Академия темных. Игра на выживание - Лика Верх

– Ирэне! – шикнула на меня мать, дергая за руку. – Ты чего застыла?! Поприветствуй гостей!

Я? Так я… но… Да я же не готовила речь!

Целая гамма чувств отразилась на моем лице.

Мать вздохнула, по-королевски улыбнулась и, повернувшись к залу, хорошо поставленным голосом начала:

– Дамы и господа! Мы рады приветствовать вас в нашем доме, на этом скромном балу.

Никогда бы не подумала, что это называется «скромный бал».

– Сегодня, в этот замечательный вечер, мы искренне верим, что каждый из вас, кто еще не нашел свою вторую половину, обязательно ее встретит, а тот, кто уже обрел свое счастье, – укрепит его!

Все дружно зааплодировали, а это было кому сделать. В зале, по моим примерным подсчетам, находилось больше пятидесяти человек.

– Я прошу простить мою дочь, она немного волнуется, поэтому от имени нас двоих объявляю бал открытым!

Аплодисменты повторились, к нам стали подходить здороваться, кланяться, говорить комплименты, раздевать меня глазами… Хотя куда уж больше, и так почти все открыто. После десятого «благодарного мужчины» я занервничала. Где папа? Почему его нет? Мне очень хотелось, чтобы он увел маму. Ибо обращались все к ней, а смотрели на меня. Исчезнет причина – исчезнет проблема.

А может, самой уйти? Как же, как же. Мои попытки отойти в сторону будут восприняты как побег, и тогда меня уже никто не спасет – буду ходить с мамочкой за ручку.

Однако все оказалось не так плохо. Мама сама отослала меня от себя, сказав, чтобы я нашла Витора, потанцевала, выпила, в общем, хорошо провела время.

Про Витора я напрочь забыла, но искать его в мои планы точно не входило. Перекусить не помешало бы, насчет выпить – сомнительно. На питейные подвиги меня не тянуло. В свои двадцать три года пить я так и не научилась.

К столам пришлось пробираться исключительно вдоль стеночки – матушка позаботилась о высоченных каблуках. То, что подол платья при ходьбе путался в ногах, ее не взволновало, я лишь услышала: «Дорогая, будь осторожней». Вот я и шла, цепляясь за стены. Осталось обойти последнюю вазу с цветами, и желаемая цель – стол с бутербродами – достигнута. Но! Как обычно, появляется «но».

– Помочь?

Этот голос я узнаю из тысячи даже во сне.

– Витор, будь добр, – вежливо начала я, – засунь свою напускную любезность себе куда… А куда сам пожелаешь, туда и засунь.

И не удостоив его больше ни единым взором, я мужественно преодолела препятствие в виде вазы. До стола осталась всего пара шагов…

– Ирэне, не дерзи будущему мужу, – тихо, но с интонацией угрозы предостерег меня «жених». Лицо же его выражало радушие.

– Что-то не вижу я здесь ни мужа, ни жениха, ни даже любовника. – Я подошла к столу и со спокойствием удава принялась накладывать на тарелку маленькие бутербродики. Услышав рядом гневное сопение, завершила свою пламенную речь невинной просьбой: – Если знаешь хоть одного из них, адресом поделись, а? Уж больно одиноко душеньке девичьей.

Что на меня нашло, ума не приложу, но так мне понравилось ему дерзить и досаждать, ни словом сказать, ни пером описать.

Закончив сооружать пирамиду из бутербродов, поискала глазами, где бы присесть. Заприметила каменную лавочку с ворохом подушек и прямиком направилась к ней.

По пути ловила на себе заинтересованные мужские взгляды, но едва мужчины смотрели куда-то мне за спину, их заинтересованность моментально улетучивалась. Меня это устраивало. Я догадывалась, какая «тень» сопровождала меня сзади.

Добравшись до скамейки, я поставила тарелку на довольно широкий подлокотник и начала сгребать все подушки в одну кучу. Куча разваливалась, пришлось половину подушек отправить на пол, под лавочку. Может, это и по-детски, зато четко дает понять, что желающему примоститься рядом отнюдь не рады. Камень холодный. Не будет же он садиться – это некомфортно.

Моя «тень», наблюдая за моими действиями, не проронила ни слова. Я лишь ощущала недобрый взгляд и внутренне радовалась, что Витора так легко вывести из душевного равновесия.

Разложив подушки, села. Подушек оказалось многовато. Я постоянно соскальзывала то в одну, то в другую сторону. Пусть считают, что это задумка у меня такая.

Витор по-прежнему молча с головы до пят изучал мою персону. Задержался на ногах. На миг в его глазах мелькнул странный интерес… Вот уж кто-кто, а ты мои ноги уже видел!

– Мистер Лассен, – окликнула я его.

Он вздрогнул от неожиданности.

– Не кажется ли вам, мистер Лассен, что вы излишне пристальное внимание уделяете моим ногам?

Я ожидала гнева, ярости, исказившегося от злости лица, чего угодно, только не этого.

С завидным спокойствием Витор провел рукой над свободной половиной лавочки, камень мигнул красноватым светом. Не хватало только таблички «Согрето». Витор сел и приторно-ласково сказал:

– Дорогая, я твой жених. И я именно тот единственный мужчина, который сколь угодно долго может смотреть и на твои ноги, и на твою грудь, и на все остальные, не менее привлекательные части тела.

Я внутренне содрогнулась. Нет, тут, в зале, где полно народа, он мне ничего не сделает. Но его слова не лишены смысла, и это ужасно.

Стоп! Стоп. Раз ты начала игру, Василиса, играй до конца.

– Смею напомнить вам, – мой голос предательски дрогнул, – наша помолвка не что иное, как фикция, и вы не…

– Кольцо, – жестко оборвали меня.

– Что?

Какое кольцо?

– Кольцо у тебя на пальце – обручальное. – Гаденькая ухмылка заиграла на его лице. – Хочешь ты или нет, но… – Витор сделал многозначительную паузу, – ты моя невеста.

А я ведь забыла про кольцо… Хвост огненной саламандры образует круг, голова лежит на сияющем черном камне размером с горошину, передние лапы бережно его обнимают…

Ну и что – кольцо? Кольцо не кандалы, снять легко.

– Вы излишне самоуверенны, мистер Лассен. – Я потянула кольцо и вскрикнула от пронзительной боли, но музыка заглушила мой крик.

Это… как… Кольцо укусило меня! Вернее, саламандра, обнимавшая камень, цапнула меня и вернулась на место!

Кровь тоненькой струйкой потекла по пальцу, капнула на платье.

Сказать я хотела многое. Начиная с того, какая он сволочь. Но не смогла произнести ни слова. Молча открывала и закрывала рот.

Витор с безразличным видом вынул из кармана и протянул мне платок. Я не стала его брать. Заозиралась по сторонам: кто-нибудь видел это? Поймала игривый взгляд мамы. Она кивнула мне, подняв фужер. Разве они не видят? Кровь уже порядком испачкала платье!

Витор держал платок, а я не решалась принять его. Вдруг оттуда вылезет какой-нибудь паук или новая саламандра, искусает меня, я буду лежать в крови, а никто этого не заметит…

Пока я мучилась дилеммой «брать или не брать», Витор схватил меня за кисть и принялся вытирать с пальца кровь. Это что еще за… Я и сама могу, я не беспомощна! Выдернув руку, соскочила со скамейки так стремительно, что все подушки попадали на пол. Развернулась на каблуках и уже собиралась уйти, как заметила встревоженный взгляд отца, пристально наблюдавшего за нами.

Выдавив вымученную улыбку, направилась в дамскую комнату. Где она находится, я узнала еще до начала бала. Ноги заплетались, пару раз я едва не упала, запутавшись в платье.

В уборной никого не было. Со злости я чуть не оторвала свой дурацкий подол. Подбежав к раковине, открыла кран, подставила ладонь под струю. Место укуса начало саднить. На миг показалось, что под холодной водой саламандра недовольно дернулась. Да нет! Саламандра не двигалась. Как она вообще может двигаться? Я понимаю – магия, другой мир, но это ведь кольцо! Обычное кольцо!

Упертая часть меня требовала повторить попытку, разум твердил о ее бесполезности, а я… А я вредная и настырная, поэтому…

– Черт!

Я получила второй укус. На пальце тут же выступила кровь. Мне показалось, или на этот раз меня цапнули сильнее?

– Я бы на твоем месте больше так не делал.

Испуганно обернувшись, столкнулась взглядом с совершенно незнакомым мужчиной. Это что, очередной доброжелатель? Или очередной жених? А вообще…

– Что вы здесь делаете? Неужели в мужском туалете все занято? – В самом деле, это верх неприличия!

Мужчина лениво прислонился к стене:

– А мне в женском больше нравится. Можно увидеть и услышать много интересного.

На вид лет тридцати, темные волосы зачесаны назад, глаза янтарного цвета, вытянутое, довольно правильное лицо…

– В вашем возрасте увидеть в женском туалете что-либо интересное не представляется возможным.

Мужчина в долгу не остался:

– Как, например, девушку, якобы одну, но совсем другую.

Мне мгновенно поплохело. Это кто же это?.. Как это?.. Витор сдал? Кому? И зачем? Разозлился? Ох, черт…

– Ну, ну, ну… – Мужчина сделал шаг вперед, опасаясь, как бы я не упала.