Царица ночи - Нелли Хейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фая даже не сумела закричать, когда молния пронзила ее грудь в первый раз: слишком ужасным был грохот, заполнивший уши, и слишком ярким белое сияние перед глазами. Ее тело не почувствовало боли, но полностью оцепенело, словно ей одновременно сломали все до единой кости. Когда наступила тишина, она вдруг вспомнила, как смотрела на спящего Матвея в ночь перед битвой. Портрет перед ее глазами был невероятно четким и ярким. Вот бы увидеть, каким он проснулся тем утром.
Фая закрыла глаза за мгновение до того, как почувствовала новый удар. Она думала только о своем суженом.
И все исчезло.
* * *
Фая растаяла в воздухе, не оставив и следа. Люди видели своими глазами, как боги забрали оскорбившую их ведьму, и появилась надежда, что теперь им даруют прощение и гроза прекратится. Они ошибались. Всего несколько минут спустя из туч хлынул ледяной ливень. Он не прекращался весь день, нарушив все праздничные планы, а молнии оставили на дорогах глубокие трещины. Лишь молитвы уберегли дома от разрушения. Дети, хорошо знавшие Фаю, уверяли взрослых, что слышали ее плач в шуме ветра, но им строго запретили даже упоминать ее имя. Оно должно было кануть в забвение, словно девушки никогда и не существовало на свете.
Несколько недель после похорон Матвея жители деревни верили, что боги получили желанное отмщение. Животные продолжали жить, деревья давали плоды, и остаток года обещал быть урожайным. Однако в конце лета кочевники совершили новый набег, собрав еще более сильное войско – и на этот раз людям пришлось оставить деревню, чтобы спасти свои жизни, и укрыться за стенами соседей. Слух о случившемся с ныне безымянной ведьмой быстро распространился по округе, и люди поверили, что она все-таки нашла способ отомстить своим убийцам. Недаром на этот раз воевода Рокотов не сумел вернуться из боя живым. В конце концов с помощью князя территория выжженной деревни была отбита у кочевников, но ни один из жителей не пожелал туда возвращаться.
К тому моменту как капища были разрушены, а деревянные идолы под ударами палок и камней уступили место новой религии, название той деревни уже было забыто. Жившие там дети успели состариться, их праправнуки не знали другого дома. Последней, кто помнил Фаю и где все случилось, была Марфа. Ее невиновность после случившегося с Матвеем доказал верховный жрец, погадав на рунах, а боги послали необычайно долгую жизнь. Ледяной свиток исчез из ее сундука в день, когда пропала Фаина. Вместо него на дне лежала горстка пепла.
* * *
Оказавшись перед узким, лишенным украшений Калиновым мостом, больше всего на свете Матвей желал несбыточного – вернуться обратно. Но ноги отказывались ему повиноваться; после смерти он мог идти лишь вперед, не задерживаясь ради скорби или сожалений. Отныне они будут его вечными спутниками в наблюдении за миром, где продолжит жить его семья. И его милая Фая. Она была сильной духом, прекрасной ликом и душой и заслуживала долгой, счастливой жизни. Он надеялся, что до того момента, как им суждено снова встретиться под огромной, больше солнца черной луной, боги будут к ней благосклонны. Пусть его сердце больше не билось, его чувства к ней не ослабнут, сколько бы времени им ни пришлось провести порознь.
Матвей всхлипнул и вытер щеки рукавом. Он и не знал, что сохранил способность плакать.
Под его ногами раздался низкий рык. Оказалось, жившее в черной реке Смородине чудовище все же не было плодом воображения верховного жреца, когда-то рассказавшего ему о загробном мире. Увидеть три головы на длинных чешуйчатых шеях Матвей не смог, хотя черная луна давала удивительно много света, зато ощутил запах пепла из пастей. Чудовище грозило спалить душу каждого, кто попытается сбежать обратно к живым. Что с ней случалось после этого, не знал даже верховный жрец. Возможно, ее путь лежал в огненную пустыню Пекла, к грешникам и убийцам. Страх поставить под угрозу свою вечность с Фаей был единственным, что останавливало Матвея от попыток найти путь обратно.
Чего он не ожидал, так это того, что на другой стороне длинного моста, у тихого и мрачного хвойного леса его будет ждать девочка. Волосы у нее были белые, глаза черные, а белоснежную чистую рубаху украшали узоры, изображавшие облака и волны. Острые черты немного напоминали Матвею птичьи. Она была на несколько лет младше Фаи.
Остановившись перед девочкой, он поздоровался и спросил:
– Кто ты, раз пришла меня встретить? Уж не властительница ли Марена меняет свой облик?
– Мое имя Лебедь, – звонким голосом ответила она. – Я служу владыке Перуну и несу его волю богам и духам. Случается бывать и в мире живых, оставаясь невидимой. Кто ты, Матвей Рокотов, я знаю. Боги сочувствуют твоей печали.
Матвей посмотрел на нее с удивлением, гадая, как он мог привлечь внимание божественной вестницы. Неужто она наблюдала за битвой против кочевников и видела его поединок?
– Я знаю также, что в другом мире осталась та, что была твоим единственным счастьем. И что она сделала, чтобы спасти тебя и вернуть домой.
Глаза девочки опустились к его шее. Все его обереги исчезли, за исключением одного – деревянной секиры Перуна, которую Фая дала ему перед битвой. Матвей неожиданно понял, что больше она не была такой тяжелой, как раньше.
– Ты хочешь однажды встретиться с ней снова?
Юноша недоуменно нахмурил брови. Коли Лебедь знала о нем и Фае, ответ ей уже должен был быть известен.
– Больше всего на свете.
Лебедь подняла взгляд на черную луну, словно надеялась прочитать там какое-то послание. Внезапно она шагнула вперед и сдернула оберег с его шеи.
– Что ты делаешь? – возмущенно воскликнул Матвей, даже не почувствовав боли на шее от разорвавшейся нити. Он двинулся вперед, и девочка спрятала руку за спину, качая головой. – Это дар моей Фаи, верни его!
– Послушай-ка. – Лебедь вдруг заговорила быстрее, оглянувшись по сторонам. Вокруг них не было ни души, но она выглядела встревоженной. – На земле мертвых нет места таким оберегам. Он остался у тебя, потому что так желало твое сердце, но
