Олегархат районного масштаба (СИ) - Номен Квинтус

Так вот, ребята, сидящие под крышей ВИНИТИ, занимались разработкой архитектуры системы, построенной на основе моих представлений о протоколах ТСР и UDP. Причем мои представления ограничивались анекдотом о том, чем TCP отличается от UDP. Но когда за дело берутся хорошо простимулированные профессионалы, им и анекдота часто бывает достаточно.

В качестве «линейной основы» товарищам была предложена уже существующая структура линий связи на базе обычных стопарников ТЗГ: такими кабелями уже связисты успели соединить почти все «закрытые города», и даже в Ряжск летом кабель дотянулся. А стопарник — это уже довольно серьезно: одна пара в этом кабеле обеспечивала возможность передачи сигнала на частоте до четырехсот сорока килогерц, так что если задействовать сразу тридцать две пары кабеля, то данные можно передавать между компами под два мегабайта в секунду. Меньше, чем на однопроводном кабеле в Тюратам, но тоже неплохо. И в ВИНИТИ ребята исключительно самим протоколом занимались, а над аппаратной частью работали фрязинцы и примкнувшие к ним инженеры с минского радиозавода. У минчан, конечно, особого опыта не было, но знания уже имелись — и бешеный энтузиазм тоже присутствовал. Так что я искренне надеялась, что к следующей весне я получу уже работающую сеть. Небольшую поначалу, но уже с действующими роутерами и всей прочей нужной для построения сети машинерией. Роутеры тоже должны были делаться на базе тех же «бухгалтерских» машин, только с другим содержанием ПЗУ, разработкой которого занимался в МИФИ товарищ Кузин. Но внезапно все пошло совершенно не так, как я себе это представляла. Совершенно не так…

Глава 7

Немецкие немцы в Йене под воздействием моих обещаний (точнее, сумм, фигурирующих в подписанных мною договорах) первым делом сорвали другой договор с СССР, не поставив вовремя большую партию прекрасных фотоаппаратов «Практика», и Николай Семенович мне по этому поводу мягко попенял:

— Света, ты в следующий раз, когда будешь договора с немцами подписывать, все же постарайся указывать в них, что срыв поставок по другим договорам с Советским Союзом все равно недопустим и за это тоже накладываются штрафные санкции.

— Так они за фотоаппараты штраф-то заплатили?

— Нет, там вообще штрафы предусмотрены не были.

— А тогда какие ко мне претензии?

— Никаких, это, считай, старческое ворчание. Но вот премию за досрочную поставку этих твоих литографов я бы в таком случае им платить не стал.

— Стали бы, если я бы вам рассказала, за что премия выплачена.

— Ну-ка — ну-ка?

— Нам от этих литографов нужна была только небольшая часть, где точная механика, и мы эту часть взяли и поставили уже в нашу систему. С другими линзами, с другой системой освещения, и вообще все смонтировали на двухтонной базальтовой плите, чтобы ничего не дрожало. Но буржуи-то про это не знают, они уже удочки закидывают на предмет того, чтобы цейссовцы и им такие же сделали. Немцам — прямая материальная выгода, нам — ни малейшего убытка: если германский литограф брать как есть, то на нем с трудом можно будет делать микросхемы с топологией в пять микрон, скорее даже в шесть — а мы уже сейчас добрались до одномикронной.

— Я в этом слабо разбираюсь, а в пересчете на рубли и фунты с марками это сколько будет? Или машины твои насколько быстрее считать станут?

— На рубли… микросхема на сто двадцать восемь байт памяти стоила порядка двух рублей, теперь за эти деньги они делают схему в восемь раз более емкую. Еще при этом машина бухгалтерская не в комод с трудом влезает, а помещается в довольно небольшую тумбочку. И стоит уже не сто двадцать тысяч рублей, а меньше семидесяти тысяч — но это при переходе к топологии в три микрона. И я про большую бухгалтерскую говорю, а маленькая теперь нам в двадцать пять обходится. А как микронные схемы в серию пойдут, то цена еще раза в два, а то и в три упадет. В долларах не скажу, пока такие машины мы буржуям продавать не будем, а по скорости — новые уже в два раза быстрее прежних считают. Но тут скорость вычислений — дело вообще десятое, сейчас машины могут обрабатывать куда как больше данных, и я думаю, что бухгалтерия Внешторга это тоже уже заметила.

— Это ты верно сказала, они уже заявку мне прислали на почти семьсот твоих машин вычислительных. Но и некоторые претензии к ним выдвинули.

— Не некоторые, а всего одну: памяти внешней в машинах мало. Но чтобы ее было больше, нужно потратить очень много денег…

— Я помню о том, кто у нас главный вымогатель. Тогда вопрос: деньги ты потратишь, а не окажется ли, что те же американцы успеют потратить больше и нас обгонят, выгнав затем с рынка?

— Нет. То есть не обгонят. Чтобы вложить больше денег, нужно иметь больше денег, а у той же IBM источник иссяк. Раньше они с каждой проданной семьсот четвертой машины половину вкладывали, а теперь — мне Лена сказала, она прессу зарубежную изучает — что у IBM почти сотню машин никто даже бесплатно забирать не хочет и денег на НИР у них сейчас вообще нет. Вот если бы им государство финансирование предоставило — но бюрократия везде работает неспешно, раньше, чем через пару лет они не хватятся, а мы за это время еще на поколение вперед уйдем и нынешние наши машинки буржуям пойдут практически даром — то есть с их точки зрения даром. Так что буржуи от нас отстали навсегда… если вы у меня все же выручку, которая у нас на НИР и ОКР идет, не заберете.

— Не заберем, я твою позицию еще давно понял. А сколько тебе денег потребуется на… память, говоришь?

— Да нисколько. То есть у нас в Комитете на НИР и ОКР сейчас денег как раз хватает, мы же не просто так стопроцентные накладные в цену закладываем. А потратить больше — так у нас пока и людей для расширения работ нет. Скоро будут, но не сейчас, но и тогда… у нас же и выручка вырастет. Но опять скажу: за эти деньги я любому глотку перегрызу!

— И в этом я не сомневаюсь. А как насчет серийных заводов?

— Тоже пока рановато. Нам сначала нужно выстроить заводы при НИИ, которые будут придумывать нужную оснастку, те же литографы, например. Кстати, раз уж разговор зашел: отдайте Комитету еще и Тотьму, мы там завод литографов поставим.

— Пиши обоснование. Но я вот что спросить хотел: как ты вообще выбираешь места, где новые производства организовывать собираешься? Я понимаю, маленькие города в политику развития вписываются, но все же почему именно эти?

— Все просто: я смотрю на карту, беру линейку, считаю, сколько времени куда-то лететь на Илах моих. Меньше двух часов — годится городок, больше — нет. Мне больше одного кормления пропускать нельзя…

— Объяснение… приемлемое, — Николай Семенович едва не рассмеялся, — но ведь скоро Василий твой подрастет…

— А я одним сыном ограничиваться не собираюсь может быть, вы об этом не подумали?

— Ну да… а Благовещенск, Приозерск? Они же дальше?

— Тут проще: во-первых, родина, во-вторых, там люди надежные и без меня все прекрасно сделать смогут. Скажем, так исторически сложилось, ну не сносить же теперь заводы?

— Так я почему разговор-то о деньгах завел: в Совмине есть мнение, что стране нужен как минимум еще один завод для производства этих бухгалтерских машин — это раз. И два: в Госплане насчет цен на медь твой прогноз вроде подтверждают, и мы будем теперь избытки валюты в нее и вкладывать. Но если тебе вдруг срочно что-то зарубежное потребуется, сразу ко мне обращайся, а не по инстанциям бегай. И насчет завода подумай… срочно, желательно к понедельнику скажи, где Комитет его строить будет. И учти: стройка пойдет за счет союзного бюджета…

Товарищ Патоличев ко мне в последнее время довольно часто заезжал: проклятым капиталистам Внешторг в огромных количествах не только компы продавал, изрядную копеечку приносила и продукция радиопрома (те же приемники транзисторные с телевизорами например, или даже усилители, как студийные, так и «для домашнего использования»). А с не нашими немцами очень активно пошла торговля комплектующими — для цветных телевизоров. А одновременно и в СССР началось производство этой экзотики, и Внешторг имел обширные планы на поставки советских цветных телевизоров за очень приличные деньги. Обоснованные планы: в советских кинескопах изначально использовался красный люминофор на основе солей стронция, дающий заметно более качественную цветопередачу, но для буржуев стронций был пока дороговат. А в СССР этот люминофор вообще получался как отход при получении урана…