел морочить тебя! Ну, погоди, я его расколдую!

Он схватил связку ремней, которые только что нарезал, и стал стегать ими по горбатой спине и по длинным рукам Якоба, да так, что тот закричал от боли и убежал прочь.

Несчастному карлику за весь день не удалось ни поесть, ни попить, а ночевать пришлось на жестких и холодных ступенях церкви.

На следующее утро Якоб задумался о том, чем ему жить. Тут вдруг ему подумалось, что он преуспел в поварском искусстве.

Герцог, правивший этой страной, был известный обжора и лакомка. К его дворцу и направился Якоб. Он потребовал главного повара. Привратники засмеялись и повели его через передние дворы к смотрителю дворца.

Тот с трудом удержался от хохота, когда увидел маленького человечка, но взял его за руку и отвел в покои главного повара.

– Ваша милость, – сказал там карлик, низко поклонившись, – не нужен ли вам искусный повар?

Главный повар разразился громким хохотом.

– Это ты повар? – воскликнул он. – Да чтобы только взглянуть на плиту, тебе пришлось бы стать на цыпочки и хорошенько вытянуть шею!

– Разве жаль яичка-другого, сиропа и вина, муки и пряностей? – сказал Якоб. – Позвольте мне приготовить какое-нибудь вкусное блюдо!

– Ну что ж! – воскликнул главный повар. – Пойдем.

Кухней служило просторное помещение. В двадцати плитах постоянно пылал огонь, между ними текла прозрачная вода, где содержалась живая рыба, в шкафах из мрамора и драгоценного дерева были разложены припасы, а слева и справа находилось десять залов, где были собраны все лакомства запада и востока. Челядь бегала взад-вперед, громыхала котлами и сковородками. Но когда в кухню вошел главный повар, все замерли.

– Что заказал герцог на завтрак? – спросил главный повар.

– Датский суп и красные гамбургские фрикадельки!

– Ты слышал, что хочет герцог? – спросил главный повар. – Возьмешься ли ты приготовить эти трудные блюда? С фрикадельками тебе, во всяком случае, не справиться, это наш секрет.

– Нет ничего трудного! – ответил карлик, который, будучи белкой, часто готовил эти кушанья. – Для супа пусть мне дадут такие-то травы и такие-то пряности, кабаньего сала, кореньев и яиц. А для фрикаделек, – сказал он тише, – мне нужны разные виды мяса, немного вина, утиный жир, имбирь и трава, которую называют «радость желудка».

– У какого волшебника ты учился? – воскликнул с удивлением главный повар. – Ты назвал все правильно, а насчет травки «радость желудка» мы и сами не знали! Приступим, однако, к испытанию!

Все необходимое расставили на плите. Но карлик едва доставал до плиты носом. Поэтому сдвинули несколько стульев, положили на них мраморную доску и уже потом пригласили чудо-человечка начать готовить. Покончив с приготовлениями, он велел поставить оба котла на огонь и варить до тех пор, пока он не крикнет. Затем он стал считать и, досчитав до пятисот, крикнул:

– Хватит!

Котлы сняли с огня. Личный повар приказал поваренку подать золотую ложку, ополоснул ее в проточной воде и передал главному повару. Тот зачерпнул из котлов, попробовал, зажмурился, прищелкнул от удовольствия языком и сказал:

– Восхитительно! Не скушаете ли и вы ложечку, смотритель дворца?

Тот попробовал и пришел в восторг.

Повар тоже отведал, после чего почтительно пожал карлику руку и сказал:

– Ты мастер своего дела. Да, травка «радость желудка» придает кушанью особую прелесть.

Кушанья были посланы герцогу. А главный повар повел карлика в свою комнату и стал с ним беседовать. Но тут явился посыльный и позвал главного повара к герцогу. Тот быстро надел праздничное платье и последовал за посыльным.

У герцога был очень довольный вид.

– Послушай, главный повар, – сказал герцог, – кто готовил мой завтрак сегодня? Так хорош он никогда не бывал, с тех пор как я сижу на троне моих предков.