Дао дэ Цзин. Книга пути и благодати (сборник) - Лао-цзы

В те времена хищные птицы и дикие звери не смели показывать свои когти и зубы, ядовитые змеи прятали свое смертоносное жало, не было и мысли, чтобы схватить или укусить. Подвиги Нюйва возвышаются до Девяти небес, простираются до Желтых источников[251]. Слава ее осеняет потомков, светом озаряет всю тьму вещей.

Нюйва всходила на громовую колесницу, в коренниках у нее был Откликающийся дракон[252], а вместо пристяжной – Сине-зеленый. Она брала в руки скипетр, садилась на циновку Лоту[253], желтые облака были шнурами ее колесницы, впереди проводником Белый дракон, позади в свите – летящие змеи. Странствовала в смутной дали, на путях духов, поднималась к Девяти небесам, являлась на аудиенцию к Богу ко Вратам Души[254]. // Спокойно и мирно отдыхала у ног Великого предка[255], не обнаруживая своих подвигов, не возвеличивая своей славы. Она прятала свое дао – дао естественного человека – ради следования естественности неба и земли, ибо когда дао и благо устремлены высоко вверх, то козни и хитрости сами собой гибнут.

Когда же наступили времена сяского Цзе[256], то воцарился мрак и не стало света, дао рассеялось и уже не совершенствовалось. Отбросили как ненужное милости и наказания Пяти предков, оттолкнули от себя законы и установления Трех ванов[257], и оттого совершенное благо погибло и уже не поднялось, дао предков закрылось и уже не возродилось. Принялись за дела, враждебные лазурному небу, отдавали приказы, противные четырем временам года. Весна и осень прибрали свою гармонию, небо и земля отняли свое благо. Добродетельные государи не чувствовали себя спокойно на своих тронах, сановники прятали истину и молчали. Придворные чины ориентировались на волю высших и утаивали должное. Люди отдалились от родных по крови и преисполнились самодовольством. Неправедные люди собирались по двое-трое, сколачивали группы и строили тайные планы. Господин и слуга, отец и сын соперничали друг с другом за горделивое главенство и поступали каждый по своему усмотрению. Мутили людей, чтобы добиться успеха в своем предприятии. И тогда между господином и слугой встало лукавство и появилось отчуждение. Родные по крови отдалились друг от друга и уже не могли сблизиться. Посевы у алтаря земли высохли, жертвенный алтарь растрескался. Дворец церемоний дрогнул и обрушился. Собаки стаями, рыча, бросались в пучину, свиньи, неся в зубах свои подстилки, устремлялись к воде[258]. Красавицы спутывали волосы, клеймили лица и не заботились о красоте. Певицы глотали уголь, забивая все внутри, и уже не пели. На похоронах не изливались в горе, на охотах не слышно было веселья. Бабка Запада Сиванму[259] сломала свои головные украшения, дух Желтого предка громко застонал. Летающим птицам отрубали крылья, бегающим зверям ломали ноги. На горах не стало деревьев, на болотах – заводей. Лисы ложились головой по направлению к холму, где их нора, кони и быки паслись без присмотра, на полях не высились посевы, на дорогах не росла осока. Копили золото, пренебрегая честностью, брали нефрит, не считаясь с мерой. Бесконечно запрашивали черепаху, гадали на тысячелистнике, но [духи] не отвечали.

В закатные времена семь царств[260] разделились на семь // родов, чжухоу стали устанавливать каждый свои законы, каждый стоя за свои обычаи. Разделились на сторонников цзун и хэн, подняли войска и вступили в противоборство. Штурмовали стены, без удержу убивали. Покоряли высокое, угрожали спокойному. Разрывали могильные курганы, выкапывали человеческие кости. Делали осадные орудия все большими, наваливали холмы из трупов все выше. Расчищали дороги для битв, исправляли пути для смерти, нападали на суровых врагов, казнили нарушивших «долг». Из сотни возвращался один, покрытый громкой славой.

Сильные телом, легкие на ногу становились латниками. Скорбь и тоска теснили их грудь [при воспоминании о тех, кто] дома за тысячи ли отсюда остался старый и слабый. Прислуга и конюхи толкали телеги, подвозили провиант. Дороги и пути далеко простерлись, снег и иней порошили людей, короткие куртки не закрывали их тел. Повозки еле тащились, люди ослабли, вязли по колено в грязи, шли, поддерживая друг друга, высоко вскинув голову, и умирали, повиснув на поперечине телеги, [которую тащили]. На так называемых ничейных землях ничком лежали сотни тысяч трупов, разбитые телеги валялись десятками тысяч. Повсюду на дорогах раненные стрелой, копьем, пращой. Люди дошли до того, что спали на человеческих головах, ели человеческое мясо, жaли сок из человеческой печени, пили человеческую кровь, лакомились кормом для скота. И так, начиная с Трех династий[261], никто в Поднебесной не мог покоить свою природу, жить своими обычаями, сохранять свое долголетие, и умирали преждевременно от людской жестокости. В чем же причина этого? Чжухоу осуществляли карательные походы, а Поднебесная не могла объединиться в одну семью.

Когда же настало наше время, то Сын Неба занял верховное место. Держась дао и блага, опираясь на милосердие и справедливость (долг), он заставил ближних нести ему свою мудрость, а дальних – хранить свою добродетель. Гости со всего пространства меж четырех морей, кто по доброй воле, кто подчиняясь распоряжениям, покорились ему. Весной, осенью, зимой и летом – все они несли свою дань. Поднебесная объединилась и сплотилась. Сыновья и внуки сменяли друг друга. И это было причиной того, что в течение царствования пяти государей нам сопутствовало небесное благо.

Мудрецы не могут сами вызывать время, но, когда оно наступает, они не упускают его. Выдвигают способных помощников, изгоняют клеветников и льстецов, устраняют искусных краснобаев, отбрасывают жестокие законы; оставляют все суетные дела, щитом закрываются от слухов, запирают двери для всяких групп и партий, устраняют умствования и хитросплетения; совершенствуют Великое постоянное, отказываются от ощущений четырех конечностей, отступаются от знания глаз и ушей. // Сливаются с хаотическим мраком, освобождают мысль, дают свободу духу; тихие, словно нет у них ни земной, ни небесной души, побуждают всю тьму вещей возвратиться к своему корню и этим оживить следы рода Фуси и вернуть дао Пяти предков.

Ведь Цянь Це и Да Бин[262] не пользовались уздой и поводьями, а прославлены в Поднебесной как прекрасные возничие. Фуси и Нюйва не вводили законов и установлений, а остались в грядущих поколениях благодаря высшей добродетели. Отчего это так? Оттого, что они обладали совершенной пустотой и небытием, чистотой и единством и не вгрызались в суетные дела.

В преданиях Чжоу говорится: «Если и не достиг мирного правления, то хоть старайся подражать ему». А ныне делами правления ведают Шэнь [Бухай], Хань [Фэйцзы], Шан Ян[263]. Они вырвали корешочки, выдернули корневище, но так и не постигли исток рождения. Отчего же так? Высверлили пять наказаний, губили и резали, повернулись спиной к дао и благу и стали бороться из-за грошовой выгоды. Казнили простой народ все равно что траву косили, погубили больше половины и, довольные, считали, что они управляют. Это все равно что спасать от огня, поднося хворосту, рыть канал и спускать из него воду. Живая катальпа, которой обсадили колодец так, что и кувшин не лезет; живые ветки, которыми обсадили канал так, что и лодка не поместится, – не пройдет и трех лун, как завянут. Отчего? Потому что выросли они одним порывом и нет у них прочных корней. Река девять раз изгибается, но течет в море, не прерывая течения, потому что ее источник на Куньлуне. Разлившиеся после дождей воды не просачиваются в глубь земли. Пусть даже они будут так широки, как только глаз способен охватить, но, если через декаду или луну не будет дождя, они застоятся и высохнут. Болота принимают дождевые воды, но у них нет собственного источника. Так, Охотник (И) просил у Бабки Запада Сиванму эликсир бессмертия, а Хэн Э[264]украла его и улетела с ним на луну. Охотник был опечален, как будто у него кто умер, тем, что не может его передать по наследству. Это оттого, что он не знал, откуда берется эликсир. Вот почему просить огонь легче, чем добыть его; достать воду из колодца легче, чем вырыть его.

О духе

Еще не было ни неба, ни земли, только образы и никаких форм[265]. Темным-темно, черным-черно, смутно, пустынно, велико и безбрежно, обширно и глубоко, неизвестно, где его двери. Были два бога, одновременно рожденные. Они обозначили небо, позаботились о земле. Глубокое – неизвестно, где его предел, пространное – неизвестно, где ему конец. Затем произвели разделение на инь и ян, разъятие на восемь пределов. Твердое и мягкое образовались, и тьма вещей сформировалась. Мутный эфир образовал насекомых, кристально-чистый эфир породил людей. Таким образом, дух – принадлежность неба, а плоть – земли. Дух уходит в свои врата, а плоть возвращается к своему корню. Вот и все, что есть мое существование!