Тайна Вселенской Реликвии. Книга вторая - Владимир Маталасов

– В таком случае я должен на некоторое время покинуть вас и дать по своей рации «отбой» моим верным соратникам. – С этими словами Бальдомеро Наваррэс быстро удалился.

– Что скажете на это, Бен? – спросил Вилли, когда они остались наедине.

– Кажется начинаются первые потуги.

– Совершенно верно. Потом можете спокойно зажимать свой нос, – Рунгштольф как-то тихо, неестественно рассмеялся…

7. Пауки в банке.

Воротившемуся вскоре Бальдомеро Наваррэсу хозяин предложил составленный им дальнейший распорядок дня: небольшая передышка в виде ни к чему не обязывающей прогулки по саду, теннисный корт, бассейн, обед, и только уж после всего этого продолжение просмотра киноленты. Возражать гость не стал, хотя весь его вид выражал нетерпение…

Всё шло согласно регламента дня. Наступило время просмотра. Каждый из присутствующих занял отведённое для него место. Свет в зале погас, заработал лентопротяжный механизм кинопроектора, и на экране вновь замелькали кадры.

– Этот сюжет может оказаться для вас малоинтересным, – тут же попытался оправдаться хозяин, указывая на экран, на котором появилось изображение какой-то странной человеческой фигуры.

– Нет-нет, что вы! – поспешил возразить Наваррэс. – Для меня всё интересно, что выдаёт ваш волшебный экран… Что это?

– Это самообучающийся робот-тренажёр для тренировки профессиональных боксёров и каратэков, – приступил к пояснениям Рунгштольф. – Выполнен в полный человеческий рост, из того же материала, который применяется в проекте «Кобра» – из металло-резинопластика; напичкан всевозможной электронной начинкой; перемещается с помощью магнитных подошв по специальному эластичному покрытию ринга; имеет нарастающее число степеней свободы.

На теле робота краской нанесено множество точек, соответствующих самым уязвимым и болевым точкам на теле воображаемого противника. Тренирующийся, в процессе отработки техники, обязан уметь наносить по ним свои удары. Так как каждый спортсмен имеет свои, только для него характерные, индивидуальные черты ведения боя, то период самообучения робота может длиться бесконечно долго, пока не исчерпает положенный ему ресурс и не будет за своей непригодностью выкинут на свалку.

В самом начале своего обучения робот почти беззащитен: его может уложить на обе лопатки даже самый хилый дистрофик. Но каждое попадание тренирующегося в какую-либо из нанесённых на тело робота точек фиксируется его электронным мозгом и откладывается в памяти. В соответствии с этим роботом вырабатывается защитная реакция, вслед за которой неотвратимо следует мгновенная реакция наступательного характера.

Робота-тренажёра, интенсивно «проработавшего» хотя бы неделю, одолеть нелегко, даже профессионалу, а со временем это становится почти невозможным. Как правило, поединок заканчивается нокдауном или нокаутом в его пользу.

– Наслышан об этих ваших штуковинах, – с видом знатока сообщил Бальдомеро. – Отзывы самые что ни на есть лестные.

– Вот уже как пять лет я поставляю их различным спортивным клубам, и знаете – по сей день нет отбоя от заказчиков, – не удержался Вилли, – и ни одной рекламации.

– Вы – молодчина, Вилли, знаете, куда вкладывать свой капитал: армия, спорт, развлечения. Я был бы не прочь войти с вами в долю. Думается, мы с вами как-нибудь на досуге обговорим эту тему.

– Вот самонадеянный осёл! – выругался в душе Рунгштольф. – Ну, погоди же ты мне!

Разговор был прерван появлением первых кадров нового киносюжета.

– Это то, о чём я вам упоминал, – поспешил пояснить Вилли, – так называемый проект под кодовым названием – «Цербер».

Перед зрителем возникло изображение необъятных водных просторов. Солнце, светившее, видимо, со спины кинооператора, отбрасывало на водную гладь широкую, неподвижную полосу тени.

Последующие кадры перенесли зрителей в какое-то помещение. Это был огромный, хорошо освещённый зал с потолком, уносящимся куда-то вверх. Окна почему-то отсутствовали. Куда ни кинь взгляд, повсюду странного вида аппараты, отсвечивающие своими никелированными поверхностями, осциллографы, генераторы, приборные стойки. Все стены были заставлены высокими, щитовыми панелями с подвижными, светящимися точками индикаторных лампочек и световых диодов, вольтметрами, амперметрами…

Посреди зала шли строгие ряды рабочих столов, за которыми сидели люди в белых халатах: много людей, человек пятьдесят-шестьдесят. В зал вошёл улыбающийся Рунгштольф и приветливо помахал рукой в сторону кинокамеры. Все, кто находился в зале, встали, словно по команде, и в каком-то покорном, отупляющем повиновении, вереницей покинули помещение. Вошедший подошёл к одному из пультов управления, ухватился за ручку рубильника и властным движением руки включил его.

Перед зрителями вновь предстало водное покрывало океана. Только теперь объектив кинокамеры был направлен несколько вниз, под углом градусов в тридцать к поверхности воды, лежавшей где-то далеко под ногами кинооператора. Из этого следовал вывод, что тот находится на вершине какой-то горы. Но вот над отслеживаемым участком морской поверхности вдруг возникли лёгкие, призрачные клубы водяного испарения. Насыщенность их увеличивалась от минуты к минуте, образуя густой и плотный столб вертикально-восходящего, водяного пара, простёршийся до высот около пятисот метров.

– Паровой столб, – по ходу действия стал пояснять Рунгштольф, – формируется путём нагрева приповерхностных слоёв воды специальной нагревательной системой, размещённой на глубинах не более пятидесяти сантиметров. Как правило, это трубопровод круглого сечения, свёрнутый в плоскую спираль диаметром семьдесят пять метров, размещённую в горизонтальной плоскости. По нему пропускается перегретый пар с температурой свыше двухсот градусов, вследствие чего он отдаёт часть своего тепла окружающей среде.

В результате подобного прогрева верхнего, тонкого слоя воды, с его поверхности происходит интенсивное испарение в виде пароводяного столба. Это первый этап…

Неожиданно плоскость основания столба – несколько выше водной поверхности, – окрасилась призрачным, голубоватым свечением.

– Это – второй этап. Автоматически выдвинулось из воды и включилось устройство гидроаэроионизации – металлическая, решётчатая плоскость с игольчатыми штырями в её узлах, – комментировал далее Рунгштольф.

Вертикально-восходящий, паровой поток начал медленно закручиваться против часовой стрелки, одновременно увеличиваясь в своих размерах, по диаметру и высоте.

– Это – третий этап, – торжественно произнёс Вилли, – этап формирования «Цербера», название которому – водяной смерч. В народе его ещё прозвали – «долговязый Джек».

Свечение в основании смерча прекратилось.

– А это уже четвёртый этап: отключение ионизатора и проводы «Цербера» в дальнюю путь-дорогу.

Смерч немного потоптался на месте и, сначала – лениво, а затем быстро набирая ход, двинулся в противоположную от кинооператора сторону. Высотой более одного километра и диаметром около ста метров в своём сужении, уже не прозрачный, а какого-то тёмно-грязного цвета, смерч двигался зигзагами. Его вершину венчала разраставшаяся шапка иссиня-чёрных туч, в глубине которых бушевали извивающиеся змейки грозовых разрядов; заморосил дождь…

– Вынужден оговориться, что проект к настоящему времени, обладает двумя существенными недостатками: пока что процесс движения смерча является неуправляемым, а сам он имеет короткую жизнь. Но мои учёные уже находятся на подступах к решению и этих задач…

Потом гостю были прокручены кадры вывода из строя, или гибели, судов, имевших неосторожность очутиться в зоне действия «Церберов» – «долговязых Джеков». Повреждённые части судовых механизмов, покорёженные или сметённые палубные надстройки, сломанные и поднятые вверх, совместно с такелажем, мачты, разломанные надвое суда небольшого водоизмещения, маленькие фигурки людей, уносящиеся смерчем в подоблачные высоты… Глядя на всё это, гость сидел, не проронив ни слова…

– А вот и проект под кодовым названием – «Каприччо», – будничным голосом продолжал Рунгштольф.

Пошёл повтор кадров: вид на море; огромный зал с множеством аппаратуры и световых табло; большое количество людей, склонившихся над своими рабочими столами; появление самого Рунгштольфа, улыбающегося и посылающего привет кинозрителям; зал, теперь – пустой, и – включение рубильника.

Снова океан, а вдали – контуры какого-то судна. Последовавшее несколькосоткратное увеличение выдало изображение большого рыболовецкого траулера. На палубе виднелись фигуры людей, занимавшихся выполнением повседневных своих обязанностей. Но вот что-то привлекло их внимание. Люди, словно сговорившись, вдруг, разом, прекратили всяческие работы, как-то странно начали озираться по сторонам; некоторые подошли к самому борту и пытались что-то разглядеть там, внизу. Объектив вновь сократил расстояние, и теперь на экране хорошо можно было различить озабоченные, чем-то напуганные лица членов экипажа. Потом стало твориться что-то непонятное. Вот, двое рыбаков, которые только что мирно беседовали, вдруг о чём-то заспорили, зажестикулировали руками и полезли друг на друга с кулаками. Некоторые, почему-то закрыв ладонями уши или стиснув виски, стали беспричинно метаться по палубе. Третьи, боязливо озираясь, покидали палубу и скрывались в помещениях палубных надстроек. А вот какой-то матрос, перемахнув леера ограждения, кинулся за борт; за ним – другой, третий… Судно постепенно превращалось в какой-то сумасшедший дом. Вскоре корпус судна как-то странно вздрогнул и, разломился надвое, ближе к кормовой части. Через несколько минут вздыбившиеся половинки судна ушли под воду…