Харизма - Анастасия Павлик

  - Она открутит тебе голову, если узнает, что ты курила.

  Паршивый из меня конспиратор, однако я оценила тот факт, что Соня сказала 'если', а не 'когда'. Я отвратительный человек, подкупаю ребенка.

  Вокруг поверженного Кретинского Костюма стали собираться зеваки. Какой-то малец в шапочке с петушиным гребешком пнул аниматора родителям на умиление. Отец петушка начал было улыбаться, но увидел мои глаза, и улыбка скукожилась на его губах.

  Соня петляла по дорожке, мимо берез и кустов сирени, в одной руке держа хот-дог, в другой - 'Ам-Незию'. Поправив сумку на плече, я отстала от нее, машинально вытрусила сигарету из пачки, сунула оранжевый фильтр в уголок рта и успела сделать две затяжки, когда поняла, что творю.

  - А, сука, - прошипела я с досадой, туша сигарету под подошвой ботинка.

  'Американские горки': то катишься вниз, то несешься вверх.

  На мне пластыри, а в сумке - сигареты. Кажется, я еще не решила: продолжить путь вниз, или, быть может, покрепче вцепившись в поручень, приготовиться к рывку вверх.

  За рекордные сроки Соня проглотила хот-дог, мы предъявили билеты и вошли в зимний сад.

  Стоило нам пройти сквозь стеклянные двери, как влага второй кожей прижалась к лицу и шее. Пахло влажной землей, воздух густой и липкий. Потрескавшиеся, порыжевшие кафельные плитки хрустели под ногами. Жужжали разбрызгиватели, сквозь мутные окна в потолке пробивался солнечный свет. Лианы, побеги, корни, огромные листья растений с непроизносимыми названиями нависали над головой.

  Мы обошли все несколько раз и остановились напоследок полюбоваться плодом Ревы-Коровы. София без ума от Ревы-Коровы, как вы уже, наверное, поняли.

  Окруженное высокой плотной - руку не просунуть - металлической сеткой, деревце росло в дальней части сада. Оно чем-то походило на березу, только ствол был, скорее, перламутровый, чем белый, а ветви напоминали виноградные усики, усыпанные мелкими овальными нежно-зелеными листками. Сам плод был идеальной круглой формы, совсем как голова Ревы-Коровы, и имел необыкновенный оттенок - нечто среднее между цветом яблока-семеренки и спелого лимона. Несмотря на влажность и тяжелый воздух, подушкой прижимавшийся к лицу, ощущался исходивший от плода аромат.

  Так пахнет весна, свежескошенная трава, стебли тюльпанов, стоящие в воде, лимонное желе. Так пахнет воскресенье. И детство.

  За спиной раздались шаги. Каблуки стукнули по плитке, и вновь воцарилась тишина, напоенная звуком падающих капель и шепотом танцующей в воздухе влаги. Кто-то стоял за моей спиной.

  Когда мы обходили зимний сад, то, кроме человека с пульверизатором и в клеенчатом фартуке, вытанцовывающего вокруг растения-с-непроизносимым-названием, не увидели никого.

  Стоящий за моей спиной человек не был работником сада: он носил туфли, тогда как работник сада - мокасины. Мокасины не стучат по плитке.

  Обычно людям не нравится дышать испарениями и пытаться прочитать на деле нечитаемые таблички, которыми, как подушечка для булавок, утыкан грунт. Единственное, на что в зимнем саду действительно стоит взглянуть, так это деревце Ревы-Коровы. Но и оно не настолько интересное, чтобы заставить людей променять уходящее тепло октября на влажный липкий воздух и скользкий бурый кафель под ногами. Это я могу понять.

  Чего понять не могу: зачем подкрадываться, когда места для маневров предостаточно.

  - Это неправильно, - прозвучал мужской голос.

  Прозвучал гораздо ближе, чем мне хотелось бы. Мужчина мог и не обращаться ко мне, например, говорил по мобильнику, но некоторые порывы сильнее нас. Я обернулась.

  Мужчине было за сорок. Примерно моего роста, где-то метр семьдесят пять - метр семьдесят семь, плотного телосложения, с тяжелым, уже начинающим обвисать лицом, и большими губами, будто две резиновые шины. Жидкие русые волосы зализаны назад. Я решила, что его нос когда-то был сломан, и не один раз. В мужчине скользила былая мощь. Разворот плеч, грудная клетка, толстая шея, - подпорченная годами фигура не могла скрыть тот факт, что в прошлом он занимался спортом. Штангист? Боксер?

  Толстогубый был в безупречно скроенном, подогнанном под его фигуру грифельном костюме и лососевом галстуке. Не кожа, а кожура печеного яблока - результат чрезмерного увлечения солнечными поцелуями. Он походил на киноактера, стоически перенесшего закат своей актерской карьеры. Или на иллюстрацию из кулинарной книги.

  - Это всегда было неправильным.

  - Прошу прощения, вы ко мне обращаетесь?

  Я уставилась в квадратное лицо. На щеках - сетка сосудов, точь-в-точь новогодняя иллюминация, оплетающая фасад здания... весьма внушительного здания. Проблемы с давлением? Мешки под карими глазами впечатляли, но сами глаза были живыми и яркими. Либо он чрез меру увлекается спиртным, либо трудоголик. Что-то подсказывало мне, что второе.

  Мужчина улыбнулся и перевел взгляд мне за спину - на деревце Ревы-Коровы.

  - Разве вы так не считаете?

  - Что вы имеете в виду? - спросила я. Вопрос прозвучал резче, чем я слышала его у себя в голове. Закономерность.

  - Я о плоде. С каждым днем он наливается соком, но никому не позволено его сорвать. Что они сделают с плодом, когда он, созревший, упадет на землю? Я предлагал купить плод, но они сказали, что он не продается. - Мужчина хохотнул. Несмотря на улыбку доброго дядюшки, хохоток выдался скверный по всем статьям.

  Змей в Эдемском саду, держу пари, толкал подобные речи Еве, и Ева купилась.

  Не знаю, чего от меня хотят, но я не Ева.

  Не знаю, кто этот тип, но он мне не нравится.

  Я сказала:

  - Значит, не продается.

  - Все в этом мире имеет цену.

  Я встала на цыпочки, высматривая Соню. Ага, вон где она: опершись ладонями о парапет, подсунула остренькую мордашку впритык к колючкам и рассматривает цветущие кактусы.

  - Вам виднее.

  - А вам разве нет?

  Я почувствовала, как напрягается шея, как каменеет затылок. Я вновь уставилась в квадратное лицо, силясь понять, какая на нем застыла эмоция. Вежливое внимание? Сарказм? Интерес? Толстогубый улыбнулся шире.

  Я пожала плечами:

  - Дерево как дерево. Плод как плод. Лично я не стала бы есть то, что в буквальном смысле произвел Рева-Корова.

  - Удивительно. Я представлял вас именно такой.

  Я сощурила глаза:

  - Разве мы с вами знакомы?

  - Нет, но предлагаю это исправить. - Он протянул руку. - Ренат Зарипов.

  - Не сочтите за грубость, господин Зарипов, но прежде чем пожимать вам руку, я все же хочу узнать, откуда вы знаете меня.

  Зарипов пожал плечами - в его исполнении жест получился основательным. Габариты Зарипова делали любой его жест основательным. Не уверена, что он понравился мне с первого взгляда, и дело отнюдь не во внешнем виде - по части костюма и аксессуаров у него все трижды окей. Дело в глазах и улыбке. Парадокс в том, что, когда его резиновые губы разъезжались в улыбке, глаза оставались тусклыми, будто глаза мертвой рыбы на человеческом лице. Глаза не принимали участия в улыбке. Это могло быть по двум причинам: либо плохая актерская игра, либо в свое время его очень больно и сильно обтесала жизнь. Выберите вариант по вкусу. Лично я не торопилась как с выбором варианта, так и с рукопожатием.