Оккупанты - Валерий Петков

– Поэтому у вас хороший цвет лица! – засмеялся Зять. – Не каждая молодайка столько пашет, так понимает жизнь, любит её, ценит даже в малом. И повеселиться можете, и столько обаяния! Удивительно! Так это всё не растерять, а такая непростая жизнь! Я вижу в вас – Женщину!

– Спасибо за добрые слова! Приятно!

– Да разве ж мне трудно? Трудно, когда врёшь, а такую правду и сказать в радость!

– Ребята! Есть вариант быстро домчаться до Риги! Соседи едут через Кенгарагс. Универсам «Доле».

– Отлично! Мы там на пятнадцатый автобус и ко мне, пять остановок, – обрадовался Зять. – А завтра встанем и в баню рванём!

– Я уже Ригу стала забывать, за семь лет огородной жизни в навозе, – пожаловалась Хозяйка.

– Я вон четыре месяца отутствовал, дак и то не сразу вспоминается, – сказал Зять.

Женщина вошла, за пятьдесят. Стройная, улыбчивая, в светлом летнем сарафане.

– Знакомьтесь, Соседка! – сказала Хозяйка.

– А мы приехали цветы кое-какие забрать, просто так походить по земле. Вам цветов не надо? – предложила Соседка. – Жалко, замёрзнут. Летом тут интересно. Внуки у нас. Только начинают на русском общаться, а уже их увозить пора. В Германию.

– Цветы нам ни к чему. На свиданки с Дедом не ходим, а свои девчонки далеко. Некому цветы дарить.

Соседка ушла к себе. Дед и Зять оделись, ждали, когда позовут. Рядом большие мешки с гостинцами.

– Вы знайте, – повернулся Зять к Хозяйке, – мы вас любим!

– У тебя сегодня сердечко от радости будет хорошо работать, – Дед поцеловал Хозяйке руку.

Дидзис подошёл.

– Вот! Приехали в гости, а тебя не видели толком! – расстроился Зять.

– На работу отъехал. Вы как тут?

– В целом очень хорошо! Хоть садись и пиши «Идиота», как Фёдор Михалыч, да простит он меня заочно за фамильярность! И такой день замечательный! Вот сейчас дождь к-а-а-к – зарядит на много дней, и будем вспоминать этот тихий день, небо синее. Разговоры наши душевные, расчудесные, под рюмочку для настроения.

– Запросто! До апреля месяца может дождь идти, – согласился Дидзис.

– А всё равно милей других мест. Так я скажу. – Зять улыбнулся. – Сезон закрыли! Ещё один сезон. Слава Богу!

Глава 10. В пути

Дед и Зять долго устраивались на заднем сидении. Наконец-то угнездились. Гружёная легковушка вперевалку пробралась по грунтовке между домишек посёлка, выехала на шоссе, плавно набрала ход. Дорога почти пустая.

Ранний, тихий вечер. Усталость от долгого застолья, серьёзных разговоров.

Дед молчал, придремал. Зятю, напротив, вдруг хотелось поговорить, развеять грустное молчание, но водитель упорно на разговор не шёл.

– Далековато у вас дача, – сказал Зять.

– Так мы жили в Елгаве какое-то время, – объяснила Соседка. – Попали оба по распределению, после институтов. Познакомились. Потом мужа перевели на повышение в Ригу. Решили оставить дачу, не продавать. Привыкли к этому месту. Раньше мама моя приезжала на всё лето. Из Бугуруслана.

– Вот как! – удивился Зять. – А я среднюю школу заканчивал в Оренбурге. С работой отца было связано. Пыльный, южный город. Летом жарко, зимой холодно. В Орском аэроклубе прыгал с парашютом, хотел лётчиком стать.

– Знакомо. Я теперь не смогу там жить, – погрустнела Соседка. – Вроде тянет в родные места, а приедешь, через неделю – скорее назад. Прикипели уже к Латвии. Здесь дочка родилась, внучка. Всё здесь теперь. Язык знаем, но натурализоваться что-то не тянет. Так нормально. Оставляем возможность прокатиться на родину. Только вот теперь сложно стало к нам приезжать из России. И реже стали ездить к ним в гости. Визы заказывать надо. Много мороки.

Дед и Зять вылезли на остановке возле универсама «Доле», поблагодарили.

Распростились.

Глава 11. У Зятя

Перед самым подъездом Дед вдруг оступился, начал медленно заваливаться на сторону. Зять едва успел его подхватить.

– Что-то, вишь, с ногами, – повинился Дед.

– Это знак, ночуешь у меня. – Стало Зятю отчего-то тревожно, но не мог он объяснить внятно, почему.

– Жаль, Астриса будет меня ждать, надо бы её покормить. Да уж теперь домой не поеду, останусь у тебя.

– Она к тебе тянется. – Зять сумки разбирал на кухне, продукты раскладывал.

– Ей нет больше нигде спасения. Она же ни с кем в нашем доме не знается, не здоровается. Всем должна, а не возвращает. Сложный человек.

Мы с ней сперва грызлись. Она начнёт спорить, вспыхнет, как старник-трава на ветру, выскочит на лестницу, да ещё ногой в двери как даст! Со всей силы. Сейчас совсем стала другая. Позвонит, спокойно всё, придёт. Хотя о любви с ней нечего говорить, не такая она женщина. Но поболтать она лю-ю-ю-бит. Знаешь, как – одна, молчит долго, потом хочется поболтать. Женщина. Не с кем. Соседка моя, напротив, так у неё мама парализована. Помыть лежачую надо, и переодеть, и накормить. Она сунется к ней, а та говорит – некогда. Катрина наверху, сын полицейский у неё. Там иногда денег перехватывала. Да, видно, сын что-то сказал, рассорились они сильно. Спросила его: ты обиделся? Нет, говорит, у мамы что-то с головой случилось. И не дружат теперь. Опять Астриса одна осталась. Вот и идёт ко мне. Телевизор включу, смотрит. Московские программы – обожает. Смотрит, удивляется. Латышские смотреть перестала. Говорит, одно вранье передают! А все врут – я так скажу. И те, и эти.

Да и пусть смотрит, что она мне плохого сделала? А эти молочные продукты, творог? Две пачки на неделю. Дак я одну пару обуви починю, вот и заработал. Надо же человеческое сердце иметь.

Прошли в комнату. Дед устроился на диване.

– А женщина без мужчины не может, – подытожил Зять.

Дед не ответил. Уснул мгновенно. Зять накрыл его пледом, включил телевизор, звук убавил. Шла программа «Жди меня». Одна история жалостней другой и такие, что никакой изощрённый разум бывалого сценариста не выдумает.

Зять тихо всплакнул неожиданно для себя, но переключать не стал.

Люди рассказывали, заслоняясь фотографиями, делились своими печалями.

Дед встрепенулся, зевнул. Заметил слёзы, встревожился:

– Что случилось?

– Да вот, передача. Разметало всех во все земные пределы. Никак не собраться вместе. Родственники ищут друг друга, мужчины ищут женщин, женщины мужчин.

Дед сел, пух седой на голове ладонью пригладил, видно, вспомнил, на чём остановился перед сном.

– Мужчина, если он нормальный, тоже не может без женщины. Природа же не зря такое разное создала. Каждому свои права, льготы. Я Астрисе говорю: мужчина тебе нужен! А она такая характерная, не подходи. Я даже к её руке не могу прикоснуться. Как дикая коза становится, глаза белые, а я так спокойно. И не прикасаюсь. Ходи, горбатая, мучайся. Чепуха.

Женщина сама приходит. Выбирает мужчину и приходит. Это только кажется, что ты её выбрал и позвал. А раз пришла, так и отвечай за неё. Радуйся, что тебя выбрала.

– Медаль тебе надо дать «За добросердечие».

– Вот и Хозяйка мне так же сказала. А кто нам поможет?

– Правительство.

– Астриса теперь убедилась в своём правительстве, кто они такие. Говорит, надо всех в тюрьму, а деньги в казну!

– Вот она, идеология нищего пролетария – отобрать и поделить! А кричали… Вот кто враг-то! Внутри страны, а не в Москве!

– У неё подруга Милда. Квартира большая, три комнаты на первом этаже. В колодец двора окна выходят, в стенку упираются. Всё время надо электричество жечь. Только собак держать. Лежит Милда под одеялом, слепнет в этой квартире. А всё равно платить нечем. Сын отказался, больной, у него своя семья, прости, мама, помочь тебе не могу. Пенсия маленькая, работы не найти. Лежит она и думает: надо выбирать – или хлеба купить, или за квартиру заплатить? Хозяин подал в суд, на выселение. Астриса приходит ко мне, спрашивает – её и впрямь на улицу выселят? А куда же ещё? Посоветуй, что делать? Я ей говорю – возьми к себе, вдвоём вам легче будет отбиваться, и жить веселей, всё ж таки подруги. Две пенсии – не одна. Вот она сейчас бегает, готовятся к новоселью. И много сейчас таких. Раньше стремились побольше квартиру занять, а теперь платить нечем, вот и уплотняются.

– Да и хозяин – Милду выселит, а кто у него такую квартиру купит? Кто туда пойдёт? Тут хоть что-то он с неё брал, какие-то копейки, а теперь пустовать будет. Хозяина штрафовать, забирать, ремонтировать, сносить? Вон сколько уже пустует домов, под красивыми сетками запрятаны. Нарисованы красивые фасады на тряпках. Мыслимо ли прежде было такое услышать про нас?

– Она теперь про русских ни звука! Говорит, русские спасители!

– Неглупый ведь человек. Два высших образования. Их зомбируют латышской прессой, телевиденьем. Они же в массе своей не смотрят другие передачи – на русском ещё кто-то из старшего поколения глянет, а на английском не все могут. Вот ими и манипулируют вовсю, этой массой.

– И разочарование большое у многих латышей. Дидзис, возьми тоже. Юрист, высшее образование. Хороший мужик, а как коснись разговор про власть, такой становится злой. А он же не злой сам по себе! Я тут иду мимо банка, очередь огромная. Ещё один банк завалили, угробили. Дело ясное – чтобы растащить оставшиеся деньги. Спрашиваю, что, получили проценты? Смеётся кто-то, а кто как на врага глядит. А мне не страшно! Мои деньги всегда при мне, копейка в кармане другую догоняет, но только я один для неё банкир.