Две недели - Роберт Александрович Балакшин

— А чего с ним?

— Со спиной чего-то.

Саша взял шлем и отчего-то так растерялся, что даже не сказал спасибо, а когда спохватился и промямлил что-то, Эдька уже не смотрел на него.

Опять заревел гудок, все пошли к складу. У склада, загораживая ворота, стоял четырехосный вагон. Шитов обошел кругом вагона, понося на чем свет стоит железнодорожников, оставивших вагон.

— Машина придет, так дернем, — предложил Серега.

— Машину разгружать надо, а не вагоны дергать. Валька, неси-ко помогатель.

Заботин вынес из-за склада толстый, полого изогнутый лом с тупым клинышком, наваренным на конце.

«И чего они суетятся, стоял бы этот вагон тут сто лет».

Лом подсунули под колесо и, отжимая его вниз, пытались стронуть вагон с места, но клинышек то с визгом проскальзывал, не зацепляясь, то лом совали слишком далеко, и все усилия оказывались напрасными.

«Так и надо, пусть весь день стоит».

— Мартышкин труд, — сказал Серега.

— Дай сюда, — зло посмотрев на Серегу, сказал Шитов, взял лом у Заботина и поддел удачно. Послышался тонкий, неуверенный скрип, вагон хило дрогнул, качнулся и… застыл.

Шитов засопел. Эдька ругнулся, темнея лицом.

— Советские грузчики, помогите! — завопил, болтая ногами, повиснувший на ломе Заботин проходившей мимо бригаде.

Мужики с радостным ревом бросились к вагону, облепили его. Вагон вздрогнул и еле-еле покатился вперед, Шитов только подсовывал лом. Слышался дружный возглас, скрежет и визг металла. Наконец лом бросили и вагон свободно покатили руками. И Саша, захваченный общим порывом, толкаясь плечами среди пахнувших табаком и потом горячих мужиков, наступая кому-то на ноги, оживал.

— Вместе-то мы черта свернем, — говорил Шитов, наделяя нежданных помощников «Беломором» из своего портсигара.

6

День шел за днем. Все было одно и то же: мешки с мукой, солнце, бешеная беготня и страшная бесчувственная усталость. По-прежнему после работы он без памяти заваливался спать в сарайку, и каждое утро мать уговорами и криком поднимала его. Правда, в обед он теперь не спал, ходил вместе с бригадой в столовую, а после, лежа в траве, слушал разговоры мужиков.

Но вот пришел и конец недели.

В воскресенье Саша проснулся как от толчка. В сарайке вовсю светло, соседские куры с петухом уже гуляют на улице. Сколько же времени-то?! Саша быстро сел на полатях, высунулся в окно. Солнце уже над домом. «Батюшки, мать проспала! Не идет будить. Опоздаю! Шитов-то разорется! Два дня назад он спросил, не его ли отец Славнов Николай Иванович. Саша сказал, что его, и приготовился с гордостью отвечать на расспросы Шитова. Но бригадир больше ничего не спросил, а только улыбнулся про себя, видно, вспоминая что-то хорошее. Отец лет семь как на пенсии, а помнят его. И Саша не раз замечал, как уважение, связанное с именем отца, переходит и на него. Как-то по-другому на него смотрят. Но тем не менее на работу опоздать нельзя.

Саша кубарем слетел с полатей, суматошно оделся, влетел в дом, замолотил кулаками по двери.

— Что ты, что ты, сумасшедший! — говорила за дверями мать. — То не добудишься, то бежит, всех с ума сводит.

Саша даже расстроился, так ему было жалко впустую растраченного порыва.

Днем он два раза звонил Лешке. Ему никто не ответил. Уехали, наверное, на дачу. Сходить бы, но идти никуда не хотелось. Усталость еще чувствовалась. Даже на реку он не пошел с ребятами, а весь день провалялся в сарайке, читая любимого Джека Лондона. Вот человек был! Лошади дохли, а он с товарищами на своем горбу столько груза через Чилкут перетаскал. Человек сильней всего, если только очень захочет.

— Проведал бы дружка, — сказала мать в обед, — ехать вместе, а ты — ни ногой.

— Куда он денется!

Хотел Саша позвонить Лешке еще под вечер, часов в восемь, отец-то с матерью должны приехать с дачи, им же на работу завтра. Но в половине восьмого он заснул. Мать пришла звать его ужинать, а он уже спал, положив голову на раскрытую книгу.

7

В понедельник Саша шел на работу легко и весело: осталась всего неделя, в воскресенье он отдохнул, шея, содранная в кровь в первый день, совсем прошла. А что Лехе вчера не позвонил, так через неделю увидимся, обо всем и договоримся.

Быстро прошло время до обеда. А в обед Эдька куда-то исчез.

— Валя, — тихо спросил Саша Заботина, — а где Эдька?

— Ему повестка в военкомат.

Саша насторожился. Как ни гордился он, что работает наравне со взрослыми мужиками, все же и сегодня он умаялся до обеда. Надо поближе держаться к машине, чтоб никто вперед не залез. Там все полегче.

Конечно, нехорошо хитрить и выгадывать, но мужики-то наверняка уже все поработали на машине, а ему, может быть, и не достанется.

Когда Шитов после обеда поднял бригаду, Саша вскочил первый и вперед всех подошел к машине.

— Ну, кто в кузов? — спросил Шитов.

«Чего он спрашивает? — подумал Саша. — Наверное, всем стыдно соглашаться с такой легкой работой».

— Я, — вызвался Саша, быстро взобрался в кузов, встретился взглядом с Шитовым, отвел глаза и поспешно схватил первый мешок.

Но, не закончив еще и первую машину, Саша понял, что он зарвался. Пальцы горели от холстины, до мешка было нестерпимо больно дотрагиваться, точно с кончиков пальцев сорвали кожу и каждый раз в живое оголенное мясо тычут мелкими жгучими иголками. А ведь нужно крепко схватить мешок за углы, стащить его вниз, проволочь по кузову, вздернуть на попа и «налить». Ты один, а мужиков четверо.

Вскоре пальцы уже не держали мешок, разгибались сами, руки сводило судорогой. Саша стал таскать мешки в обнимку, катать их и на краю кузова ставить стоймя, Скорость работы резко упала. Шитов постоял с минуту у машины, посмотрел и сказал:

— Нет, это не работа. Слезай, Саня, давай, да вперед не суйся. Сере… — начал он.

— Нет, нет, — протягивая руки, словно умоляя Шитова, выкрикнул Саша, — не надо. Я постараюсь.

Серега, уже вставший на подножку и готовившийся вспрыгнуть в кузов, замер и взглянул на Шитова. Шитов недовольно посмотрел на Сашу и уже поднял руку, чтобы махнуть повелительно: — «Слазь!» — но в этот миг Саша с отчаяньем схватил последний мешок и летом по воздуху, как Эдька, одним рывком поставил на край кузова.

— Добро, — сказал Шитов и махнул рукой. — Смотри, теперь без задержки, и так машин накопили.

Саша старался изо всех сил. Он натер мозоли на пальцах, они лопнули и саднили нестерпимо. Он ходил, согнувшись в одном положении, разогнуться, выпрямиться он не мог. Пальцы постепенно скрючились так, что разводились ровно