Руки вверх! - Эдгар Уоллес

— Я знаю его очень хорошо. Он бывает в этом доме, — ее голос звучал твердо. — Но вы можете не сомневаться в моем молчании, инспектор. В последнее время я сама, кажется, стала чиновником Скотленд-Ярда.

Она стиснула руки на коленях, чтобы он не заметил их дрожи.

— Может быть, он изменился, — начал Гортон с неприятным чувством осознания того, что он попал впросак. — Некоторые исправляются в конце концов… Шикарный парень этот Данти! Он говорит, как водопад! Блестяще! Один из самых ловких мошенников Лондона. Хотя, может, он скопил достаточно денег, чтобы уйти из дела…

Дантон Морелль… Как она познакомилась с ним? Она вспоминала… Конечно, ее бедный брат представил его. У Рекса часто бывали странные знакомства… Она безоговорочно поверила ему, когда он рассказал, что Люк погубил ее брата… Но письмо, по крайней мере, было настоящее: она знала почерк Рекса.

Гортон, не спавший всю ночь, разделял ее завтрак.

— Значит, ничего не пропало? Странно, вы не находите, миссис Мэдиссон? А где, собственно говоря, ваш муж?

— В Испании…

— В квартире не было свадебных подарков?

Она покачала головой.

— У нас не было свадебных подарков.

Он выпил кофе, положил салфетку и встал.

— Мне предстоит довольно неприятное дело…

— Вы должны арестовать кого-нибудь?

— Нет, это еще не так страшно. Я с удовольствием сажаю этих молодчиков за решетку… Но это совсем другое… Ладно, не будем, говорить об этом.

— Я не из робкого десятка.

— Строго говоря, ничего особенного. В прошлую ночь был очень высокий прилив. Речная полиция нашла труп человека, очевидно, утонувшего ночью. Я должен поехать в морг на опознание. Дело в том, что судя по описанию, это и есть наш взломщик.

Маргарита сказала, что ее не так легко испугать. Но теперь она судорожно сжала руки — и только боль помогла ей не упасть в обморок.

Глава 22

Странно, что в течение нескольких часов, которые Мэдиссон провел в маленькой камере, он совсем не думал о вещах значительных и близких его сердцу. Он готовился к смерти, причем, к смерти в одной из ужаснейших ее форм, так как не обольщался относительно намерений Коннора, но мысли его были заняты мелочами.

Если он и вспоминал о Маргарите, то только потому, что удивился ее присутствию в его квартире. Значит, у нее был ключ, если полиция обратилась к ней…

Потом он вспомнил, что говорил со слугой Хильтона. Очевидно, тот сообщил в полицию…

Он думал о своей последней поездке в грузовике. Где же мог находиться этот дом? Когда он ездил в Сити по набережной, то должен был проезжать мимо него… Он очень любил набережную, особенно весной, когда начинали зеленеть почки и легкие тени деревьев дрожали на асфальте…

Говорят, что в последние часы перед смертью человек как бы проживает заново всю свою жизнь. Люк тоже попробовал последовать той традиции, но через несколько минут бросил.

Он прошелся по камере и ощупал стены, с известным чувством юмора, надеясь найти расшатанные камни, которые всегда обнаруживаются в тюрьмах романтических героев. Нет, он не чувствовал себя героем, совсем нет. Ведь он был самым обыкновенным взломщиком с маячившей впереди перспективой трех лет тюрьмы, с сознанием того, что он навсегда перестал быть порядочным человеком. Ему было ясно, что не одна только мысль о Маргарите заставила его бежать от полиции, нет, если уж честно — то прежде всего им владело желание скрыть свою собственную невероятную глупость.

Что сделает Коннор? Он почти с нетерпением дожидался разрешения этого вопроса.

Ударили где-то поблизости церковные часы. Последний звук третьего удара еще дрожал в воздухе, когда ключ повернулся в замке его камеры. Дверь открылась, и те самые двое, которые привезли его, показались на пороге. Их обращение было очень любезным, почти дружеским.

Он последовал за ними в комнату, где находился Коннор. Тот сидел на кровати, ероша волосы и отчаянно зевая. На столе стояли четыре чашки горячего кофе и тарелка с бутербродами.

— Садитесь, Смит, — сказал Коннор, вставая. Он придвинул стул к столу, тяжело сел на него и взял в руки чашку и бутерброд.

— Пожалуйста — вот молоко и сахар.

Он подвинул чашку Люку, с интересом осматривающему комнату. На одном стуле лежали четыре больших куска белой кристаллической массы — очевидно соли — а на полу — тяжелые цепи.

Коннор проследил за его взглядом.

— Не желаете ли купить немного соли? — весело спросил он.

Вопрос показался очень смешным, потому что подручные Коннора громко расхохотались.

— Я не интересуюсь соляной промышленностью, — улыбаясь ответил Люк.

Он отпил кофе. Жидкость была довольно скверной, но горячей. Ночь, проведенная в холодной камере, притупляла гурманскую переборчивость.

— Что же нам делать с вами, Смит?

Люк отпил еще глоток и откинулся на спинку стула.

— Для начала вы можете прослушать интересную историю, заработав за внимание тысячу фунтов, — сказал он.

По лицу Коннора скользнула слабая улыбка.

— Валяйте, — ответил он.

Люк рассказал всю историю, не упоминая, однако, имени Маргариты. Он назвал свое имя и адрес, объяснил, как он познакомился с Левингом, как тот обманул его, и почему он оказался в подобном обществе в ту достопамятную ночь.

— Почему вы убежали? — спросил Коннор.

Это было уже труднее объяснить, потому что Люк не хотел упоминать ни о своей свадьбе, ни о Маргарите — а без этого звена история звучала не очень правдоподобно. Он употребил все усилия, чтобы убедить Коннора, но тот только покачал головой.

— Я достаточно наслышан о вас, Смит. До сих пор не было еще ни одного афериста, который бы не умел рассказывать умопомрачающие истории. Пейте кофе! Я должен подумать, как получше все устроить.

Люк выпил кофе и поставил чашку.

— А теперь я вам скажу…

Голос Коннора уже не источал прежней любезности. Он встал и прошелся по комнате.

— А теперь я вам скажу… Вы были в полиции и пытались нас выдать… Сейчас же вы пытаетесь отделаться душещипательной историей… Так нет же мой милый… свистун… Вас выудит полиция, а вот тогда можете ей…

Люк различал только отдельные слова — его охватила внезапная слабость. Голова упала на грудь, несмотря на все усилия, он не мог поднять слипающиеся веки.

Снотворное начало действовать.

— Держите! — крикнул Коннор.

Один из его людей подхватил валившегося со стула Люка и уложил его на пол. Коннор отодвинул стол и указал пальцем на брусья соли. Их подложили под ноги Люка. Коннор тщательно прикрепил цепями этот странный груз к ногам пленника.

Бандиты совершенно спокойно переговаривались во время своей ужасной работы.

— Смотри, Гарри, чтобы цепи не соскользнули с ног. Притяни покрепче… подожди, не так сильно, а то сломаешь соль.

Наконец Коннор поднялся.

— Принесите доску — приказал он, и один из бандитов направился к двери, но, подойдя к ней, отшатнулся.

— Что такое? — резко спросил Коннор.

В комнату спокойно вошел человек. Коннор сразу узнал его.

— Ганнер? Какого черта…

Ганнер Хэйнс презрительно взглянул на него и посмотрел на лежащего.

— М-да… Ловко, но не ново… — он презрительно растягивал слова. — Вы бросаете его в реку, соль растворяется в воде, цепи падают на дно, комиссия в морге напишет: «утонул… несчастный случай». Жалко.

— Что жалко? — спросил Коннор.

— Что я как раз в это время появился здесь, — задумчиво произнес Хэйнс. — Кто эта жертва?

— Здесь нет никаких жертв, — запальчиво ответил Коннор. — Бедняга болен, и мы хотели…

Ганнер кивнул.

— Я понимаю: вы хотели привить ему оспу. — Он опять кивнул и повторил: — Очень ловко, но не ново. На теле никаких следов, полное впечатление несчастного случая. Жаль, очень жаль, но я должен испортить вам удовольствие. Вы отпустите этого человека.

— Почему? — прошипел Коннор.

— Почему? Да потому, что в этом случае меня схватят как соучастника убийства, а мне этого почему-то не хочется… Снимите-ка с него этот… аппарат.

Коннор улыбнулся. Его рука как бы случайно опустилась под стол.

— Если ты вынешь револьвер, — ни один мускул не дрогнул на лице Ганнера, — то получишь пулю в живот. Прежде чем ты умрешь, четыре-пять дней будешь испытывать боли, как мне рассказывали, напоминающие муки ада. Я уйду и расскажу полиции, почему я подстрелил тебя. Можешь быть спокоен — Скотленд-Ярд не пришлет цветов тебе на могилу!

Один из сообщников Коннора шагнул вперед.

— Послушайте, Ганнер, — примиряюще начал он.

Мгновенный удар свалил его на пол.

— Я хочу видеть обе руки, — сказал Ганнер. — Положи их на стол, Коннор!

У него в руках не было оружия, но никто лучше бледного человека по ту сторону стола не знал, как быстро и точно стреляет Ганнер Хэйнс.

— К чему все это? — сказал Коннор. — Ведь этот человек тебя совершенно не касается…