Изабелла Прекрасная - Маргарет Барнс

Поскольку он прочитал уже огромное количество подобных посланий за последние несколько дней и его больше волновал разгоряченный конь, гарцующий совсем рядом с ним, то он читал машинально, не задумываясь над словами, которые произносит. Только когда стихли смех и веселые возгласы, со стороны двери стали слышны лишь подавляемые смешки, а на помосте воцарилась зловещая тишина, он попытался вникнуть в суть произносимых им слов. Вместо обычных льстивых фраз послание содержало откровенное осуждение отношений, существующих между королем и Гавестоном, а также убедительный призыв к народу выставить эту язву из страны. Автор не жалел злых и жестоких слов и в первых же фразах давал понять, что если королевский фаворит не будет изгнан из страны, то Ее Величество никогда не узнает счастья и не сможет произвести на свет наследника. Сконфуженный церемониймейстер тут же замолк. Подняв глаза, он увидел вокруг себя множество лиц, выражающих самые разные чувства — ярость, ужас, страх, насмешку и восхищение. Он испуганно взглянул на середину стола. Для него самым главным было то, как относится к этому король, и он увидел его покрасневшее от гнева и стыда лицо. Неподалеку от короля сидел Гавестон. Его насмешливая улыбка ни в малейшей степени не выдавала истинных чувств, а сильные красивые пальцы продолжали, как ни в чем не бывало, чистить персик.

Несчастный царедворец, понимая, что на этом его карьера церемониймейстера может закончиться навсегда, сделал единственно подобающий моменту жест. Не глядя больше в текст послания, он подошел к огромному камину, пылавшему в центре зала, смял обеими руками свиток и швырнул его в жаркое пламя.

Прежде чем хоть кто-то успел помешать ей, дама в маске развернула коня и вылетела из Залы. Собравшаяся у дверей толпа бурно приветствовала ее, и лицо наблюдавшего это короля из красного стало смертельно бледным.

После инцидента любящие посмеяться лондонцы, которые до того шутили в основном над тем, как Гавестону удавалось побеждать баронов, на сей раз объединили свои интересы с интересами своих высокородных противников, и результат парламентских дебатов нетрудно было предугадать — королевский любимчик должен был уехать.

Нашли и допросили женщину, которая въехала на коне в Вестминстерскую Залу. Как говорили, ее выбрали для этой цели, поскольку знали, что ни один Плантагенет — уж по крайней мере Эдуард II — не станет подвергать пытке женщину, чтобы получить нужные сведения. Поскольку, как стало известно, искусству верховой езды она обучилась у Мессаджера, то подозрение упало на шталмейстера королевы.

Как только Изабелла узнала об этом, то тут же послала за ним, чтобы предупредить, а поскольку дело было достаточно опасным, то выслала из комнаты своих служанок.

— Это правда, что вы совершили безумно рискованный поступок во время обеда? — спросила она.

— Было бы бессмысленно отрицать, — ответил он, желая, чтобы она знала, на какой риск он шел ради нее.

— Когда Жислен де Буа недавно проходила через двор, она слышала, как король давал приказ гвардии арестовать вас в вашем доме сегодня ночью.

— Значит, в нашем распоряжении есть одна ночь! — воскликнул пылкий юноша, имея дерзость схватить ее в свои объятия. Он уже давно желал ее. Огонь и страсть в его глазах обещали блаженство и восторг. Уступая его страстным объятиям, Изабелла закрыла глаза и почувствовала волнение и счастье от того, что кто-то так сильно желает ее. Именно этого она и ожидала от своего брака.

— Ах, Роберт, Роберт, зачем вы так рисковали ради меня? — спросила она, едва дыша в его пылких объятиях.

— Потому что я люблю вас до безумия, — сказал он, прижимаясь губами к ее губам.

— До безумия? Боюсь, мы оба обезумели!

С испуганным криком она оттолкнула его. Ей было нелегко сделать это, но в данный момент она думала не о себе, и теперь, освободившись от его объятий, она почувствовала, как к ней начинает возвращаться рассудительность.

— Вам необходимо уехать. Прямо сейчас, пока они не схватили вас, — сказала она.

— Что мне до того? — возразил он. — Даже если они убьют меня, я буду знать, что ваша жизнь станет счастливее. Изабелла, умоляю вас, позвольте мне остаться сегодня ночью. Кто знает, будет ли в моей жизни еще одна ночь вообще!

Изабелла вздрогнула, но врожденная надменность побудила ее напомнить ему о ее положении.

— Они не убьют вас, — заверила она. — Они собираются заточить вас в этот ужасный Тауэр.

— Тогда я, возможно, смогу убежать оттуда.

— Такое еще никому не удавалось, — сказала она, испытывая сострадание при воспоминании об этом мрачном месте.

Мысль об этом, очевидно, несколько охладила его безрассудный пыл.

— Простите меня, мадам, если я был слишком дерзок и позволил себе лишнее.

Теперь Изабелла была просто воплощением здравого смысла. Она его не любила, просто испытала желание ответить на его страсть. Поразительно и странно, как собственное тело может заставить совершить самые нелепые и дикие поступки.

— Нет необходимости проявлять геройство или отправляться в Тауэр, лучше быстро воспользуйтесь черной лестницей, — велела она ему. — Для чего же, как вы полагаете, я послала за вами?

— Но ведь вы вряд ли думаете, что охрана позволит мне пройти!

— А почему бы нет? Король слушает итальянских менестрелей, а Гавестон не мстителен. — Она уже чувствовала, как ее начинает раздражать, что он предпочитает навлечь на себя беду, оставаясь в ее спальне, вместо того, чтобы бежать. Она налила ему немного вина, чтобы как-то заставить его действовать.

— А вы знаете, что этот гнусный гасконец женат? — спросил он ее таким тоном, как будто собирался начать светскую беседу.

— Да, на младшей сестре Гилберта де Клера. Я сама узнала только недавно. Он никогда не приводит ко двору это бедное дитя.

— Может быть, поэтому ей не так тяжело.

— Из-за того, что ее не унижают публично, как меня, хотите вы сказать?

Он поставил на стол пустой кубок и взял ее за руки.

— Не надо говорить с такой горечью, любовь моя! Вы должны твердить себе, что многие из нас пожертвовали бы своей жизнью, как готов это сделать и я, чтобы испытать те радости, к которым король относится с таким пренебрежением.

Она понимала, что он в последний раз просит об этих радостях, и отняла руки. Она бросила взгляд на огромную кровать, не задернутую пологом, и засмеялась.

— Почему вы смеетесь, мадам? — спросил Роберт с оскорбленным видом.

— Да нет, ничего такого. Просто вспомнила одну глупость, которую я на днях сказала Королеве Мая про пустую кровать. И ее возмущенный взгляд, который она на меня бросила. — Она повернулась к нему и серьезно добавила, как будто говорила о чем-то чрезвычайно для нее важном: — Я очень люблю ее, Роберт.