Азбука осознанности - Бхагван Раджниш

Политики разжигают одну войну за другой — зачем? Я не вижу смысла. На земле нет никаких границ; зачем рисовать карты и проводить границы?

Один из моих учителей был очень умным, понимающим человеком. Однажды он принес несколько кусков картона; он разрезал карту на маленькие кусочки, положил их на стол и спросил: «Кто-нибудь может подойти и сложить их правильно?» Многие пытались, но у них не получилось. Только один мальчик, видя, что ни у кого не получается — никто не может составить карту мира, собирая кусочки… он перевернул один из кусочков и посмотрел на обратную сторону. Потом он перевернул все остальные и обнаружил рисунок человека. Он сложил рисунок человека — это было очень легко, и это был ключ. На одной стороне получился человек, а на другой — карта мира.

Может быть, то же самое истинно и в отношении реального мира… если мы сможем сложить человека, сложится весь мир. Если мы сможем сделать человека безмолвным, спокойным, любящим, нации исчезнут, войны исчезнут, все грязные политики исчезнут. И помните, все политики грязны; других политиков не бывает.

Я расскажу одну историю.

Когда Индию и Пакистан разделили, на самой границе стоял большой сумасшедший дом. Никому не нужен сумасшедший дом — ни Пакистану, ни Индии; но он должен был куда-то отойти. И, поскольку политиков это не интересовало, в конце концов управляющий собрал всех обитателей сумасшедшего дома и спросил: «Куда вы хотите отойти — к Индии или к Пакистану?»

Они сказали: «Нам и здесь хорошо. Мы не хотим никуда отходить».

Управляющий пытался объяснить: «Вам никуда не придется идти. Вы останетесь здесь; просто скажите, куда вы хотите отойти — к Индии или к Пакистану?»

Сумасшедшие сказали: «Ты что, сошел с ума? Ты говоришь: „Вы останетесь здесь“, — а потом спрашиваешь: „Куда вы хотите — в Индию или в Пакистан?“ Мы не хотим никуда. Нам хорошо здесь».

Управляющий делал все, что мог, но у него и самого голова слегка пошла кругом, — то, что они говорили, вроде бы было абсолютно правильно: если им не надо никуда идти, в чем проблема? Они всем довольны.

Наконец было решено… их невозможно было убедить, невозможно было даже объяснить; они над всем этим смеялись и радовались: что за глупость? Так что, в конце концов, управляющий решил разделить этот сумасшедший дом на две половины.

В середине возвели большую стену; живущие по одну ее сторону стали гражданами Пакистана, живущие по другую — гражданами Индии. И я слышал, что эти сумасшедшие до сих пор забираются на эту стену и разговаривают друг с другом; они говорят: «Странно. Мы остались там же, где были всегда, но вы отошли к Пакистану, а мы — к Индии. Кажется, весь мир сошел с ума. Какое счастье, что мы находимся внутри, а не снаружи; там все, кажется, сошли с ума».

Они до сих пор встречаются на стене, смеются и наслаждаются — какое это чудесное приключение. Все так же, как раньше, каждый остался в своей комнате — добавили только стену в центре. Эти сумасшедшие кажутся более нормальными, чем люди во внешнем мире. Мы все чертим линии, разделяющие страны, создаем новые страны, воюем за новые страны — оставаясь там же, где и были.

Не доверяйте существительным, доверяйте глаголам. Становитесь глаголом вместо того, чтобы быть существительным. Вместо слова «любовь» говорите «люблю». Вместо «существа» думайте «существую». Вместо «цветка» думайте «цветет».

Всегда мыслите глаголами, и вы никогда не будете разочарованы. Ваша жизнь станет постоянным ростом, от одной вершины к другой, и эти вершины будут становиться все выше и выше.

Гнев — это просто умственная рвота. Вы приняли внутрь что-то нехорошее, и все ваше психическое существо тошнит, ему хочется выбросить это вон. Но нет никакой необходимости выбрасывать на кого-то. Общество заставляет людей контролировать гнев именно потому, что они выбрасывают его на других.

Не нужно ни на кого выбрасывать гнев. Вы можете пойти в ванную, можете пойти на длительную прогулку — внутри вас есть что-то, что требует от вас решительных действий, чтобы высвободиться. Просто пробегите немного трусцой, и вы почувствуете себя легче; или возьмите подушку и бейте ее, деритесь с подушкой, кусайте подушку до тех пор, пока ваши руки и зубы не расслабятся. Через пять минут катарсиса вы почувствуете, что тяжесть ушла; и когда вы узнаете это, вы никогда больше не будете выбрасывать гнев на людей, потому что это абсолютно глупо.

Первое в трансформации — это выразить гнев, но не выбросить его на кого-то, потому что, если вы выбросите его на кого-то, вы не сможете выразить его полностью. Быть может, вам хочется убить, но это невозможно; быть может, вам хочется кусаться, но это невозможно. Однако это можно сделать с подушкой. Подушка — просветленный, будда! Подушка не ответит, и подушка не пойдет в суд; подушка не затаит против вас никакой вражды, подушка ничего не сделает. Подушка будет счастлива, и подушка будет смеяться над вами.

Есть многие люди, которым слышатся внутренние голоса. Все эти внутренние голоса — просто чепуха. Это только фрагменты вашего ума, у них нет совершенно никакой ценности. И иногда вы, может, думаете, что слушаете какого-то внутреннего наставника или какого-то мастера из запредельного, или какого-нибудь духа, какого-нибудь тибетского духа — и вы можете придумывать такие вещи сколько угодно. И вы будете просто дурачить себя.

Все это ваши фрагменты. И если вы будете продолжать следовать им, то вы сойдете с ума — потому что одна часть будет тянуть вас на север, другая часть — на юг. Вы начнете распадаться на части. Помните, это невроз — вам нужно научиться наблюдать все эти голоса. Не доверяйте ни одному из них. Доверяйте только тишине. Не доверяйте никакому голосу, потому что все голоса — из ума. А у вас не один ум, у вас много умов. И это заблуждение продолжает существовать: мы думаем, что у нас всего лишь один ум. Это неверно.

У вас много умов. Утром один ум главный. К обеду главным становится другой ум. К вечеру — третий ум. А у вас их много. Гурджиев говорил, что у вас много «я», Махавира говорил, что человек полипсихичен. Вы — целая толпа! Если вы будете продолжать слушать эти голоса и следовать за ними, вы просто разрушите свою жизнь.

Нас постоянно учат все контролировать, и печаль кажется проявлением слабости. Человек, позволяющий себе быть печальным, не слаб, он чувствителен; а быть чувствительным значит быть человеком. Умирает кто-то, кого вы любили. Естественно, вы переживаете горе. Не нужно чувствовать себя виноватым.

Это такой красивый опыт — такой очищающий и освобождающий… ничего похожего нет. В горе есть своя красота, радость, если позволите. Если вы переживете настоящее горе и глубоко войдете в это состояние, вы выйдете из него полностью обновленным, свежим и молодым — словно вместе с горем исчезнет вся пыль, все прошлое. Горе пройдет. Поэтому, когда оно приходит, впустите его — и насладитесь им.

Я не говорю просто впустить его, потому что это можно сделать неохотно. Можно допустить сдержанно, оказать холодный прием. Можно впустить его отрешенно, отстраненно, но тогда оно останется тенью, которая будет долго омрачать ваше существование, — а это плохо; это очень опасно. Оно может превратиться в непроходящий осадок, который может разрушить настоящее.

Поэтому нужно соблюдать меру.

Все происходящее естественно, потому что только естественное может произойти. Понимая это, вы принимаете все. Придет горе — идите ему навстречу, впустите его, даже если оно кажется чрезмерным. Вам станет очень хорошо. Эта тяжесть и тень исчезнут.

К нам приходит горечь оттого, что мы не те, кем должны быть. Каждый человек чувствует горечь, потому что каждый чувствует, что жизнь не такова, какой должна быть; если в жизни больше ничего нет — значит, вообще ничего нет. Должно быть нечто большее, и пока это большее не найдено, нельзя избавиться от горечи. Из этой горечи рождается гнев, ревность, жестокость, ненависть — все негативное. Человек постоянно недоволен, но настоящее недовольство где-то глубже. Это жалоба на существование: «Что я здесь делаю? Почему я здесь? Ничего не происходит. Зачем меня заставили жить? — ведь ничего не происходит». Время идет, и жизнь проходит без всякого блаженства. Это порождает горечь, желчность.

Не случайно старики становятся очень желчными. Очень трудно жить со стариками, даже если они ваши родители. Это очень трудно по той простой причине, что вся их жизнь оказалась потраченной напрасно, и они чувствуют большую горечь. Они ко всему придираются, по поводу и без повода, чтобы выместить свою негативность; им нужен катарсис, и они брюзжат на все и вся. Они не могут вынести, когда дети счастливы, танцуют, поют, кричат от радости — они не могут этого вынести. Им досадно, потому что они упустили свою жизнь. На самом деле, когда они говорят: «Не досаждайте нам», — они просто говорят: «Как вы смеете так радоваться!» Они против молодых, и, что бы ни делали молодые люди, старые всегда считают, что они не правы.