Астронавты. Отвергнутые космосом - Алексей Бобл

Он неслышно прошел по коридору. Голоса раздавались из-за неплотно прикрытой двери. Инспектор узнал голоса, узнал и номер отсека.

— Ты сошел с ума! — категоричным тоном заявил бортинженер Кок. Прозвучали шаги, как будто тот не мог устоять на месте от волнения. — Зачем тебе это было нужно? Чего тебе не хватало?

— Но Кокки, — робко подал голос Питер Маленький, — ведь это же не опасно… никакого вреда здоровью… Разве не так? Рашид уверял меня, что это его собственный товар, из Ливана, с местных плантаций… я решил попробовать… ведь и ты тоже…

Кок издал нечленораздельный возглас:

— Попробовать! В следующий раз, прежде чем что-то пробовать, будь любезен посоветоваться со мной.

Питер промычал что-то обиженное, а потом заскулил:

— Я не знаю, что мне теперь делать… посоветуй…

— Ничего не делать! — отрезал Кок. — Молчать! С Рашидом ты практически не общался. В день смерти ты его не видел и никаких дел с ним не имел. Если полиция после приземления заинтересуется — именно это ты им и скажешь, — он помедлил. — Что? Ты что-то еще хочешь мне сказать?

— Да… то есть, нет… — замялся Питер. — То есть… ничего.

— Ничего?

— Нет, — уверенно ответил Питер. — Ничего.

За дверью воцарилось молчание.

— Теперь о главном, — продолжал Кок. — Чем ты ему платил?

Голос Питера прозвучал обиженно.

— Я платил ему сам. И только наличными.

— Хорошо. — Кок продолжал мерить шагами отсек. — Значит, наш банковский счет чист. — Шаги остановились. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что полиция первым делом арестовывает банковский счет?

— О Кокки! — застонал Питер. — Я не подумал… — За дверью что-то заскрипело — кажется, открыли ящик стола. Застучали стилусом по экрану планшетки.

— Вот, смотри! — продолжал Питер. — Сегодня пришли банковские выписки с наших счетов, по прямой связи. Видишь — все чисто.

Кок тяжело прошагал по отсеку.

— Главное, чтобы нельзя было проследить связь наших счетов со счетами Рашида.

— Ну что ты… — Питер помедлил. — Хотя теперь я припоминаю… один раз Рашид по ошибке взял со столика мою кредитную карту. Ему что-то нужно было оплатить… Но, — заторопился Питер, — он сам мне сказал, что это вышло нечаянно! И сразу вернул, как только заметил ошибку.

Стук стилуса по экрану прекратился. Кок молчал. Потом до инспектора донеслось шипение:

— Что это? Питер! Что… это?

Тишина — и громкий ах:

— Это… этого не может быть! Сколько? Десять? Тысяч? Снято со счета, когда? — Стремительные шаги Питера по комнате, звук выдвигаемых ящиков. Снова стук стилуса по экрану. — И здесь тоже! Этого не может быть! Это ошибка банковских работников!

Кок устало рассмеялся. Он продолжал смеяться, когда инспектор неслышно отошел от двери и удалился в свой отсек.

Там он сел за столик, сцепил перед собой руки и нахмурился. Ему нужно было многое обдумать.

Судя по подслушанному разговору, его проблемы только начинались.

Глава 6

— Господин капитан! — Бой-Баба вытянулась по стойке «смирно». В присутствии Тео Майера ей всегда хотелось показать тому свое уважение. Мало кто уже помнил легендарного капитана, а ведь она выросла на рассказах о нем.

Капитан повернулся в кресле. Глаза ввалились, на щеках лежали тени. За этот полет он постарел больше, чем за все те годы, что она его знала.

— Что у вас, астронавт?

— Дальний док, — она протянула ему планшетку с планом. — Плановая инспекция оборудования. — И подала ему стилус — подписать.

Капитан вчитался, поднял брови.

— Но это же завтра!

Он бросил планшетку на стол, внимательно посмотрел на нее.

— Вы здоровы, астронавт?

Она ответила откровенно:

— Не знаю, куда себя деть. Нужно чем-то руки занять. И завтра делать не надо будет. Разрешите провести осмотр?

— Ну, проводите… — Майер рассеянно чиркнул стилусом свою подпись по экрану планшетки. — Надеюсь, это вас отвлечет от… недавних событий.

Капитан помедлил, держа стилус на весу. Посмотрел на Бой-Бабу.

— В дальний док?

— Так точно, — хрипло сказала она.

Капитан задумался.

— Раз уж вы туда… будьте любезны захватить с собой кальцитид и потравите этих крыс, черт бы их подрал. Ведь когда-нибудь до кабелей доберутся, — протянул ей стилус. Посмотрел сухо, подождал.

— Есть, господин капитан, — Бой-Баба сунула стилус в нагрудный карман, развернулась и, стуча сапогами, скатилась по трапу.

Чертыхаясь, Бой-Баба перетряхивала полки подсобки в поисках коробки с кальцитидом. Наконец нашла две. Одна новая, не начатая — запечатанная. Бой-Баба сунула ее обратно, подальше на полку. Во второй коробке крысиной отравы оставалось на донышке: несколько прозрачных пакетиков с зелеными гранулами. Бой-Баба сунула пакетики в карман, подцепила клешней с пола рабочий чемоданчик и отправилась в дальний док.

Бой-Баба, поднатужившись, отодвинула задвижку люка. Из-под ног с писком метнулись во тьму корабельные крысы. Астронавтка нашарила на уходящей ввысь переборке выключатель, и в глубине дока тускло проступили очертания зачехленных машин и механизмов.

В руках Бой-Бабы был стальной чемоданчик с инструментом. Она вытянула из кармана список работ и не спеша пошла по полутемному ангару, осматривая оборудование. Щелкала выключателями, дергала за ручки, стирала тряпкой солярку и сажу. Ставила галочки в списке.

Будь у нее свой эметтер, не пришлось бы занимать руки этой планшеткой. Она механически потерла шрам на виске. До сих пор больно. В тюремной больничке удаляли — не церемонились.

Бой-Баба помедлила и села на ступеньку транспортера. Торопиться некуда. Можно посидеть, подумать.

Жалела ли она о приговоре? Об отключении эметтера? Нет, ей было хорошо. Отсутствие Сети давало некую физическую свободу. Хотя иногда хотелось снести себе башку окончательно. Чтобы не вставали в памяти каждую ночь после отбоя недвижные тела в гермокостюмах. Чтобы не вспоминалась тишина в наушниках. Молчание мертвых.

Бой-Баба задумчиво обтирала грязной тряпкой сапог. Первые полгода после аварии она честно пила амнезиол, старалась забыть. Память работала кусками: сирены, взрыв, пощечина от бортового врача — «Дура! Я не могу им помочь!» Потом непроницаемые, как у немецкой овчарки, глаза полицейской бабы. Лифчики, оказывается, в тюрьме отбирают, как у мужиков шнурки и галстуки. Высокий потолок камеры, ожидание допроса в холодном одиночном предбаннике.

Именно инспекция по охране здоровья и безопасности тогда настаивала в суде на максимальном наказании, вменяя ей — капитану Троянца — в вину преступную халатность, повлекшую за собой гибель экипажа.

Как она тогда объясняла представителям инспекции, что команда ее Троянца спасала людей! Точно такой же экипаж с горящего аналогового звездолета. Пыталась их убедить, что без ее приказа команда поступила бы так же, но самовольно.

Но эти провонявшие дорогим одеколоном господа объяснили ей, что капитан обязан был запретить своим людям оказывать помощь посторонним с риском для собственной жизни.

Эметтер ей отсоединили уже в больнице, так что она до сих пор не знала, какая реакция на процесс была тогда в социальных сетях. Да и какое ей дело… Первое время была легкость в голове — свобода, ничего, кроме собственных мыслей, ничего, кроме видимого единственным глазом. Но одновременно это было и страшно. Нечем было загородиться от мыслей и от того кошмара всех астронавтов, что вставал перед ней каждую ночь.

Как сказала тогда судья, это послужит ей достаточным наказанием.

Писк и драка за зачехленным транспортером — клочки серой крысиной шерсти пошли летать по закоулочкам дока — отвлекли ее от мыслей. Бой-Баба встряхнулась и встала. Выгребла из кармана пакетики, посмотрела на них. Крысы, а все-таки жалко. Одно утешает: или мы их, или они нас, подумала она. На кораблях ходили слухи о том, как вот такая же команда крыс как-то съела слишком жалостливый экипаж. Когда дрейфующее судно нашли, крысы уже обгрызли его до самого корпуса и все перемерли от жара, холода и радиации.

Бой-Баба разорвала пакетик и пошла вдоль стен и темных углов, вытряхивая зеленые гранулы. На коробке было написано, что зверьки погибают без риска для окружающих, от сердечной недостаточности. Хоть не очень мучаются, подумала Бой-Баба, направляясь с остатками последнего пакетика к зачехленному транспортеру.

Рядом с транспортером уходил ввысь стояк с кабелями. Рядом — распределительный щит. Разноцветные жгуты кабелей тянулись сквозь помещение дока вверх, к генератору гравитации, воздухоснабжению, двигателям. Вся жизнь корабля была в этом стояке.

Мелькнула мысль: одного знающего прикосновения к этим кабелям достаточно, чтобы корабль превратился в безжизненную жестянку. Скрутить этих хлюпиков, спуститься на поверхность планеты в боте, изолировать пораженных, поднять Троянца и на нем вернуться… под трибунал. А хоть и под трибунал!