Цвет боли: шелк - Эва Хансен

Андреас вскочил:

— Я пришел к вам за помощью!.. Я буду жаловаться!

— Пожалуйста. Напишите заявление в полицию, у вас примут и дело заведут. Для этого необязательно приходить ко мне лично, тем более вы мне не доверяете. Это по поводу Петры. А для жалобы на меня вам стоит обратиться сразу к начальнику Управления, поскольку начальника отдела в данный момент замещаю я сам.

Флинт понял, что перестарался, миролюбиво попросил:

— Я очень прошу заняться розыском моей дочери вас лично.

— Я лично ничьим розыском не занимаюсь. Повторяю: напишите заявление, как положено, поскольку три дня прошли, у вас его примут, расследование будет проведено, сделают все возможное.

— Но тогда откроются все тайны Жаклин Юханссон.

Вангер пожал плечами:

— Не вы ли советовали Петре эти тайны раскрыть? Извините, у меня много работы. Повторяю: напишите заявление, его зарегистрируют, и все, что возможно, будет сделано. Да, если Петра придет домой ночевать, сообщите об этом нам, пожалуйста.

Флинт почти выскочил из кабинета, даже не попрощавшись. Вангер сердито покосился вслед. Идиот! Кого он подозревает в похищении Петры — Ларса или вообще Линн? Или этого слизняка Мартина? Другие Юханссоны, если и существуют, в дележе наследства Жаклин не участвуют и помешать Петре не могут. Или она им все равно.

Тьфу ты, жара эта еще навалилась! Явное потепление на планете Земля. Кому-то, может, и хорошо, например, северянам, но в Стокгольме духота. И кондиционер плохо работает…

Но оставить без внимания заявление Флинта Вангер не мог. Если девушки нет уже трое суток и она не отвечает на звонки, значит, могла приключиться беда, дело не во Флинте, а в самой Петре. Позвонил дежурному, тот сказал, что Андреас Флинт пишет заявление о пропаже дочери.

— Пусть не забудет указать, что требований выкупа не поступало и что Петра Флинт частенько исчезала надолго и раньше.

Но Линн и Ларсу все же позвонил, чтобы попросить подойти к себе в кабинет. Ларс был за рулем и говорить не мог, попросил перезвонить позже. Линн обещала подойти немедленно.

Подумал и позвонил Мартину. Тот откровенно удивился:

— Неужели еще какие-то вопросы, я ведь освобожден без замечаний и отмечаться не должен?

— Нет, вопросы о ваших родственниках и наследстве Жаклин Юханссон.

— Хорошо, сейчас приду.

В голосе Мартина Юханссона слышалась легкая тревога. Неудивительно: после предыдущего обвинения он освободился лишь благодаря ловкости своего адвоката. Вангеру вовсе не хотелось беседовать с Мартином, но ведь они свидетелей и подозреваемых не выбирают.

Желай не желай, а придется. Вангер решил перебраться в свой кабинет, он маленький и вообще без кондиционера, зато вентилятору будет легче разогнать духоту. А начальственные дела доделает потом.

Линн звонок взволновал, Дагу даже пришлось успокаивать, мол, с Ларсом все в порядке, это по другому поводу. По какому, говорить пока не стал.

В Управлении Вангер попросил минутку подождать возле кабинета, пока он сходит за какими-то бумагами. В коридоре было душно, не помогали даже открытые в разных концах окна и работавший с натугой кондиционер.

Через четверть часа последовал неприятный сюрприз…

— О, Линн! Я рад тебя видеть.

Только не это! Линн терпеть не могла Мартина Юханссона не потому, что тот трансвестит, просто мерзкий. У него фальшь чувствуется в каждом жесте, каждом звуке голоса. А эта противная манера растягивать слова?

Но куда денешься, если сидишь рядом с кабинетом четверть часа назад ушедшего «на минутку» Дага Вангера?

— А ты зачем здесь?

Он картинным жестом показал на дверь:

— Думаю, вызван тем же следователем. С Ларсом все в порядке, это не из-за него?

Даже беспокойство в голосе мерзко фальшивое.

— В порядке.

— А его не вызывали?

— Ларс в командировке в Осло. Он тебе нужен?

Мартин поднял руки, словно защищаясь от нападения:

— Что ты, что ты! Просто интересуюсь. Давно?

— Что давно?

— В командировке?

Едва сдержалась, чтобы не нагрубить, мол, тебе какое дело, но вздохнула и пожала плечами:

— Уже четыре дня.

— Тебе не скучно одной?

— У меня ребенок и учеба. К тому же Ларс звонит и тоже на работе. А тебе не скучно бездельничать который год?

Мартин уткнулся себе в грудь средним пальцем правой руки, оттопырив остальные, старательно выщипанные брови приподнялись:

— Я бездельничаю? О нет, я все время занят. А что не разъезжаю по разным конференциям, так каждому свое.

— А где ты разъезжаешь?

Вообще-то беседовать с Мартином Линн не хотелось вовсе, спросила скорее, чтобы что-то сказать, слушать ответ не собиралась, тем более в коридоре показался Вангер. Но Мартин ответил:

— Вот только что вернулся из Копенгагена. Ездил на машине.

— Ты же не любишь так далеко ездить, — фыркнула Линн, помня, что Мартин вообще плоховато водит автомобиль, хотя и имеет «Вольво».

— Я работаю над собой, — заверил тот, поднимаясь навстречу Вангеру.

Линн тоже встала:

— Даг, что-то случилось? С Ларсом все в порядке?

Сзади почти взвыл Мартин:

— Ты же только что сказала, что он звонил?!

— Тебя не спросили! — огрызнулась Линн, демонстративно закрывая дверь перед носом Мартина. В конце концов, она пришла раньше, значит, ей первой и беседовать.

— Даг, правда, что случилось?

— Присаживайся. — Даг отложил в сторону какие-то бумаги, принесенные с собой, подвинул к себе диктофон и включил его.

— Линн, когда ты в последний раз видела Петру?

— Кого?

— Петру Флинт.

Линн на мгновение задумалась.

— На прошлой неделе, когда провожали Бритт и Магнуса.

— С кем она была?

— С нами. То есть со мной, Ларсом и Фридой. Бритт и Магнус улетели в Лос-Анджелес. Через Париж, — зачем-то уточнила она.

— Куда Петра поехала после этого?

— Я не знаю, она была на своей машине. Мы все разъехались из Арланда в разные стороны. А что случилось?

Щелчок выключенного диктофона и ответ:

— Петра исчезла. Ко мне обратился Андреас Флинт, ее нет дома.

— Нет, она не могла никуда деться в тот день, мы дважды разговаривали после этого по телефону, и Ларс даже встречался с Петрой.

— Зачем?

— Петра вдруг решила предъявить свои права на наследство Жаклин. То есть объявить всем, что она дочь Жаклин Юханссон, и оспорить завещание, мол, Жаклин просто не знала о том, что дочь жива, иначе не завещала бы все мне.

— А ты?

Линн стало не по себе от подозрительного взгляда Вангера. Машинально она отметила, что диктофон все еще выключен, но это все равно, Даг принялся что-то записывать на листе, старательно закрывая записи рукой.

— Конечно, я была против!

Вангер вскинул на Линн глаза, словно предупреждая, чтобы не сказала лишнего. Та быстро уточнила:

— Не наследства против, а того, чтобы она вытаскивала на свет подробности. Даг, что значит признать Петру дочерью Жаклин? Для этого нужно вообще признать, что у Жаклин была дочь и что сама Жаклин была больна. Мы только успокоились после всех событий, только начали забывать, а она вдруг завела все снова.

— Но ведь она действительно имеет право на наследство после матери?

— Я предложила ей просто отдать все или отказаться в ее пользу, ничего не объясняя, но Петре понадобилось непременно доказать всем, что она тоже Юханссон.

— Ларс встречался с Петрой из-за этого?

— Да, она позвонила мне на следующий день после отъезда Бритт и резким тоном объявила, что потребует своего. Разговора не получилось, я не сразу поняла, о чем речь. Думала, о наследстве Аники, что Флинт чинит препятствия, даже хотела предложить заменить его соответствующей суммой из наследства Жаклин, но Петра и слушать не стала.

— Ну и?..

— Я посоветовалась с Ларсом и позвонила ей сама, предложила встретиться и обсудить возможные варианты. Петра ответила, что вариантов нет, она будет требовать признания себя дочерью Жаклин. Потом с ней встречался Ларс. Петра отказалась просто взять наследство вместо меня, разговора тоже не вышло.

— А потом?

— Все, — развела руками Линн. — Ларс махнул рукой, пусть поднимает эту бурю, это ее право.

— Где ты была три дня назад?

— Что?

— Я проверю твои и Ларса звонки за эти дни. Но сейчас ответь: где ты была три дня назад?

— Дома. Меня видели бабушка, Свен и… и соседи…

В голове билось: алиби, он проверяет ее алиби на день исчезновения Петры. Ее и Ларса! Но Ларса-то дома не было.

— А Ларс? — Глаза Вангера смотрели внимательно, Линн показалось, что он вообще заглядывает внутрь. Собрав все самообладание, какое еще оставалось, растерянно произнесла:

— И Ларс…

— И его видели?

— Да… да, конечно, видели.