Секунда между нами - Эмма Стил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он получил судебный запрет? – шутит Макс, не отрываясь от своего телефона.
Фай пропускает колкость мимо ушей.
– Оказалось, его брат погиб при ужасных обстоятельствах. Несчастный случай на производстве.
– Кажется, я что-то такое слышала, – медленно произносит Дженн, словно пытаясь найти эту информацию в своем подсознании.
– Наверняка. В Викторианскую эпоху это называлось «видениями на смертном одре». Когда видишь своих близких идущими к яркому свету и все такое прочее. Мне стало интересно, я копнула глубже и обнаружила, что один американский врач придумал специальный термин для такого явления – «совместный опыт смерти»[10]. Он изучает разные околосмертные переживания, околосмертный опыт.
– Бред сивой кобылы, – ворчит Макс.
Да заткнись ты, Макс!
– Сначала я тоже так подумала, – резко отвечает Фай. – Но, как оказалось, известно очень много документально подтвержденных случаев, связанных с этим феноменом. Здоровые люди, разделившие с любимым человеком последние мгновения его жизни, вынесли из этого опыта особое знание бытия. Есть свидетельства, что за несколько мгновений до смерти перед глазами человека проносится вся его жизнь – как бы делает оборот в 360 градусов. Умирающий заново переживает моменты своего прошлого, а другой человек, его близкий, наблюдает. В книге об этом целая глава, если тебе интересно.
О боже.
Вот оно.
Именно это сейчас и происходит.
Точно.
Совместный опыт смерти. Я тихо повторяю эти слова. Все сказанное Фай полностью соответствует тому, что сейчас происходит с нами: Дженн заново переживает свое прошлое, а я будто наблюдаю со стороны. Еще один задокументированный случай.
Мне нужно больше информации.
Шаги в коридоре. В гостиную возвращается «другой» Робби.
Вот дерьмо.
– Вуаля, – говорит он. В одной руке у него наполненный бокал Макса, в другой – бутылка просекко. Доверху наполнив бокалы Фай и Хилари, он вручает Максу его напиток. Тот наконец откладывает телефон в сторону и берет бокал.
– Ну что, все забронировано, – говорит он и делает глоток.
Фай бросает на него недоуменный взгляд:
– Забронировано… что?
– «Это Лас-Вегас, детка!»[11] На десять дней после Нового года. Ты можешь представить, как это круто?
– Вы о чем вообще? – спрашивает «другой» Робби, переводя взгляд с одного на другого.
Но Фай его как будто не слышит. Она как будто в шоке.
– Что значит «все забронировано»? – медленно произносит она, округлив глаза.
Макс приподнимает брови:
– Это значит, что я забронировал билеты, а Грег – отель. Все забронировано.
Я помню этот момент.
В тот вечер напряжение между ними стало запредельным. Но я не уверен, что обратил тогда на это внимание, поскольку переезд Дженн затмил собой все остальное. И действительно – секунду спустя Робби снова выходит, скорее всего, он даже не слышал слова Макса. В свое оправдание скажу, что я задал вопрос Фай, но ответа не дождался.
– Ты имеешь в виду, что забронировал билеты на каникулы, – говорит Фай, как только Робби уходит, – которые мы договорились провести со Струаном?
Макс поднимает на нее глаза:
– Я же говорил, что у Грега мальчишник. А ведь он был шафером на нашей свадьбе, если ты забыла.
Фай начинает багроветь, и я понимаю почему.
Десять дней для мальчишника – это и вправду перебор.
– А я тебе говорила, что это самое неподходящее время в году для долбаного мальчишника, если ты забыл! – вскипает Фай. – И еще я говорила, почему бы нам не свозить Струана в Лапландию или что-то в этом роде! И хоть раз в жизни провести праздники вместе, как нормальная семья!
Хилари поднимается с дивана, бормоча что-то насчет туалета. Дженн выскальзывает следом с книгой в руке, но перед этим бросает на Фай озабоченный взгляд.
Хотя мне в какой-то степени и хочется услышать дальнейший разговор, я знаю, что сейчас мне нужно сосредоточиться на книге, пока еще есть возможность. Я выхожу из гостиной и с облегчением обнаруживаю Дженн в соседней комнате. Она сидит на нашей кровати, держа на коленях раскрытую книгу.
Я все еще слышу, как Макс и Фай продолжают препираться. Макс кричит, что она на него давит, Фай – что ему плевать на собственного ребенка. Мне становится не по себе.
Интересовался ли я когда-нибудь после того случая ее семейной жизнью?
Отбросив эти мысли, подхожу к Дженн сзади, – хочу почитать то же, что и она, но текст на большей части открытых страниц расплывается, как будто Дженн забыла прочитанное.
Черт.
Ссора за стеной набирает обороты, Дженн переворачивает страницу, и я могу разобрать, что там написано.
Заголовок: «Признаки совместного опыта смерти (СОС)». Чуть ниже несколько ключевых тезисов:
* Наблюдатели отмечают, что при переживании СОС время останавливается, а потом запускается заново.
* Наблюдатель обычно осознает, что он переживает СОС, при этом человек может остаться в живых.
* СОС зачастую включает в себя элемент «прощания», когда обе стороны переосмысливают свою жизнь.
* Нередко наблюдатель сопровождает умирающего до самой смерти, но сам не может идти дальше.
Я просматриваю страницу до конца, но это все. Там что-то еще написано про оборот в 360 градусов, о котором упоминала Фай, но дальше – только размытые пятна. Больше ничего не разглядеть.
Дерьмо.
В квартире вдруг стало тихо. Секунду спустя я слышу тяжелые шаги в коридоре, потом звук захлопнувшейся двери. Дженн сразу встает и возвращается в гостиную, я иду за ней. Из глубины квартиры доносится хихиканье Хилари и Робби, которые не обратили никакого внимания на произошедшее. Когда Дженн возвращается в гостиную, Фай сидит на диване, обхватив голову руками, но резко поднимает глаза, услышав вежливое покашливание Дженн. Судя по красным пятнам на ее красивом бледном лице, Фай плакала, и у меня появляется непреодолимое желание обнять ее, поддержать.
Но в глубине души я понимаю, что это не настоящая Фай, а просто воспоминание, которое хранит Дженн. Печальный, разочарованный образ моей сестры.
– Как ты? – мягко спрашивает Дженн.
Фай вытирает глаза, шмыгает носом и тянется за бокалом.
– Все нормально, спасибо. Макс просто вышел покурить.
Но он так и не вернулся в тот вечер. Вроде бы у них заболела няня, и Максу пришлось присматривать за Струаном. А я был слишком занят приготовлением хот-догов, чтобы думать об этом.
– Хочешь поговорить? – спрашивает Дженн.
Фай улыбается, и ее улыбка – искренняя. Я рад, что хотя бы Дженн поддержала ее в тот момент.
– Спасибо тебе, – отвечает Фай. – Может, потом.
Дженн кивает и присаживается рядом.
– Что ж, тогда у меня есть вопрос по поводу книги, – говорит Дженн.
Понимаю, что она пытается отвлечь мою сестру от тяжелых мыслей, – я хорошо изучил все ее приемы. Фай смотрит на нее с тоской, но в то же время с благодарностью.
– Конечно. Выкладывай.
– Всегда ли человек, переживший совместный опыт смерти, умирает? – спрашивает Дженн. – Я имею в виду того, кто видит все свое прошлое.
Меня начинает мутить от запаха хот-догов. Я не могу дышать.
Пожалуйста, только не говори «да».
Фай поворачивается к Дженн с серьезным лицом и говорит:
– Обычно.
Когда моя голова уже стала раскалываться, я выдыхаю.
«Обычно» – вполне приемлемо. «Обычно» не значит «да». «Обычно» не значит «всегда». У нас еще есть шанс.
И теперь, благодаря книге, я знаю, что смогу вырулить на другую полосу, когда этот околосмертный опыт закончится. И время запустится заново.
Надо только придумать, как заставить ее очнуться.
И как можно быстрее.
Десять
2003
ДЖЕННИ
Палатки с едой, залитые огнями аттракционы, толпы людей. Чувствуется запах бургеров, картошки фри и теплой травы. Обводя взглядом ярмарку, она замечает Кэти и Лору – они стоят неподалеку и болтают. Девочки уже купили в киоске сахарной ваты, но ей она не нравится: слишком рыхлая и послевкусие странное. К тому же яблоко в карамели было куда дешевле.
– С тебя пятьдесят пенсов, малышка.
Выудив монеты из кармана, Дженни пересчитывает их на ладони. Солнечный свет отражается на серебре. Она протягивает деньги парню из палатки.
– Спасибо, – говорит она и, взяв липкое красное
