Исторический этикет - Мария Ивановна Козьякова

респектабельность. Все слишком смелое, неординарное, нарушающее эти требования подвергается остракизму, немедленно изгоняется из общества. Соблюдение внешних приличий, «хороший тон» превращаются в важнейший закон частной и общественной жизни. Один из признаков времени – многочисленные пособия по этикету, призванные дать образцы респектабельного поведения во всех случаях жизни.

Атмосфера ханжества и лицемерия особенно характерна для англоязычной Америки. «Старорежимная» абсолютистская, дворянская культура не были «импортированы» на этот континент в достаточном объеме, закрепляясь здесь только как отдельные, локальные явления. Вследствие этого они не смогли оказать влияния на мелкобуржуазные нормы, и они, глубоко укорененные, существовали на протяжении длительного времени в своем наиболее «чистом», практически «первозданном» виде. Пуританский настрой населения требовал неукоснительного соблюдения правил «приличного» поведения, строго преследовались «безнравственные» поступки, наказывались преступления против общественной нравственности, активно действовала полиция нравов. Так, для Европы начала XX в. выглядит анахронизмом ситуация с уголовными наказаниями за подобные преступления. А в Америке они достаточно суровы: в 1909 г., например, судья Р. Шегард присуждается к двум годам каторжных работ за пересылку по почте экземпляра «Декамерона», книги, входившей в список запрещенной литературы по причине своего эротического и антиклерикального содержания. Президент Т. Рузвельт демонстративно отклоняет прошение о помиловании.

В Старом Свете поведение в духе буржуазных «приличий» наибольшее распространение получило в Англии. Владея огромной колониальной империей, добившись гегемонии в экономической сфере, она превратилась в сильнейшего финансиста, промышленника, торговца: «ошеломляющее увеличение богатств» – лучшая рекомендация того времени. Англия становится политическим, культурным лидером, на которого ориентируются другие страны. Она начинает задавать тон в новых модных тенденциях, во всем, что касалось поведения, образа жизни, взглядов. Все английское пользуется авторитетом, славится своей доброкачественностью, добротностью, что особенно ценилось в буржуазных кругах.

Период расцвета связан с долгим веком правления королевы Виктории (1837–1901), эпохой накопления богатств и процветания английской буржуазии. Это было время Форсайтов: «В стране царила учтивость, для нищих строили закуты, бедняков вешали за ничтожные преступления…»[26]. Выйдя замуж за принца Альберта, королева Виктория попала под влияние его немецких идеалов, по сути своей, буржуазных. К ним относились: трудолюбие, долг, добропорядочность, размеренный образ жизни.

Придворный обиход совершенно переменился – воцарилась этикетная строгость нравов. Разведенные женщины не могли появиться при дворе, исчезла всякая фривольность, запрещалось курение, азартные игры по воскресеньям, обязательным стало посещение церкви. Масса мелких правил и норм строго регламентировала обиход, не допуская даже тени неприличия и свободного поведения. Дело доходило до казусов: не разрешалось ношение усов без бороды. Пуританизм королевы поддерживался средним классом, но не разделялся аристократией. В высших кругах буржуазные «приличия», в том числе этикет, не пользовались таким безусловным почтением, как на более низких ступенях. Знать позволяла себе эксцентричность, меньше считаясь с общественным мнением, – «за принцев никогда нельзя ручаться.» (М. Пруст).

Викторианство, подняв на щит традиционно буржуазные ценности, шло в русле глобальных перемен своего времени. Кардинально меняется отношение к женщине. Эротика становится прерогативой исключительно сильного пола, женщины обязаны были просто игнорировать эту сторону жизни. Галантный век уходит в прошлое, песочные часы переворачиваются. Буржуазная нравственность провозглашает своим кредо «ненависть к пороку и уважение к добродетели». Эротическая тема отныне исключена из жизни общества, любой намек на нее считается предосудительным. Люди становятся бесполыми, и отличаются друг от друга всего лишь костюмом. «Приличные люди всегда одеты» – нагота, символизирующая бесстыдство, исчезает из обихода. Из помещений убирают картины с обнаженной натурой, оборачивают тканью статуи, имитирующие античные или ренессансные образцы. Зачехляют мебель, дабы взгляд на ножку стула или рояля не мог невзначай навести на мысль об иных «ножках».

Приличия господствуют надо всем. Из лексикона исчезают слова, обозначающие те или иные части тела: «живот» заменяется «желудком» и так далее… Появляется скрупулезная регламентация поведения, предназначенная для охраны нравственности женщин, особенно молодых девушек: чтобы не быть скомпрометированной, девушке недопустимо оставаться в помещении наедине с мужчиной, и даже молодой женщине возбраняется делать это. Порядочная женщина не может вечером выйти из дома одна, она обязана строго соблюдать правила поведения в обществе, дома и на улице. Так, она должна идти по улице размеренным шагом, не смотря по сторонам, опустив глаза.

Условности зачастую смешны и нелепы, они исходят из некоей посылки, приобретающей в буржуазном кругу характер аксиомы: «то, о чем не говорят вслух, в действительности не существует». И потому не существует секса, адюльтера, совращения девушек и женщин, незаконных детей. Все эти темы решительно изгоняются из жизни общества. Требования добрачного целомудрия и обязательной взаимной верности супругов становятся императивом, а интимные отношения вообще разрешены только в законном браке. Всякая незаконная связь порочна, и потому любой внебрачный ребенок, особенно ребенок незамужней девушки, превращается в изгоя, подвергается гонениям и притеснениям, а его мать покрывает себя неизгладимым позором. Своего апогея лицемерие «приличного» общества достигает в негласном разрешении «грешить тайком».

Британия на новом витке истории вновь обращается к пуританским ценностям времен Кромвеля. Но в XIX в. суровые нравы эпохи английской буржуазной революции подменяются стилизацией – викторианской нравственностью. Эта форма вторична: истинный ригоризм заменен его имитацией, он переходит в сферу этикета – внутренние ценности, служившие ориентирами личности, определявшие ее мировосприятие и поведение, превращаются во внешние, становятся правилами общественной благопристойности. Какая бы то ни было стилизация условна, она имеет известную игровую природу. Однако игра ведется «всерьез», и нормы приличий в Англии отличаются крайней суровостью. «Целомудренный Альбион» накладывает запрет на слово и изображение, на научную и художественную литературу, затрагивавшую вопросы пола. Любая «физиология» исчезает, темы бесед в обществе крайне ограниченны: погода, королевская семья, а для мужчин – новости политики. Лексика регламентируется и контролируется строже, чем на континенте. Классический литературный пример – «Пигмалион» Б. Шоу.

Викторианство – апогей развития буржуазного духа. Однако не только буржуазия задает тон в обиходе XIX в. Не утратила своей притягательной силы и дворянская культура, аристократия по-прежнему сохраняет высокий общественный престиж. Благородное сословие медленно эволюционирует от века к веку: от рыцарства феодальной эпохи к придворному эпохи Возрождения, дворянину XVII в., галантному кавалеру XVIII, и, наконец, джентльмену XIX в. В течение веков менялись идеалы, культура быта, поведение. Эволюция шла от благородного рождения к благородному поведению, к личной культуре индивида – воинственный рыцарь постепенно «демилитаризируется».

Происходит сращивание верхушки буржуазии с аристократией, буржуазия активно усваивает дворянский образ жизни, а дворянство – буржуазный. Свои классические формы этот процесс обрел в Англии: «Шестьдесят четыре года покровительства собственности создали крупную буржуазию, приглаживали, шлифовали, поддерживали ее до тех пор, пока она манерами, нравами, языком, внешностью, привычками и душой почти перестала отличаться от аристократии» (Дж. Голсуорси).

Англия в XIX в. дала миру своеобразный тип джентльмена, который, по выражению социолога, являлся чисто английским гибридом