Все возможно? - Сергей Бузиновский

Значит повторяется?

Представим лужу — большую-пребольшую! Поверхность — поле из бесконечного множества ветвящихся миров-вариантов. То, что альбигойцы называли «абраксас» — сумма всех времен. Мы — волны. Мы — круги на воде, мы — полностью реализуемая всевозможность. Но волна нарушает порядок связей — и каждая следующая встречает на своем пути измененный рисунок судеб. Свобода выбора — абсолютна. В том смысле, что ее вообще нет. Если ты можешь поступить так или эдак — поступишь и так, и эдак. В обязательном порядке… Когда рыба мечет икру, тысячи икринок гибнут, единицы выживают. Вселенная абсолютна самоценна — и потому абсолютно избыточна. Риск исключен. «Бог не играет в кости!»

Фрактал

— Бред, конечно, но — любопытно! — благожелательно усмехнулся Скептик. — Я даже соглашусь еще минут пять не напоминать о наших баранах, если вы из этого космологического кошмара выведете что-нибудь этическое. Насчет того, что такое «хорошо» и что такое «плохо»…

Вывести что-либо новое — вряд ли… Но некоторые аксиомы, возможно, удастся обосновать.

…На ветвящиеся структуры обратили внимание совсем недавно, лет пятнадцать — двадцать назад. Появился специальный термин — фрактал — структура, состоящая из геометрических фрагментов различных размеров и направлений, но схожих по форме. Оказалось, что фрактальность — явная или скрытая — чуть ли не единственная форма существования материи! Снежинки и молнии, горные цепи и кроны деревьев, кровеносные системы и бассейны великих рек… Природа применяет фракталоподобную структуру там, где необходимо собрать нечто в одну точку или, наоборот, распределить из одной точки — равномерно и при минимальных затратах. Подсчитали, что общая длина ветвистого корня одного пшеничного колоска со всеми его отросточками составляет 20 километров! В идеальных фракталах длина всех элементов, видимо, бесконечна.

Но фрактал — это не только то, что ветвится. Главный признак — ступенчатая миниатюризация составляющих элементов, каждый из которых геометрически подобен целому. В этом смысле Солнечная система фрактальна — ведь атомы, составляющие ее, по строению напоминают планетную систему! Шарики планет и атомов — трехмерный поперечный «срез» кроны единого четырехмерного «дерева». Фракталоподобна и любая система государственного управления. Чем демократичнее государство, тем больше оно приближается к идеальному фракталу. О том же говорил древний маг и философ Гермес Трисмегист: «То, что наверху — подобно тому, что внизу». Он явно имел в виду фрактал сил, надстоящих над человечеством и управляющих им.

Чем более разветвленной будет фрактальная система, тем она устойчивей, тем легче адаптируется к меняющимся условиям. Лучшая форма любой системы — шарообразный фрактал, обеспечивающий максимальную площадь «основания» при минимальных размерах.

Человеческое сердце — фрактал из сухожилий, артерий, вен, мышечных и нервных волокон. Американские ученые обнаружили интересное свойство: наложение ритмов отдельных систем — «веточек» единой «ветви» — дает совершенно хаотичный график сердечных сокращений. Никаких периодических закономерностей в здоровом сердце найти не удалось. Упорядоченность сердечного ритма появляется лишь за несколько часов до… остановки сердца!

«То, что наверху, подобно тому, что внизу»…

…Навязчивая идея порядка сопутствует всей человеческой истории. Платон перекликается с Кампанеллой, Конфуций — с Аракчеевым, Маркс с Гитлером. Вечный Угрюм-Бурчеев шагает по странам и эпохам; в его оловянных глазах белеет страх перед непредсказуемым будущим, и эту непредсказуемость он хочет отменить — раз и навсегда! — осчастливив человечество идеальной государственной системой. Но ему фатально не везет! Все рушится тотчас же, как только начинаешь упорядочивать этот бедлам, именуемый обществом. История отводит Угрюм-Бурчееву слишком мало времени — может быть, в отместку за то, что он хотел сделать ее предысторией, а настоящую Историю начать первым годом Эры Порядка…

…Полтора века назад в Санкт-Петербурге рухнул мост — в тот момент, когда по нему маршировала рота гренадеров. Сей факт вошел даже в военный устав. Когда-нибудь он войдет и в учебники истории: по мосту из прошлого в будущее нельзя идти строем!

Что есть истина?

Современник Бартини, сероглазый пилот Антуан де Сент-Экзюпери писал: «Самолет — орудие, которое приобщает человека к вечным вопросам».

Ты еще не забыл про «невидимку», читатель?

«…Необыкновенное началось сразу же, как только заработал мотор…» Так был ли самолет?

В поисках ответа мы дошли до края. «Открылась бездна…» Возвратимся по своим следам — к самолету, которого, конечно же не было и не могло быть. И все это — великолепный розыгрыш, придуманный за столиком на веранде маленького ресторанчика при Северном речном вокзале, где Бартини любил не спеша употребить сто пятьдесят граммов, а потом долго глядел на зеркальную гладь Химкинского водохранилища. Его всегда тянуло к воде.

…Тогда, вовсе не обязательно, чтобы об этом мог знать Генрих Альтшуллер — автор идеи провокации изобретений. Достаточно того, что Бартини прочитал его «Алгоритмы изобретений». Что он читал, подтвердил И. Чутко: «Я сам ему принес эту книгу!» — Вы возвращаетесь к первой версии? — удивился оппонент. — Позвольте полюбопытствовать: а почему?..

Дело в том, что в кадрах ВВС никогда не было капитана Вагуля Артура Владимировича. Запрос в Центральный архив Министерства обороны для надежности был сделан из достаточно высокой инстанции. И перепроверен по другим каналам.

— Значит, блеф? — грустно спросил Скептик. — Жаль. С «невидимкой» теория Бартини выглядела бы весьма наглядно. А так…

…Наверное, этот запрос надо было сделать сразу. Или не делать вообще. Во всяком случае, оттягивать следовало насколько возможно. Но в седьмом номере «Совершенно секретно» за 1991 год была напечатана новая статья про «невидимку» — теперь уже за подписью самого И. Чутко. Там все то же, что и двадцать лет назад, разве что про Бартини сказано почти открыто: он — настоящий автор «невидимки».

— И самолет-то, оказывается, был… Н. Якуба, сотрудник Министерства обороны, нашел в архиве три документа, датированных 1935–1938 годами. Из них можно понять, что Тухачевский предложил Гроховскому и Козлову взяться за дальнейшую разработку идеи самолета-«невидимки». Проект назывался «ПС» — «Прозрачный самолет». Правда, оргстекло для него изготовили не во Франции, а в Мытищах, и называлось оно — целлон. А в остальном документы подтверждают данные Шаврова: самолет существовал, летал, «результат мероприятий был значителен…» Если Вагуля не было, где гарантия, что Н. Якуба — «физическое лицо»?

Но Козлов-то был!

— Заходим на второй круг? — обреченно вздохнул Скептик.

…Козлов Сергей Григорьевич. В первую мировую — балтийский матрос. В гражданскую — красвоенлет, летал на гидропланах. Первым в стране закончил Военно-воздушную академию имени Н. Е. Жуковского — досрочно. С 1923 года преподает в академии, проектирует и строит достаточно оригинальные самолеты. Относительно благополучно пережил кампанию посадок и войну. После войны преподавал самолетостроение в Риге, где и умер в начале 50-х годов в звании генерал-майора. В интересующий нас период, по данным музея академии, вместе с Болховитиновым и Львовым проектировал самолет из нержавеющей стали. Это подтверждает и Шавров: «В конце 1928 года, там же, в академии, по инициативе начальника лаборатории П. Н. Львова и начальника кафедры самолетостроения С. Г. Козлова была сформирована группа по освоению качественных сталей и применению их в конструкциях самолетов»…

Уточним: речь шла о стальном каркасе. Обшивка — обычная фанера. Постройка и эксплуатация таких машин не оправдала надежды на особо длительные сроки службы. Шавров пишет: «Сама нержавеющая сталь могла служить десятки лет, но сварочные точки, болты и другие детали ржавели…» И все же в 1937–1938 гг. Козлов, Болховитинов и Львов проектируют стальной самолет. Если не рассчитывать на долговечность конструкции — какой смысл? Ответ, возможно, кроется в описании другой машины — «Сталь-11» — с каркасом из стали и фанерной обшивкой: «Поверхность самолета получилась гладкой, без морщин и хлопунов…» Вспомним последнюю строчку шавровского описания «невидимки»? «Проектировался, но не был построен специальный „невидимый“ самолет с каркасом из хромированных труб».

— Круг опять замкнулся! — язвительно провозгласил наш критик. — Иначе говоря, от чего ушли — к тому и пришли…

Каркас из хромированных труб?.. А обшивка — из плексигласа! Вот зачем нужен стальной каркас — для жесткости конструкции. Чтобы и плексиглас был — «без морщин и хлопунов». Тем более что по прочности он далеко уступает бакелитовой фанере!