Варшавское восстание и бои за Польшу, 1944–1945 гг. - Николай Леонидович Плиско

На следующий день — 7 августа — немецкая служба радиоперехвата, подслушав переговоры между поляком и его командиром, выяснила следующее: «Настроение повстанцев в связи с обстоятельством, что большевики без интереса отнеслись к восстанию, плохое. В связи с налетами авиации и использованием танков, а также радикальными акциями немцев по очистке, население находится в подавленном состоянии. Оно боится украинских добровольцев. Замечено, что большая часть населения симпатизирует немцам».

В тот же день информатор сообщил немцам, что в ночь на 7 августа на Варшаву было сброшено 15 парашютов с вооружением и боеприпасами. (Кто сбросил — неясно.)

8 августа руководство восстанием отправило отчаянную радиограмму в Лондон с просьбой передать ее текст через Москву командующему фронтом Рокоссовскому. Радиограмма с этой просьбой была подписана — Лавина, одним из псевдонимов Бур-Коморовского.

«С 1 августа 1944 г. веду бои с немцами в Варшаве с участием всего населения и всех вооруженных отрядов Армии Крайовой, и тех, которые присоединились к боям: Рабочая милиция, Армия Людова, Польская Армия Людова и другие.

Ведем тяжелые бои. Немцы, готовя пути отхода, жгут город и уничтожают население. Сейчас мы сдерживаем крупные немецкие бронетанковые силы и пехоту, однако ощущаем недостаток боеприпасов и тяжелого оружия, нам необходима быстрая помощь войск маршала. В моем штабе находится советский офицер капитан Калугин, сообщите для него данные радиосвязи, для того, чтобы он мог связаться с Вами и таким путем дать мне возможность согласовать действия.

Нурт, командующий округом Варшава».

Нурт — один из псевдонимов полковника А. Хрусцеля.

К 9 августа немцам удалось разъединить повстанческий район. В сентябре в руках повстанцев оставался лишь центр города. Немцам удалось выйти на берег Вислы и отрезать связь повстанцев с Прагой.

Германская разведка в эти дни сообщала своему командованию: «Настроение повстанцев крайне плохое. Причиной этого является недостаточное снабжение продовольствием и вооружением, а также плохое командование. Критикуется также и то, что бандиты, никогда не бывшие военнослужащими, носят офицерские знаки различия.

Повстанцы вербуются преимущественно из лиц в возрасте до 25 лет, в то время как люди старшего возраста с большим жизненным опытом почти совсем отсутствуют. Интеллигенция большей частью уже сбежала».

По показаниям свидетелей, за последний период повстанцы понесли большие потери, вызванные инфекционными заболеваниями.

В течение этого времени боевой настрой повстанческих сил постепенно снижался. Бойцы голодали, получая на обед только похлебку из вареного зерна. Раненые в госпиталях умирали, не дождавшись операций. Немцы бомбили ежедневно с утра до вечера. К концу августа моральный дух повстанцев и мирных граждан поддерживала только надежда на советскую помощь.

Прошло три недели со дня начала восстания. Немцы методично наступали. Штаб генерала Бура переместился с фабрики Камлера на Старе Място. Проливные дожди первых дней сменились безветренной и сухой погодой.

Город горел, над ним постоянно стояла пелена густого сизого дыма. Не умолкали взрывы бомб и снарядов, вой «штукасов», треск пулеметных очередей. Пожары гасить было нечем, трубы водопроводов полностью пересохли.

Восстание, начало которого казалось таким успешным, полностью застопорилось. Не овладев полностью городом, повстанцы были обескуражены приказом командования перейти к обороне. Это удивило даже немцев и их коменданта Варшавы генерала войск СС Эриха фон дем Бах-Залевского.

Уничтожение города уже началось. Как и гетто в 1943 году, его уничтожали систематически — дом за домом. Жгли и взрывали. Однако повстанцы сопротивлялись с невиданной яростью. Они покидали дом, объятый пламенем, но как только пожар затихал, возвращались обратно в развалины.

Когда повстанцы перешли к обороне, немецкое командование в городе вздохнуло с облегчением. Теперь ликвидация мятежа — вопрос лишь времени. Лишь бы русские не начали наступления…

Но Берлин, генерал Гудериан, заверили: на фронт брошены все резервы, подтянуты свежие танковые части, пехотные соединения. Усилена авиация.

А русским надо еще привести в порядок свои войска, полностью обескровленные после такого длительного и тяжелого наступления. Но, пока они с этим справятся, восстание будет уже подавлено.

Штурмовые немецкие соединения разрубали Варшаву на части, изолировали отдельные узлы сопротивления и уничтожали их один за другим.

Уже 8 августа немцы заняли район Воля, а потом отрезали Старе Място от остального города — врезались клином до самой Вислы. Теперь бои шли на Гжибовской улице. В руках у немцев был мост Понятовского, они атаковали Маршалковскую, Крулевскую, Вспульную. Против повстанцев стали применять тяжелую осадную артиллерию.

В течение трех первых дней осады Старого Мяста из тысячи домов было разрушено и сгорело больше семисот зданий.

И в тот момент, когда советские солдаты приостановились, чтобы набраться сил, политиканы из эмигрантского правительства в Лондоне и Варшаве распространили подлый и ядовитый слушок: русские не хотят брать Варшаву… Это была такая же грязная клевета, как и затеянная полтора года назад катынская провокация.

Впоследствии председатель Рады Едности Народовой Пужак голословно обвинял советское командование в преднамеренной приостановке наступления в связи с началом восстания в Варшаве.

14 августа Коморовский направил в Лондон, в штаб Верховного главнокомандующего, следующую радиограмму:

«[…] С момента вступления советских войск на польскую территорию в январе 1944 г. части АК устанавливали связь с советскими командирами для согласования действий. Так было на Волыни и Виленщине, в Восточной Малопольше, Белостокском и Любельском воеводствах. Все контакты закончились печальным опытом, поскольку после использования нашей помощи на поле боя командиры всех частей и подразделений АК были арестованы, и части разоружены советской армией.

После такого опыта мы не старались заранее установить связь из Варшавы с советским командованием, ожидая проявления их доброй воли. Как только 3 августа в штаб АК прибыл советский капитан Калугин, он был принят и размещен в штабе командующего восстанием.

Через посредничество капитана Калугина 7 августа были переданы советскому командованию потребности АК в оружии и цели в Варшаве для бомбардировки с воздуха.

Кроме того, командующий восстанием в Варшаве направил через Лондон радиограмму маршалу Рокоссовскому с предложением согласования действий и оказания Варшаве помощи, к сожалению, до сегодняшнего дня как телеграмма капитана Калугина, так и командующего восстанием остались без ответа.