Чужеземец - Никита Баранов

Но кроме рынка было и еще одно место, привлекавшее пепельников со всего ханства и даже из-за его пределов: здесь находилась самая известная, крупная и старая арена для зрелищных сражений. В основном дрались рабы – па’вухаррены; суть та же самая, что у земных гладиаторов. Но иногда приезжали показать себя и прославленные свободные воины. Джамаф сказал, что, если на то будет воля гостей, они сходят посмотреть на бои.

Город возник перед самым носом абсолютно внезапно. Он словно выплыл из-за барханов и предстал перед путниками во всей своей красе. Хау Грушмаль не был окружен стенами. Точнее сказать, что это рынок был окружен городом. Вокруг сотни палаток плотно друг к другу стояли несколько десятков крупных двух-, а то и трехэтажных домов. Семьи пепельников никогда не состояли из одной лишь пары мужа и жены. В одном доме всегда жили старшие, их дети с женами и мужьями, их дети, а порою и дети детей. Это помогало им не жить впроголодь: каждый вносил свою лепту в развитие фамилии, начиная с самых ранних лет – даже десятилетние ребятишки рано поутру уходили к озеру, чтобы к полудню принести домой рыбы на обед.

На фоне города возвышалась вторая по значимости достопримечательность – арена. Огромное здание в форме вытянутого шестиугольника, усеянное тридцатью тонкими, но высокими башнями с закругленными навершиями, было видно издалека. Арену украшали прикованные к ее стенам за ноги тела поверженных в боях па’вухарренов, а также знамена всех знатных домов, которые когда-либо выставляли здесь своих рабов на выступление. По спине Виктора пробежал неприятный холодок, когда он представил себе это варварское зрелище, но почему-то ему очень хотелось увидеть все это воочию.

На входе в Хау Грушмаль путников встретила вооруженная охрана. Трое крепких пепельников с секирами наперевес оглядели лошадь Джамафа, смерили иномирцев подозрительными взглядами и пустили всех в город. Когда они что-то сказали отшельнику, Виктор вдруг понял, что совершенно не знает местного языка. А все пепельники, которых он знал раньше, говорили на авельонском, да притом с большим акцентом.

– Что они сказали? – спросила Даша.

– Что место худощавым человечишкам на арене, а не на рынке, – улыбнулся Джамаф. – Здесь не очень-то любят людей, знаете ли.

– Надеюсь, никаких проблем не будет, – заметил Виктор. – С меня уже хватит крови. Не хочу ввязываться ни в какие конфликты.

– Ну не хотеть – это одно дело, – сказала девушка. – А другое – быть готовым дать отпор, если вдруг тебя прижмут к стенке и захотят зарезать ради кошелька с медяками на твоем поясе. Что будешь делать? Сражаться за себя и свои сбережения?

– Отдам им деньги и понадеюсь на то, что они просто уйдут. А если все-таки драки не избежать… постараюсь их не убить.

Улицы ломились от народа. Виктор никогда раньше не видел такого количества пепельников, а если учесть, что средний рост представителей этой расы превышал средний рост людей как минимум на голову, это заставляло чужеземцев почувствовать себя настоящими карликами. Джамаф также имел человеческий рост, но он почему-то чувствовал себя вполне уверенно и более того – находился как будто в своей тарелке, хотя сам он с цивилизацией контактировал довольно редко. Виктор прекрасно понимал, что отшельник отлично владеет холодным оружием и наверняка может покрошить в капусту целую толпу чистокровных пепельников, но в себе он в этом плане уверен не был. Нет, конечно, иномирец мог пустить в ход рунную магию, коей он овладел за последний год на очень даже достойном уровне, но противостоять сразу дюжине крепких бойцов означало бы для него форменное самоубийство. Хотя, решил Виктор, все дело в ситуации. Быть может, если его прижмут к стенке или станут угрожать Даше, он сможет и горы свернуть, но доводить себя до невменяемого аффекта тоже не самое приятное дело.

Пепельники оказались на редкость приветливыми и болтливыми. И шумными. Очень шумными. Те, кто собирался хотя бы в пары или тройки, уже галдели, как полный кабинет шестиклассников на переменке, а если организовывалась крупная группа, то их болтовня переходила всякие границы. Да чего уж говорить – даже если пепельники ходили поодиночке, они почти всегда что-нибудь напевали, добавляя в шумовой фон свои пять медяков. От всего этого балагана можно было как минимум заработать мигрень, как максимум – сойти с ума и начать сжигать все на своем пути, пока какой-нибудь удачливый лучник не остановит съехавшего с катушек иномирца метким выстрелом в грудь.

Товаров действительно было не счесть. В Хау Грушмале располагалась потрясающая кузница, по праву считавшаяся одной из лучших в ханстве. Кузнец, разумеется, самолично за прилавком не стоял: из кузницы то и дело валил черный дым – там вовсю шла работа. Зато его помощники, возможно дети или внуки, рекламировали каждому встречному оружие, посуду и украшения из бронзы, которая ценилась в этих краях куда выше, чем железо или даже сталь. Джамаф сказал, что есть лишь один металл, которому, пожалуй, отдаст предпочтение любой пепельник, – это так называемое метеоритное, или хладное, серебро. По легенде, метеориты с этим металлом прилетают на Пакемо с другого спутника Акемо – Гроу, названного так в честь одного из древних богов пепельников, который там якобы и живет. Гроу ненавидит Пакемо и со злобой швыряет в него камни с содержанием этого самого хладного серебра, да только ничего у него не получается. Но это все легенда. Отшельник также поведал, что эти метеориты и впрямь прилетают именно со спутника Гроу, и точно в земли ханства, и объяснения этому нет. И вряд ли будет: ведь чтобы разобраться в природе столь точной бомбардировки, нужно побывать на том спутнике. А межпланетные полеты для цивилизаций Пакемо пока еще оставались за гранью понимания.

Хладное серебро было кристально белым, как снег в солнечную погоду. Оно имело такой сильный металлический блеск, что даже небольшой блик одинокой свечки, отраженный от лезвия оружия из этого металла, мог ослепить незадачливого противника и сделать его небоеспособным как минимум на несколько секунд. Но ковать клинки из хладного серебра – занятие столь трудоемкое, что заниматься этим могут лишь лучшие кузнецы в самых горячих точках Пакемо, ведь хладным это серебро называется не просто так: даже когда посреди лета светила находятся в зените, вокруг ни облачка и влажность нулевая, а голову печет так, что, кажется, еще миг – и череп разлетится на куски, этот металл сохраняет температуру, словно его только что вытащили из морозного сугроба, в котором он пролежал по меньшей мере несколько часов. Поговаривают, что хладносеребряными клинками можно отлично противостоять абсолютно любой нечисти: злым духам, нежити, вампирам и вурдалакам.

Часть про вампиров и вурдалаков повергла Виктора в легкий шок – ведь до сих пор этих существ он считал не чем иным, как монстрами из сказок, и земных, и местных. Но Джамаф твердо заверил иномирца, что все эти твари действительно существуют, пусть даже и встретить их в наше время практически невозможно. Но реально. К примеру, вурдалаков и гулей можно отыскать на древних погостах далеко на юге Авельонского герцогства, там, где никто уже не живет, а вокруг лишь старинные леса и давным-давно заброшенные руины многовековых селений. Вампиры возникают более локально, и отследить их никогда не удается, но считается, что они спускаются в обитаемые владения с северных гор, где погода холодная и не дает мертвым телам кровопийц чувствовать себя некомфортно, как здесь, на жаре Лавеосского ханства.

Отшельник также рассказал и историю о том, как он лично встретился с представителями нечисти много лет назад. Тот оазис, на берегу которого Джамаф разместил свою хижину, раньше был гораздо больше. Настолько, что рядом с ним умещались два десятка небольших деревянных домиков, жители которых составляли единую общину, неделимое целое. Было это столь давно, что никаких свидетельств их существования там не осталось, и никто бы никогда не узнал о древних оазисных жителях, если бы не повторная колонизация этого места Джамафом. Когда отшельник только начал строить свое жилище, он сразу почувствовал неладное: каждую ночь его инструменты и стройматериалы по чуть-чуть пропадали и наутро оказывались на той скале, что закрывает оазис с одной стороны. Разумеется, Джамаф сразу же насторожился и приготовился: в следующую полночь он затушил костер, набил спальный мешок разным хламом, а сам спрятался неподалеку за объемным валуном и стал ждать. Воры явно не торопились начинать свой странный ежедневный ритуал, но все-таки ближе к рассвету появились: несколько неразборчивых фигур в длинных мантиях вдруг стремительно вышли прямо из водной глади и направились к недостроенному дому. Каждый из них взял по одному предмету – несколько обтесанных булыжников, киянка, пустое ведро – и стали подниматься на скалу. Джамаф тем временем тихо, сжимая в руках рукоять кривого меча, забрался за ними следом и в конце концов нагнал их. Воров было не меньше дюжины, и все они стояли к отшельнику спиной. Но когда повернулись, неприятный холодок пробежался по спине Джамафа: у воров не было лиц. Под капюшонами скрывалось полное ничто, разбавленное каким-то мрачным черным дымом. «Призраки», – тут же решил отшельник и стал отступать: ведь сражаться с такими противниками при помощи одной лишь стали станет только полный дурак.