Нефритовые четки - Борис Акунин

Мягко отстранив руку с платком, Фандорин сказал:

– На сегодня довольно. Мне в самом деле нужно переговорить с господином управляющим.

– Я не был здесь, клянусь вам! – вскричал Сергей Леонардович, не дослушав до конца. – Это неправда!

Фандорин смотрел вниз, на зеленое сукно.

– Господин барон, прежде чем зайти к вам, я спустился на первый этаж и посмотрел в книгу привратника. Вы же знаете, у вас в компании регистрируется время прихода и ухода каждого сотрудника. Там черным по белому написано: член правления С.Л. фон Мак прибыл в 7 часов 25 минут, убыл в 7 часов 34 минуты. Именно тогда кухарка подала чай.

– Ах да, я был… – Барон смешался. – Мне требовалось сказать два слова. Я хотел подняться в кабинет, но не дошел – встретил отца в телеграфном пункте.

– Там, верно, был кто-нибудь еще? Телеграфист, например? – по-прежнему не глядя на управляющего, спросил Эраст Петрович.

– Наверняка. Наверное… Я не помню. А чем закончил Ванюхин? Что он собирается предпринять?

Про «кое-какие формальности» и предстоящее «радостное свидание» Фандорин рассказывать не стал – расхотелось.

Вся эта история выглядела странно. Что-то здесь не складывалось.

– П-понятия не имею.

– Что же будет завтра? – с тревогой спросил Сергей Леонардович.

– Завтра я скажу вам, кто убийца, – наконец поднял на него взгляд коллежский асессор.

Коротко поклонился бледному управляющему и вышел.

К себе он возвращался уже в темноте. Во-первых, не очень-то торопился в свое убогое жилище, а во-вторых, хотел уйти последним – посмотреть, как разойдутся остальные.

За первым же поворотом, с оживленной Каланчевки на пустынный и неосвещенный Ольховский, Фандорин обнаружил слежку. Кто-то крался за ним, перебегая от забора к забору. Очень старался остаться незамеченным, но где ж ему было обмануть ученика японских синоби?

Скорее всего это был какой-нибудь филер Ванюхина. Следователь наверняка установил наблюдение за Сергеем Леонардовичем и, возможно, решил на всякий случай присмотреть за «своим человеком». Если так, то это неинтересно.

Но нельзя было исключить иную возможность: новоявленный «секретарь» чем-то заинтересовал отравителя, и тот захотел выяснить, что за птица студент Померанцев. Вот это было бы замечательно.

Жалко, улица такая паршивая, не видно ни зги.

Эраст Петрович нарочно свернул в один из Басманных переулков, тоже не Бог весть какой Шанзелизе, но там по крайней мере голубовато светились пятна газовых фонарей.

План у коллежского асессора был самый простой: не подавать виду, что слежка замечена, и тем более не пытаться задержать соглядатая, а просто рассмотреть его получше. Для этого будет довольно, миновав освещенное место и оказавшись в темноте, обернуться и подождать, пока преследователь сам окажется под фонарем. Фандорин был уверен, что узнает любого из подозреваемых по силуэту. А ежели не узнает, значит, это филер, и пускай себе следит сколько ему угодно.

У первой же лампы Эраст Петрович нарочно задержался прикурить – чтобы тем самым продемонстрировать полную безмятежность.

Шаги приблизились. Из-за того, что человек ступал очень осторожно, на цыпочках, ни пола, ни комплекции определить на слух не удалось.

Остановился. Ждет.

И здесь чуткий слух Фандорина уловил звук, которого Эраст Петрович никак не ожидал, – сухой щелчок взведенного курка.

Если бы не привычка в минуту опасности сначала действовать, а потом уже думать, коллежский асессор замешкался бы и пуля попала бы ему в спину. Но чиновник молнией скакнул в сторону. Одновременно с грохотом выстрела из фонарного столба брызнула деревянная крошка.

После света глаза в темноте видели плохо, а оружия у Эраста Петровича при себе не было – он никак не рассчитывал на подобный оборот событий. Вступать в схватку с вооруженным преступником представлялось слишком рискованным. Пусть сначала израсходует все пули.

Чиновник кинулся прочь, стараясь не попадать на освещенные участки и передвигаться иррегулярными зигзагами. Хуже всего было то, что невидимка не спешил опустошить барабан. Очевидно, это был человек хладнокровный и опытный – вел мушкой за бегущей фигурой, хотел выстрелить наверняка.

Кубарем прокатившись по земле, Фандорин вскочил и перемахнул через дощатую изгородь в палисадник ближайшего домишки.

Дальше не побежал. Нашарил в темноте небольшой камень, весом этак в полфунта. Техникой метания Эраст Петрович владел изрядно, саженей с десяти запросто сшибал летящего голубя (было во времена его японского ученичества, среди прочих, и такое упражнение). Главная сложность заключалась не в точности, а в расчете силы броска – голубь должен был падать на землю оглушенным, но живым.

В этой своей засаде коллежский асессор просидел не менее четверти часа, но противник никак себя не проявлял. Несколько раз Фандорин выглядывал – осторожно, все время из новой точки. Глаза уже отлично видели во мраке, однако стрелявший будто сквозь землю провалился.

Вывод получился печальный: пока Эраст Петрович скакал иррегулярными зигзагами и штурмовал изгородь, злодей в него не целился, а улепетывал в противоположную сторону.

Чертыхаясь, Фандорин вылез обратно на улицу и подошел к фонарному столбу, чтобы вынуть застрявшую пулю. Ее надо будет исследовать дома, при свете лампы, с лупой. Искать следы ног бессмысленно – какие ж отпечатки на булыжной мостовой?

По дороге домой Эраст Петрович пытался проанализировать это нежданное и неприятное происшествие.

Преступник чрезвычайно проницателен. Он не только сумел каким-то образом раскрыть законспирированного расследователя, но и правильно оценил опасность, которую представляет собой псевдостудент. Это раз.

Рассусоливать не стал, принял решение самостоятельно, даже не посоветовавшись со своим нанимателем (если, конечно, таковой имеется). Значит, человек действия. Это два.

Вывод: очень и очень опасен. Это три.

Мысленно перебрав обитателей канцелярии, коллежский асессор только вздохнул.

Ландринов? Этот наверняка способен на преступление страсти. Персонаж из кровожадного романса. «Ты невестой своей полюбуйся поди – она в сакле моей спит с кинжалом в груди». А также «Умри, нещастная!» и все такое прочее. Но представить себе ремингтониста всыпающим яд в чай управляющего ради хорошего вознаграждения совершенно невозможно. Этот человек не умеет ни хитрить, ни притворяться.

Слюнявый Тасенька? Шпионить и пакостить исподтишка вне всякого сомнения способен. Но стрелять в человека на темной улице? Маловероятно.

Старший письмоводитель Сердюк? Ни шпионящим, ни тем более спускающим курок вообразить его нельзя. Или это уж такой актер, что ему сам Щепкин в подметки не сгодится.

Камердинер Федот Федотович… Душа слуги, то есть человека, который своим ремеслом обречен на роль, почитаемую обществом унизительной, почти всегда потемки. Знали бы господа, сколько ненависти может таиться под маской услужливости и раболепия. Какая-нибудь обида, которой покойный барон даже не заметил? Если даже обычный подкуп со стороны конкурента, то без личных счетов все равно не обошлось.

Кто еще? Ну не кухарка же! Хотя выстрелить в спину вполне может и женщина.

Тут Эраст Петрович представил себе Мусю, крадущуюся во тьме, с револьвером в руке – и не удержался, фыркнул.

А потом стал думать о Сергее фон Маке, и улыбка исчезла. Что если несимпатичный господин Ванюхин прав? Все-таки опытный сыщик, с хорошим нюхом. Вот уж кто способен на любой решительный поступок, так это барон. Какой был бы ловкий ход – использовать чиновника особых поручений, чтобы отвести от себя подозрение!

Фандорин перебрал доводы pro и contra, прислушался к голосу сердца. Сердце сказало: нет. Разум предположил: возможно. Если прав разум, то причина покушения несомненно заключается в опрометчивой финальной фразе: «Завтра я скажу вам, кто убийца».

Вернувшись к себе, коллежский асессор зажег лампу и принялся ждать японца, причем проявлял все признаки нетерпения: то расхаживал от стены к стене, то барабанил пальцами по столу и поминутно доставал из кармашка часы – не свой обычный «брегет», а дешевенькие, серебряные, временно одолженные у Масы в целях конспирации.

Нетерпение объяснялось двумя причинами. Во-первых, ужасно хотелось есть. А во-вторых, Эраст Петрович рассчитывал услышать от слуги нечто очень важное, что в самом деле позволит поставить в расследовании точку.

И когда Маса наконец появился, опять со свертками и пакетами, Фандорин сразу спросил:

– Ну? Кто?

Японец принялся раскладывать на столе съестные припасы. С ответом не торопился, но по важному виду было ясно: улов есть.

Наконец Маса сел напротив и приступил к обстоятельному докладу. Первым делом достал из кармана «брегет», положил перед собой и так им залюбовался, что у Фандорина возникло сомнение, удастся ли совершить обратный обмен часами, когда надобность в конспирации отпадет.