Становление и развитие православной педагогической культуры в России - Светлана Дивногорцева

Основной и наиболее проработанной идея народности образования была характерна для творчества К. Д. Ушинского. К ее решению он подходил довольно широко – «как философ, политик, педагог, человек, имеющий христианский опыт» [38, с. 105]. Как и славянофилы, Ушинский был глубоко убежден в том, что каждый народ обеспечивает свое место в истории. Как педагог, он говорил, что место это обеспечивается воспитанием. Выступая против насаждения в России западного образа жизни, он считал, что изменение уклада может привести к разрушению русской государственности и гибели русского народа: «Каждому народу суждено играть в истории свою особую роль, и если он позабыл эту роль, то должен удалиться со сцены: он более не нужен. История не терпит повторений. Народ без народности – тело без души…» [211, с. 161]. Цель воспитания и главное его направление он считал различными у каждого народа, тогда как педагогические частности могут свободно переходить от одного народа к другому. Воспитание, созданное самим народом и основанное на народных началах, имеет ту воспитательную силу, которой нет в самых лучших системах, основанных на абстрактных идеях или заимствованных у других народов. Поэтому дух школы, ее направление, ее цель должны быть обдуманы и созданы самим народом, сообразно его истории, степени его развития, его характера, его религии. Государство же, если не хочет быть бессильным, должно осуществлять народное воспитание, суть содержания которого Ушинский определил так: религия, родной язык, история, природа. Дело народного воспитания должно быть освящено Церковью, а сама школа – быть преддверием Церкви. «В основу всяких прочных улучшений в народном быте, в основу всякого движения вперед цивилизации сельского населения должна, необходимо, лечь народная школа, которая бы, внося в наши села и деревни здравое первоначальное воспитание, открыла зрение и слух, душу и сердце народа урокам великих наставников человечества: природы, жизни, науки и христианской религии», – писал он [211, с. 132].

Точку зрения Ушинского разделяли другие видные педагоги и ученые того времени: А. Изотов, С. А. Рачинский, А. Н. Острогорский, Н. А. Миллер-Красовский, В. В. Розанов, относящиеся, по мнению Л. Н. Беленчук, к представителям народно-религиозного направления в русской педагогике [см. 22, с. 92]. Они также считали, что создание русской национальной школы связано с религиозными традициями, которые тесно переплетаются с историей русского народа. Именно православные традиции способны поддержать национальные особенности этноса и укрепить его дух. По мнению Миллера-Красовского, отрывать религию от национального воспитания нельзя, «ибо где нет этой почвы, там человек вместо воли Божией будет творить свою, грешную: его себялюбие заглушит в нем зародыш Божественной любви» [135, с. 18]. Согласно их представлениям, религиозное, будучи составной частью национального, способно влиять на нравственное здоровье нации. Рачинский утверждал, что основой русской национальной школы может и должна быть православная вера. Школе, «отрешенной от церкви», по мнению Рачинского, решение воспитательных задач не по силам. Основная мысль концепции В. В. Розанова (1856–1918) была сходна с позицией Рачинского: дети должны получить начальное образование преимущественно в церковной среде. Рассуждая о светской школе, он писал: «Беда такой школы в ее безликости, подражательстве; идеалом воспитания ее является создание человека вне духа своей культуры, синтетически собранного из элементов всех цивилизаций» [181, с. 3 4]. В. В. Розанов, затрагивая проблемы школы и образования в таких своих работах, как «Три главных принципа образования», «Сумерки просвещения», «Афоризмы и наблюдения», предлагал три принципа, реализация которых, по его мнению, будет эффективно содействовать достижению образовательных целей. Это принцип индивидуальности, требующий сохранения индивидуальности и в образуемом (ученике), и в образующем (учебный материал). Для этого прежде всего начинать воспитывать ребенка необходимо, по его мнению, в семье, дать ему в ней религиозное воспитание. Семья и Церковь, считал Розанов, по своей природе индивидуальны в воздействии. Также для реализации принципа индивидуальности он предлагал избавиться от массовых форм обучения в школе. Следующим принципом Розанов называл принцип целостности, суть которого заключается в необходимости максимального удлинения «образовывающих впечатлений». Всякое входящее в душу впечатление должно не прерываться другими впечатлениями до тех пор, пока оно не внедрится, не окончит всего взаимодействия с нею. На практике это должно вылиться в более продолжительные занятия по каждому предмету и уменьшению их числа в школе. И, наконец, принцип единства типа учебного заведения. Розанов был убежден, что нельзя совмещать в образовании элементы разнородных культур. Все впечатления должны исходить из одного источника, одной культуры.

Таким образом, идеальным средством национального воспитания крестьянских детей представители народно-религиозного течения считали школу, которая находится под руководством Церкви, служащей источником нравственного воспитания. Приоритет на первой ступени образования они отдавали вере, поскольку духовно-нравственные основы русских заложены в Православии, а стереотипы национального поведения во многом основывались на соблюдении православных традиций. Поэтому именно в русле церковной школы легче было перейти от патриархально-семейного воспитания к школьному. Сторонники данного направления поддерживали тот тип школы, который складывался веками в деревнях и селах России.

Похожих взглядов в решении проблем образования и педагогики придерживались и так называемые государственники, наиболее ярким и последовательным представителем которых выступал обер-прокурор Святейшего Синода Константин Петрович Победоносцев (1827–1907). Педагогические концепции государственников базировались на ценностях, основанных на вере, патриотизме, семейных и национальных традициях, главной из которых была русская монархическая власть [см. 22, с. 90]. У Победоносцева сущность русского национального воспитания определялась как законопослушание, «подчинение порядку общественной жизни». Его нравственные основы он видел в традиционной семье, считая, что образование, не связанное с семейно-бытовыми устоями, лишает родителей будущих помощников, развращает детей, «порождая мираж фальшивого и отрешенного от жизни знания» [140, с. 84]. Саму мысль о прямой зависимости состояния нравственности общества от распространения школьного образования он считал ошибочной и был против понимания просвещения как некой суммы знаний, достаточной для осуществления различных операций, считал, что знания, не освященные нравственностью, бессмысленны и не нужны ни их обладателю, ни обществу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Здесь и далее ссылки на библиографию см. в разделе «Литература».

2

Вообще, постановка вопроса о культуре и науке (а педагогика, несомненно, доказала право быть ею) таит в себе парадокс, поскольку принято науку определять как часть культурного наследия. Первоначально научная мысль существовала в лоне культуры в форме рационального знания, затем она приобрела самостоятельный статус. Но сегодня ученые все активнее пропагандируют мысль о диалоге культуры и науки в целях гуманизации последней. По этому поводу выдающийся физик ХХ века Дж. С. Холдейн сказал: «Человек, вооруженный только наукой, подобен ребенку, играющему с коробкой спичек».