Семья на заказ - Нора Робертс

– Выходит, наши проблемы совпадают. – Изящно и бесшумно открыв шампанское, он наполнил два высоких бокала.

– Ты ненавидишь увольнять людей отчасти потому, что тебе не нравится сознавать, что их не надо было нанимать.

– Ты хорошо меня знаешь, – согласился он и подал ей бокал. Они чокнулись.

– Ты ошибся, приняв их на работу?

– Несомненно. Но в то время они во всем подходили. Прошло время, и кое-кто стал самодоволен и ленив, решил, что ему все позволено.

Снова и снова он убеждался, что ни в чем нельзя быть безоговорочно уверенным: ни в хорошем, ни в плохом, ни в посредственном.

– Ну вот, в конце концов эта троица лишилась работы, – продолжил он. – Пусть теперь побегают! С такими рекомендациями им непросто будет найти что-то аналогичное.

– А еще тебе не нравится, чтобы ты испортил им жизнь, и, возможно, надолго. Да, им придется нелегко, но, как говорится, по одежке протягивай ножки. Лишь бы было во что одеться.

Немного подумав, он расхохотался – и от недавней озабоченности не осталось и следа.

– Еще говорят: что посеешь, то и пожнешь. Одним словом, сами виноваты, нечего было сеять испорченные семена. Ты решила мою проблему. Не знаю, как тебя благодарить!

– Не стоит благодарности! Ты голоден?

– Уже да. Что у нас на ужин, милая Ева?

– Для начала – суп. Блюда выбирал Соммерсет, так что тебе ничего не угрожает.

– Я был вполне готов довольствоваться пиццей у тебя в кабинете. – Он провел ладонью по ее волосам, потом по щеке. – Мы не единственные, кому приходится делиться своими проблемами. И мы делаем это нечасто. Мы неплохо с этим справляемся – вдвоем.

– Рада слышать, потому что у меня этих проблем выше крыши.

– Давай попробуем суп. Потом ты мне все расскажешь.

– Нет, я хочу прямо здесь. – Она указала ему на кресло.

– Какой мужчина не любит возвращаться домой, где любящая жена ждет его с горячим ужином?

– Ешь давай! – прикрикнула она и взялась за серебряную крышку.

– Если не возражаешь, я воспользуюсь ложкой. Итак, пресса утверждает, что разыскивается мужчина лет двадцати пяти, убивший своих родителей.

– Не просто убивший, а нанесший матери более полусотни ударов кухонным ножом, а спустя несколько часов жестоко забивший бейсбольной битой отца.

– Серьезно распсиховался. – Он внимательно посмотрел на нее. – Родители были к нему жестоки?

– Нет, на это ничего не указывает. Он законченный лузер. Из колледжа вылетел, ни на одной работе не мог продержаться больше пары месяцев, даже на той, которую папаша нашел для него у себя в офисе. Это было хорошее местечко, я поговорила с контролером и с некоторыми работниками. Отец проработал там два десятилетия – усердно и ответственно. Сынок пошел не в отца. Примерно то же самое говорят остальные его боссы.

– Система понятна: безответственность и цепочка неудач.

– Да, как и в личной жизни. Девушка – насколько я успела выяснить, единственная женщина, с которой он пожил и вообще сохранял отношения больше двух недель, – была вынуждена его выгнать. Он забрал деньги на аренду и те, что она скопила на чаевых – она официантка, – и все это продул в Вегасе. Ему пришлось вернуться жить к родителям. Попыток куда-то наняться он больше не предпринимал. Они решили дать ему время на это до декабря, а потом выселить.

Рорк неторопливо ел вкусный горячий суп и размышлял.

– Он убил их, потому что они отказывались предоставлять ему бесконечный допуск к родительской груди?

– Примерно так. Мать он прикончил в обеденное время. – И Ева подробно поведала ему обо всех дальнейших событиях, о переводах денег, о краже и о сбыте краденого.

– Хладнокровный выродок! Теперь он при деньгах. Так много у него еще не бывало. Вряд ли он будет с ними бережлив. Он не только холоден и безжалостен, еще он молод и глуп. Я могу предупредить все мои отели в городе.

– Это уже сделано, но все равно спасибо. Кстати, Джолин Мортимер – исключительно полезный сотрудник, как и все остальные в «Мэнор». Она чрезвычайно проницательна.

– Согласен. Прежние владельцы и ее бывший босс просчитались. Мне повезло, им нет. Я могу поискать счета, которые открывает разыскиваемый, хотя он, скорее всего, будет полагаться на наличность. Это совершенно ясно. Ему нужно прикасаться к своим деньгам, торжествовать, любуясь ими. Вряд ли его сцапаешь, просто отследив его вклады и переводы. Сначала он будет беречь свои сто семьдесят пять тысяч долларов, а потом займется мотовством.

– Это все равно ненадолго. – Ева встала, чтобы убрать со стола пустые тарелки и переменить блюда. – Удачная продажа часов и жемчуга была неожиданностью, вряд ли он на такое рассчитывал. Он попытается сбыть еще что-нибудь. Он ни в чем не будет себе отказывать. Между прочим, ты наверняка собираешься купить мне на Рождество что-нибудь блестящее. Можешь заглянуть к Урсе, это в Нижнем Ист-Сайде. Очень приятные люди.

– Я учту. Тебе что-нибудь приглянулось?

– Сам владелец. На блестки я как-то не обратила внимания. Никому он не нравится, – продолжила она. – Я о Джерри, разыскиваемом. У него трое друзей. Двое еще туда-сюда, и оба теперь с ним не так близки, как раньше. А третий – такой же мерзавец, они друг другу подходят.

Она надеялась, что Соммерсет ничего не напутал с салатом. Если приходится есть зеленые листья, то, пожалуй, в таком виде они жуются лучше всего.

– Выходит, он рано или поздно свяжется с этим другим мерзавцем?

– Разве что с ним. – В этом направлении ей придется приложить удвоенные усилия. – Надеюсь, мы с Пибоди хорошо их припугнули, и они все нам сообщат. Разве у него не будет потребности похвастаться? Особенно перед дружками? Вдруг его опять потянет в Вегас, чтобы отыграться и смыть унижение?

– Как ты расцениваешь такую вероятность?

– Процента на семьдесят два. Достаточно высоко, чтобы предупредить казино в Вегасе и заодно в Нью-Йорке и в Джерси. Штука в том, что до той поездки он никогда не играл в азартные игры, для него это непривычно.

– Располагать ста семьюдесятью пятью тысячами с лишним баксов для него тоже непривычно, – заметил Рорк.

– Потому и предупреждения для казино. Хотелось бы мне считать, что я его знаю и что он зашел так далеко только по воле случая. Но уверенности у меня нет. Здесь не обходится без расчета. Чтобы завладеть деньгами, надо было поломать голову, потрудиться, проявить некоторое умение. Взять хотя бы выбор магазина Урсы: разве не умно?

– Вспомни про его девушку. Если его потянет пустить пыль в глаза дружкам, то ей – тем более: надо же доказать ей, а главное, самому себе, что она ошиблась, выставив его за дверь.

– Завтра я ее навещу. Сейчас она, наверное, еще не дома. – Ева покосилась на свой наручный коммуникатор, не зная, что Лори Нуссио лежит мертвая, а Джерри вволю угощается у нее на кухне.

– Вижу, тебя беспокоит, что ты что-то упустила, – сказал Рорк.

– Я ломаю над этим голову. В истории этого парня нет ничего, что даже намекало бы на такую склонность к насилию. Пару раз его задерживали по мелочи. Возможно – это еще не подтверждено, – пару раз он поднимал руку на свою бывшую. Он не мстил ни боссам, которые его выпирали, ни девушке, давшей ему пинка. Разве что бранился, а потом уходил.

– В нем дремало чудовище?

– Возможно. Поговорю об этом с Мирой. Думаю, мать дала ему импульс. У него нож под рукой, а тут она со своим нытьем, советами, предостережениями. Он хватает нож и…

Она замолчала и взяла бокал с шампанским.

– Если ты начнешь сравнивать это с тем, что сама сделала в восьмилетнем возрасте, то тебе от меня попадет.

Ева знала, что он видит ее насквозь. От него ничего не могло укрыться.

– Нет, не сравниваю, но понимаю, что значит момент и что он может натворить. Меня насиловали, мне сломали руку, я боялась умереть, поэтому когда мои пальцы нащупали нож, я пустила его в ход, чтобы положить конец боли, чтобы выжить. Он, наоборот, набросился на людей, от которых не исходило физической угрозы, которые предоставляли ему крышу над головой, были его семьей. Но момент есть момент. Дальше может происходить по-разному. Большинство людей, даже владеющих собой, теряют в такой момент самообладание. А потом реакция: «Господи, что я натворил?»

Она медленно отхлебнула шампанское. Она знала, о чем говорит, и отлично все себе представляла.

– Он и ему подобные реагируют с восторгом: «Вот на что я способен!» Это откровение, извращенное просветление, толкающее их дальше.

– Мы оба сталкивались с такими людьми. Смотрели им в глаза.

– Чаще, чем хотелось бы, – согласилась Ева. – И все же большинство не натворили бы того, что он. Но в такой момент ты можешь попросту потерять голову. Ты не останавливаешься, не способен остановиться, неважно, из-за чего – возбуждения или страха.

Вставая для очередной перемены блюд, она поняла, что нуждалась именно в таком разговоре.

– Вся эта кровь действует очень сильно. Это ужасно. Меня шок, боль, кровь, осознание содеянного подтолкнули к бегству. Я впервые в жизни оказалась предоставлена себе – со сломанной рукой, изнасилованная, полумертвая от боли. Я заблокировала воспоминания. Боль, происшедшее – все. И большую часть жизни старалась всего этого не вспоминать. Вопрос стоял так: либо он, либо я. Мне было восемь лет, я была до смерти напугана. Я сделала то, что должна была, но до сих пор ужасаюсь тому, что тогда не смогла остановиться. Возможно, он тоже не смог. Когда мы его схватим, его адвокат может выбрать такую тактику. Но разница в том, что он не сбежал. Почти любой на его месте бежал бы без оглядки. Или попытался бы как-то скрыть следы преступления, обелить себя: мол, кто-то вломился и убил мою мать. Но нет, он не сбежал – потому что не испытывал страха. Ему, наоборот, понравилось, поэтому он нашел силы ждать, планировать и поджидать отца. И совершить второе убийство.