Занимательная география - А. Котенко

Какой бы сильной ни была боевая магия, как бы ни развили свои запретные некогда науки некроманты и алхимики, но ни один из разделов допущенной Советом к использованию волшебной силы не шел против природы и закона равноценного обмена. Медицина способна ускорить заживление травмы, может срастить сломанную кость или вылечить кариес без бормашины, но состояние комы - вне знаний этой науки, и поэтому выводить из него маги-лекари умели лишь отлаженным на первом слое методом.

Черный дракон, свернувшись калачиком, спокойно спал в углу. Может, и переживала животинка за хозяина, но вида не подавала. Или же писатель устал работать ручкой в тетрадке? Глаза смыкались и у магички. Но на сердце у нее было неспокойно. Внутренний голос подсказывал: не засыпай, а то лишишься его. И она колдовала себе очередную чашку кофе. А что поделать, если единственное, имеющееся в палате - вода из-под крана. Вот из нее волшебница и делала чудодейственный напиток. Выпив чашечку-другую, она продолжала смотреть на ползущую по экрану прибора синусоиду кардиограммы.

Когда Алина заснула, она не помнит. Вот она сидела у кровати бесчувственного некроманта, и вдруг она обнаружила себя стоящей в длинном темном коридоре, где метрах в трехстах от нее горит свет. Но сколько бы она ни шла, свет не приближался. Девушка уже начала смотреть на землю, не находится ли она на движущемся в противоположную сторону эскалаторе. Да нет же, под ногами твердая поверхность, но коридор никак не хочет заканчиваться.

Такое однообразие вокруг можно встретить лишь в метро. Но в отличие от увиденного, перегоны тоннелей андеграунда не превышают одного километра.

– Где я? Дэн? Дракон? - крикнула она в пустоту.

Но в ответ ей отозвалось лишь эхо.

Девушка бросилась бежать. Она спотыкалась о камни, то тут, то там, невесть откуда появляющиеся, падала иногда, набила не один синяк, и даже колготки порвала об острую скалистую породу, но, несмотря на все это, продолжала двигаться туда, где брезжил свет. Он не хотел приближаться. Чем быстрее бежала волшебница, тем дальше становился конец тоннеля.

– Дэн?! - обессилев, крикнула она, падая на колени и держась правой рукой за стену, а левой схватившись за грудь, пытаясь успокоить разболевшееся вдруг сердце.

Его не было рядом, но почему-то Алина чувствовала присутствие некроманта, что ее тянет именно к нему. В душу закрался страх, что если она не найдет его в этом коридоре, то погибнет. После того, как она очутилась в магическом мире, то поняла, что не умерла, и может запросто скончаться в любой момент, как и при жизни слоем выше. Больше всего на свете волшебница Алина хотела жить. Чувство не обмануло, и стоило девушке в отчаянии закрыть глаза, как коридор растворился, и она очутилась в огромном зале в стиле рококо, наполненном дурманящим розовым запахом.

Она, открыв рот, поднялась и уставилась на потолок из стекла приятного пурпурного цвета. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь него, наливались красивейшим розово-оранжевым оттенком. Нет, то был не витраж, а однотонный потолок с золотыми рамами. Из-под высоких, почти в двадцать метров (что, кстати, не свойственно стилю рококо) сводов, к земле свисали ярко-красные плющи. Причудливые листья этих растений Алина не могла ни с чем спутать, но цвет… Наверное, как решила для себя девушка, на втором слое плющ просто-напросто волшебный, и его листья принимают цвет, наиболее подходящий для конкретного интерьера.

По стелющимся вдоль стен листочкам расселись красивейшие бабочки с большими крыльями. Они так мелодично пищали, что девушка заслушалась. Волшебство! Идиллия!

Там, куда не добрался вездесущий плющ, хозяева дворца (а иначе эту залу назвать было проблематично) повесили белые, кристально чистые тюли, и покрыли сие великолепие блестками, на кои смотреть при солнечном свете глаза болели.

Алина несмело шагнула. Хрясь… что-то раздавила она широким каблуком ботинка. Ее обувь на каучуковой подошве совсем не вписывалась в обстановку залы, как, впрочем, и весь ее наряд. Девушка удивленно посмотрела под ноги: пол устелен розовыми лепестками. Так вот откуда этот слащавый запах.

– Не бойся, у меня много роз, - услышала она елейный женский голос. - Я все равно саван каждый день меняю.

Таким тоном обычно говорят в своих первых интервью новоиспеченные звездульки с эстрады, за которых немало заплатили богатенькие родители.

Девушка начала мотать головой, пока не остановилась взором на высоком белом троне метрах в десяти от того места, где она стояла: там и восседала особа, обладательница напевного голоска.

На вид ей было не больше двадцати. Личность определенно звездной наружности, с силиконовыми грудями и безумно длинными, почти до колен, вьющимися розовыми волосами. Ее красоте обзавидовалась бы любая актриска, не то, что невзрачная простушка Алина. Рядом с таким великолепием новосибирская девушка выглядела не лучше бомжа из подземного перехода. Она почему-то начала думать, раз ее волосы черные, значит они с рождения грязные, несмотря на то, что она их моет каждый день хорошим шампунем. А что одежда? Розовая принцесса никогда бы не стала носить шмотки от модельера по имени 'Made in China'. Такие, как она, брезговали подобным хламом. Им бы в дорогие бутики…

Несмело Алина рассмотрела то, что очень сложно было бы назвать одеждой: две орхидеи на груди у принцессы и поясок из таких же цветов, с трудом прикрывающий даже интимные места, от которого до пола свисала прозрачная посыпанная блестками органза. Подобные костюмы на первом слое показывали лишь в модных программах, и предназначались для подиума, а не повседневной носки.

Принцесса вальяжно развалилась в кресле-троне, выпячивая перед гостьей силиконовую грудь, будто желая показать: Алине подобной красоты никак не светит. Положив ногу на ногу, она сбросила чуть ли не на голову гостье шлёпанец на высоком каблуке, который тоже, как и одежда принцессы, был украшен живыми цветами.

Магичка аккуратно, чтобы не повредить лепестки, подняла туфельку: каблук из чистого хрусталя. Как будто она попала в сказку про Золушку. Только, это… про какую-то неправильную, избалованную.

– Надень! - протянула принцесса ногу в ее сторону.

Гостья посмотрела в глаза неженки. Томный, не отягощенный никакими заботами стеклянный взгляд светло-серых, сверкающих на солнце, словно алмазы, глаз.

Будто загипнотизированная, Алина надела туфельку на ее ножку: ни одной мозоли, никогда эта мягкая-мягкая пяточка не знавала натоптышей и бурситов, а ногти разукрашены такими узорами, на которые в педикюрном кабинете потратили бы часа два.

– Завидно? - глядя сверху вниз, словно на рабыню, спросила принцесса.

– Нет! - твердо ответила волшебница, поднимаясь на ноги, потому что посчитала зазорным ползать словно змея подколодная у несравненной красавицы.

– Да завидно же, вижу! - протянула та. - Не видела еще ни одной девушки, которой не было бы завидно.

А, собственно, чему завидовать-то? Алина не стала поддаваться чувству подавленности, которое мучило ее даже на первом слое, когда она видела кого-нибудь, хотя бы капельку красивее ее. Да не достичь ей неотразимости принцессы, не сидеть ей на этом троне, как не видеть обратной стороны луны. Да, мечтала она стать красавицей, но никогда не помышляла превращаться в зазнавшуюся звездульку. Была у нее подружка Катька. Ее отец на 'Фабрику звезд' устроил за такие деньги, за которые сирота Алинка бы лучше себе машину купила. Так эта подружка тоже нос как задрала, так и стала говорить, что всем, а Алине в первую очередь, ее лавры спать не дают. А девушка из принципа решила, что таким, как Катька, завидовать не будет, даже если она лучше подружки поет и на телевидение ее никогда не приглясят. На этой почве она и поссорилась с зазнайкой. И не жалеет. А теперь еще один страдающий звездной болезнью экземпляр имеет наглость надменно смотреть ей в глаза и обвинять в черной зависти. Даже если Алиной и овладело это гадкое чувство, то оно улетучилось с первыми словами розововолосой особы.

Да ни за что бы девушка и не стала завидовать подобным людям. Ведь они так несчастны: с виду живут красиво, а на самом деле, каждый их поход в уборную становится известным всем сплетницам.

– А тебе не скучно? - тяжело вздохнув, спросила Алина.

Девушка на троне такого вопроса вовсе не ожидала, хотя тут же нашлась, как обидеть гостью.

– Ты дерзкая, ведьма-оборванка, - скорчила она противную слащавую рожу.

– Тебе бы не на стульчике сидеть, а в 'Тропиканке' сниматься, или даже в этом… 'Розовые сопли сеньориты Лауры', - подметила волшебница.

Шутка, которую Алина считала, бросила как нельзя более кстати, очень сильно разозлила принцессу. Она вскочила с трона, что чуть цветочки с бедер не свалились и, топнув ножкой, заорала:

– Как ты смеешь так со мной разговаривать?