Трясина - Надежда Евгеньевна Фещенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Почему „тмь“, – думал Тоха. – Здесь я найду ключ. Гласные пропущены и в тмь, и в тнь, значит, никакая это не описка… И не случайность. А что если… это ть? М и Н лишние, чтобы запутать».
«…Ить, …нить, – прочитал Тоха, убирая буквы через одну. – Так-так-так, похоже, что-то складывается! А как начать строчку?»
Тоха сосредоточился над страницей, высчитывая чётные и нечётные буквы.
– «По-рву-я-нить», – наконец разобрал он первую строку. – Какую нить? Но это уже имеет смысл! Это предложение!
И он лихорадочно прочитал:
Порву я нить,
Призову Несыть.
Приходи, Несыть,
Золота отсыпь,
Золота без меры,
Удачи без веры.
Удачу во всём
Беру я в заём!
Три вопроса непонятных. Какую нить надо порвать, чтобы заклинание исполнилось? Нить, нить… Нить! Он отдавал Саввихе гайтанчик! А потом Федя видел её на перекрёстке, она кому-то его передавала, наверное…
Тоха потрогал свой новый гайтанчик. Дёрнул его – крепкий ему дал отец Николай! Так просто не порвёшь!
Тоха огляделся вокруг, подумал-подумал – и придумал: он использует свечу!
Так, второй вопрос: кто это – Несыть? Никогда он не слышал такого слова. Сыть – трава на болоте, сытый – это сытый… Может, это тот, кто никогда не сытый? Ну ладно, кто придёт, тот придёт, лишь бы помог ему.
А третий вопрос: что значит «в заём»? Тоха представлял себе заём в банке, заём у соседей. Но как можно удачу брать в заём? Это что же, отдавать потом надо, расплачиваться? Третий вопрос Тоха тоже оставил без ответа – времени не было об этом думать.
Он открыл шкатулку. Которая из склянок – нужная ему? Он приподнял каждую: чёрный порошок, тёмная маслянистая жидкость, жёлтое масло с вкраплениями трав, красный порошок, прозрачная жидкость, белый кристаллический порошок, густая бирюзовая жидкость с перламутровым отливом, что-то чёрное, вязкое, как смола…
«Хочу сладкую жизнь», – вдруг вспомнил Тоха. Откуда это, откуда? Он силился вспомнить. Из сна! Точно, из сна! И он там пил… бирюзовую жидкость! Сладкую-сладкую. Если и вкус совпадёт, значит, это точно то что надо!
Тоха глубоко вдохнул и выдохнул. В принципе, всё готово. Свечи ещё минут на пять должно хватить. Пора начинать!
Тоха торжественно встал на середину базы, взял тетрадь и начал медленно и чётко вслух читать заклинание:
– Порву я нить, призову Несыть…
Снаружи сверкнуло так, что на секунду стало светло, как днём. Громыхнуло сразу, мощно, с треском. Тоха вздрогнул. Ему показалось, что от порывов ветра вместе с деревом покачивается его убежище.
Тоха дочитал расшифрованные строчки, поднёс гайтанчик к огню свечи. Тот занялся, вспыхнул. Огонь сожрал его без остатка очень быстро, даже хвостика не оставил. Пока гайтанчик догорал, Тоха ещё раз произнёс заклинание. В руке остался только крестик, но Тоха его ненароком выронил.
«Ладно, потом найду», – решил он и открыл склянку с бирюзовой жидкостью. Понюхал – ничем не пахнет. Чуть попробовал на язык – сладко. Тоха сделал большой глоток из склянки. И в третий раз прочитал заклинание.
Свеча дрогнула, Тоха увидел, что у неё остался только синий огонёк, а через несколько секунд и он погас. Теперь Тоха стоял в кромешной тьме, пытаясь разобраться, изменилось что-то или нет. Голова не кружилась, не тошнило, летать не хотелось – всё было как обычно!
«И что? – недоумевал он. – Может, это всего лишь дурацкий детский стишок? Саввиха просто подшутила надо мной?»
Тоха на ощупь положил открытую на заклинании тетрадь на полку, поставил туда же шкатулку – пусть ночь полежит, а назавтра он Саввихе как-нибудь обратно всё это подкинет.
Тоха прислушался. Ещё недавно деревья вокруг шумели и стонали от ветра, даже домик на дереве покачивался. А тут вдруг снаружи наступила необычная тишина. Капли уже не стучали по крыше – значит, дождь закончился. Тоха открыл дверь, выглянул наружу. Можно идти домой.
Он осторожно спустился, стараясь не сорваться на мокром, и пошёл по тропинке к пруду, в сторону села. Тоха чувствовал себя обманутым. Поверил, как ребёнок, кому рассказать – засмеют! О-о, ну какой же он дурак! Всё, что происходило совсем недавно на базе на дереве, теперь казалось ему дурацким детским сном. Он спустился на землю – в прямом и переносном смысле.
Тоха подошёл к пруду. Лес позади молчал. Однако мальчишку не покидало ощущение, что лес уставился на него парой десятков глаз. Он всмотрелся: лес как лес. Фу-ты ну-ты, что за чушь!
Он наклонился, поднял камушек, бросил его в пруд по косой – бульк, бульк, бульк!
«Три булька – хорошо, ещё не потерял навык», – довольно подумал Тоха. «Бульк! – вдруг раздалось ещё раз. – Бульк!»
«Что это? Рыба плещется?» – удивился Тоха и сделал шаг к воде.
– Смотри, новенький! – вдруг услышал он шёпот.
– Тш-ш… Услышит…
Тоха даже раскрыл пошире глаза, силясь в темноте увидеть, кто это. Он подкрался к самой кромке воды, раздвинул стебли кустарниковой ивы. И тут раздался такой бульк! Самый настоящий бултых – только круги по воде пошли. И снова тишина.
Тоха пожал плечами, ничего не понимая, и пошёл домой.
«Чёрной-чёрной ночью по чёрной-чёрной дороге ехала чёрная-чёрная машина…» – сочинял он очередную страшилку.
Глава восьмая, в которой Тохе передают кольцо с черепом
После грозы ночь была свежей, терпкие и сладковатые майские запахи обострились. Небо постепенно прояснялось – это Тоха видел по звёздам, то появляющимся, то пропадающим. Их становилось всё больше. Он привычно нашёл на небе Большую Медведицу, по ней – Полярную звезду. Подмигнул Малой Медведице. Вот знакомое созвездие Кассиопея. А больше Тоха не помнил, какие показывал ему отец.
Тоха вдруг осознал, что в знакомых созвездиях он видит больше звёзд, чем обычно. Вот в хвосте Малой Медведицы – ещё целых три звезды. Как это? Да и вообще, небо словно расцветилось по-новому. «У меня как будто в глазах телескоп появился», – удивился Тоха.
На севере, куда показывала Полярная звезда, находилось кладбище. Раньше Тоха особенно его боялся зимой, когда рано темнело, а надо было идти домой. Вот и сейчас ему в сторону кладбища. Над головой кто-то прохлопал крыльями. Тоха заметил чёрную тень на фоне звёздного неба – она скрылась в рощице между кладбищем и домом Саввихи. «Какая крупная летучая мышь!» – подумал он.
Шум крыльев словно пробудил его слух. Тоха не только видеть стал по-другому – небо, улицу, силуэты домов, деревьев, – но и
