Игроки Господа - Дамиен Бродерик

Теперь я, конечно же, знаю, в чем причина. Но тогда я этого не знал, и, должен признаться, чувствовал себя не в своей тарелке. Она зарабатывала на жизнь, проводя с другими пожилыми леди «психические сеансы», постепенно превратившиеся в процветающую телефонную индустрию, раннюю, очень чинную версию платных психологических горячих линий. Тратя всего полчаса в день, тетушка получала достаточно, чтобы содержать нас обоих. Иногда я удивлялся, почему бы ей не потрудиться в эфирных высях на пару часов подольше. Это вовсе не выглядело утомительным — тетушка сидела с чашкой чая в руках и говорила доброжелательно и заинтересованно, периодически впадая в легкий транс, сообщала собеседникам всякую паранормальную чушь, терпеливо выжидала, пока они кричали или плакали, после чего выдавала прощальное благословение и вешала трубку до следующего звонка.

Тэнзи, однако, утверждала, что ее силы быстро истощаются. Очевидно, она могла исполнять свои магические трюки духовного прозрения и успокоения очень недолго. Самое забавное заключалось в том, что временные рамки таких возможностей постоянно отодвигались назад, и если в один понедельник она наставляла своих жертв — то есть, клиентов — с 6:37 до 7:07, несмотря на то, что ей приходилось пропускать начало программы новостей, то в следующий понедельник она работала с 6:09 до 6:39. Промежуток выбирался со странной точностью, «в соответствии со звездами». Как-то раз, доведенный до безумия подозрением, что такое поведение следует некому жуткому расписанию, я начал вести записи. Тэнзи каждый день начинала работу на четыре минуты раньше, чем в предыдущий. Я про себя улыбнулся и покачал головой. Это напоминало жизнь с сумасшедшей дамой-мешочницей, только без мешков, и не было лишено своего провинциального очарования.

Потом несколько месяцев на небе сияли зловещие созвездия, и тетушка отказывалась работать вообще. Правда-правда. Мои собственные занятия казались страшно утомительными, но, так или иначе, нам удавалось наскрести достаточно денег, чтобы не голодать (Тэнзи потрясающе готовила), и мне не приходилось штопать одежду или отказывать себе в новых кроссовках. Почему-то тетушкины психические способности ни разу не помогли ей выиграть в лотерею.

По истечении года в Тель-Авиве Ицхаку предложили место первой скрипки в Чикаго, и они с Мириам сняли большой дом по соседству с деловым центром города. Скрючившись в салоне эконом-класса, я пересек Тихий океан, чтобы провести у них каникулы — и пробыл там целый год, успев закончить школу. В том году президентом выбрали Кеннеди — я имею в виду Джона, сына прославленного героя войны Джека, а не его дядю Роберта — и он приветствовал возвращение астронавтов с «Аполлона», хотя лунный проект являлся детищем опозоренного мстителя Ричарда Никсона. Республиканцы возмущенно бормотали, что «один родственничек протащил другого в Белый дом». Я же, со свойственной мне аполитичностью, сохранял невозмутимую индифферентность. С меня хватало проблем в школе: никто не верил, когда я рассказывал, что австралийский президент был когда-то победителем телевикторин. Тем не менее, достопочтимый Барри Джонс казался мне достойным кандидатом в главы государства: он чертовски много знал о науке и технологиях, не говоря уже о кино, искусстве, истории и всем прочем, по сравнению с большинством законников и политиков, рвавшихся к удилам власти и в моей собственной стране, и в США.

Будучи первым оззи, которого большинство моих новых одноклассники увидели в своей жизни, я приобрел статус диковинки и особое внимание, каковое обычно выпадает рок-звездам или спортсменам-чемпионам. Жизнь знаменитости имеет свои преимущества. Я радостно распрощался с невинностью на заднем сиденье красного «мустанга» Тэмми Нельсон, а ведь дома мне это никак не удавалось. Каким-то образом, разрываемый между вечеринками и зубрежкой правил американского футбола, я умудрился закончить школу с отличием и отправился обратно за океан, чтобы убить время перед поступлением в Мельбурнский университет. Внучатая тетушка Тэнзи раскрыла мне свои объятия и поселила в моей старой комнате. А три года спустя я обнаружил двух странных женщин в ванной наверху, производящих зловещие манипуляции с покойником.

Я открыл глаза, голова кружилась. В сознании. Где-то. И что-то идет чертовски неправильно. Я попытался поднять руку, разлепил глаза, посмотрел вниз, на онемевшую ладонь.

Вокруг нее обернулась медуза. Я рванул руку на себя — но она не сдвинулась с места, намертво приклеенная скользкой прозрачной тварью, которая слегка пульсировала. Мои ноги закоченели. Я с трудом сел, опираясь на левый локоть. И в зеленоватом свете обнаружил, что кто-то избавил меня от ботинок, и носков, и, вообше-то говоря, ото всей остальной одежды, заменив джинсы и футболку бесформенным грубым серым балахоном. Кроме того, я больше не чувствовал себя мокрым. Прикоснулся к волосам: абсолютно сухие, череп цел.

Женщина по имени Аврил, рядом с которой на низком столике стоял алхимический аппарат — то ли астролябия, то ли еще какая-то хрень — поднялась со своего плетеного трона и окинула меня взглядом поверх медленно текущей воды. Ах, да. Я лежал на твердом, слегка податливом веществе, на своеобразном мраморном острове посреди пруда. Я шлепнул по воде. Она булькнула. Я настороженно посмотрел на хозяйку и предложил:

— В осьминожий сад, вместе с вами.

Колдунья Аврил некоторое время созерцала меня, потом улыбнулась:

— «The Troggs». Рик Старки.

— Что?

— «The Sir Beatles», — я озадаченно улыбнулся в ответ. — А это — сэр Ринго Старки, — минуточку, разве его звали не Ричард? До того, как он стал битлом, и их всех произвели в рыцари. Мой отец слушал этих парней в минуты ностальгии.

Она, усмехнувшись, покачала головой:

— А, значит, ты из одного из тех вариантов. Как зовут твою мать, Август?

— Мою мать звали Ангелина. Она погибла в авиакатастрофе.

— Прости, я не была с ней знакома. Но вот твой отец… Полагаю, это Эмбер. Вы с ним потрясающе похожи, — Аврил нахмурилась, подстраивая свой аппарат. — Только по этой причине я вожусь с тобой, когда по правилам должна была бы вытащить за ухо на улицу и предоставить самому себе.

Я крепко зажмурился и молча лег обратно. Я вспомнил, что, когда провалился в то безоконное окно, она перепутала меня с этим Эмбером. А теперь решила, что он мой отец. На сколько лет вообще выглядит этот ублюдок? Быть может, умопомрачительная продолжительность жизни входит в дополнительные бонусы, предоставляемые серебряными иероглифами на ноге? Или тайна кроется в достижениях лучших пластических хирургов? Дерьмо. Она сняла с меня ботинки и носки, значит, не могла не увидеть «метку зверя». Я вновь открыл глаза и приподнялся на локтях. К моей правой руке, по крайней мере, отчасти, возвращалась чувствительность, однако я по-прежнему не испытывал боли от кошмарной травмы, полученной мной в пруду.