Бизнес в стиле распил. Куда уходят богатства Родины - Марат Мазитович Мусин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закон замещения интересов на примере одного региона
Впервые задачу применения нашей методики по выявлению криминальных форм замещения интересов на практике мы решили в рамках анализа деятельности компании с применением международного стандарта № 24 о сильно зависимых сторонах. А в 2005 году нам удалось выявить источники формирования террористических активов на Северном Кавказе. Мы выбрали для работы шесть северокавказских республик: Дагестан, Карачаево-Черкессию, Чечню, Ингушетию, Кабардино-Балкарию, Северную Осетию — Аланию, — и проанализировали деятельность более 114 206 компаний, которые работали с этими регионами. В итоге в деятельности четверти из них были обнаружены составы тяжких и особо тяжких экономических преступлений.
В рамках экспертизы, проведенной по просьбе органов государственной власти и управления, с помощью методологии теории матриц влияния, на основе предоставленных для анализа массивов информации, во всех без исключения республиках был выявлен предельно высокий уровень криминального замещения интересов.
В частности, анализ деятельности ближайшего круга связанных с Северным Кавказом групп за последние пять лет позволил подтвердить, что более 25 206 фирм и организаций регулярно совершают преступления в сфере экономики (с составом ст.159 и 174 УК РФ — в особо крупном размере). Установление объема криминального капитала, связанного с регионом, и определение роли каждой организации в его формировании позволяет правоохранительным органам построить стратегию последовательного перекрытия большинства каналов финансирования как самой преступности на Северном Кавказе, так и ее отдельных видов.
В результате проведенной экспертизы было подтверждено:
• более 110,7 млрд руб. сокрытого дохода 18 216 криминальных фирм и организаций (состав ст. 159 УК РФ), имеющих деловые отношения в республиках Северного Кавказа (всего на экспертизу передавалось 114023 организации с условными названиями, суммарный оборот которых в этих республиках предположительно составил более 1,2 трлн руб.);
• более 43,8 млрд руб. легализованных теневых доходов (состав ст. 174 УК РФ), в том числе — от торговли наркотиками, нелегального оборота оружия, рэкета, торговли людьми, фальшивомонетничества и др. В организации данных преступлений принимали непосредственное участие 11306 фирм и организаций, имеющих партнеров в республиках Северного Кавказа;
• более 12,2 млрд руб. сокрытого дохода 1892 криминальных фирм и организаций (состав ст. 159 УК РФ), имеющих в своем штате лиц из группы риска (всего было проанализировано более 8463 подобных организации);
• более 4,1 млрд руб. легализованных теневых доходов (состав ст. 174 УК РФ) 678 фирмами и организациями, имеющих в своем штате лиц из группы риска.
В отношении ряда других фирм подозрения в их причастности к совершению серьезных преступлений в сфере экономики с помощью наших методик подтвердить не удалось.
Заметим, что в данном случае речь идет лишь о малой части фактического объема совершаемых вышеперечисленными организациями экономических преступлений. В действительности этот объем во много раз выше подтвержденных 6 млрд долларов (в большинстве контрольных примеров криминальный оборот оценивался экспертами на порядок выше наших минимизированных оценок).
Очевидно, что центр тяжести проблемы региональной экономической преступности сегодня переместился в главную прикаспийскую республику — Дагестан (при этом мы сознательно не берем в расчет Москву).
Ситуацию в регионе Северного Кавказа принципиально осложняют следующие широко известные факторы:
1. Выбор Дагестана как цели возможной аннексии определяется серьезными геополитическими интересами.
2. На этом фоне Дагестан реально стал главным центром ваххабизма и терроризма.
3. При этом Дагестан вернул себе статус главного центра коррупции и экономической преступности на всем Северном Кавказе, контролируя, по экспертным оценкам, 50 % финансового оборота шести республик Северного Кавказа.
4. Согласно экспертным заключениям правоохранительных органов, три четверти финансовых потоков Дагестана контролировались одной тейповой структурой.
Напомним, что именно Махачкала была своеобразным банковским центром организации преступных схем с подложными авизо еще в 1992–1994 гг. Похищенными тогда из казны двумя трлн рублей, возможно, и было оплачено начало первой чеченской войны.
По рейтингу экономической криминальности Дагестан в три раза превосходит любую из республик Северного Кавказа (из 48,5 тысяч организаций, имеющих там интересы, 9688 принимали участие в совершении экономических преступлений, по составу ст. 159 УК РФ установлено свыше 65,9 млрд. руб. сокрытых ими доходов, а 6830 организаций участвовало в легализации теневых доходов более чем на 30,8 млрд. руб.). Экономическое и политическое значение республики несопоставимо с соседями. С учетом сложившегося положения, сегодня для удержания ситуации на всем Северном Кавказе федеральному центру требуется уделять Дагестану существенно больше ресурсов и внимания.
По экспертным оценкам, в первой пятилетке нынешнего века половина ресурса финансового влияния на Северном Кавказе была сосредоточена в двух частных банках (30 % в Банке 1 и 20 % в Банке 2, названия условные) которые, по оценке правоохранительных органов, контролируются одной тейповой структурой. 90 % финансового влияния Северного Кавказа сконцентрировано в 33 банках (при 800 реально работающих с регионом), из которых пять входили в заданную группу риска.
Дагестан является безусловным лидером среди республик Северного Кавказа по любому из показателей (количеству организаций и их партнеров, активности связанных сторон, ресурсу финансового влияния, рейтингу экономической криминальности и т. д.).
Терроризм — как инструмент большой политики
Один из террористических актов, совершенный в отношении конкретной экономической структуры и унесший несколько десятков жизней, может служить показательным примером, доказывающим, что терроризм — лишь орудие в руках коррупционеров. В результате теракта было полностью разрушено здание данной организации и уничтожена значительная часть ее финансовой документации. В качестве примера, иллюстрирующего взаимосвязанность финансовых преступлений, криминального замещения интересов и терроризма, приведем лишь
